– А кто такой Чарли Линдквист?
– Председатель городского совета Форт-Мокси. Знаешь, что он сказал?
– Нет. И что же?
– Он сказал, что это получше Несси. Чтоб меня разразило. – Том ухмыльнулся от уха до уха. – И самое нелепое. Макс, что это действительно так. Это величайшее событие в наших краях со времени Сухого закона. Кавалер, Валгаллу и прочие городки ждет процветание.
Снаружи послышался возбужденный гомон. Макс выглянул в окно и увидел, что Эйприл прокладывает себе путь к фургону сквозь толпу репортеров.
– По-моему, она им нравится, – заметил он.
– Ага, еще бы! Она им подкинула обалденную сенсацию.
Дверь распахнулась, и Эйприл, пятясь, втиснулась внутрь.
– Дайте мне час, – крикнула она кому-то, – и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
– Добрались до моего детства, – сообщила она, захлопнув дверь и привалившись к ней спиной. – Кое- кому из них хочется вытащить из этого очередную историю о том, как обездоленные афроамериканцы выбираются из грязи в князи. – Она со вздохом плюхнулась в кресло и только тут заметила Ласкера. – Привет, Том. Добро пожаловать в психушку!
– Да у меня дома не лучше. Народу не протолкнешься, такого еще не бывало, да еще армия репортеров. Нынче утром, когда я уезжал, они донимали расспросами детей.
– Быть может, именно так отныне будет выглядеть наша жизнь, – развела руками Эйприл.
– Я как-нибудь с этим справлюсь. – Макс упивался происходящим.
– Эй, я голодна, как волк! У вас тут какой-нибудь сандвич не завалялся?
Макс достал ей из холодильника сандвич с ростбифом и пепси. Эйприл развернула сандвич и откусила изрядный кусок.
– Ты здорово смотрелась, – заметил Макс.
– Спасибо. – Ее губы изогнулись в улыбке. – Я чуточку волновалась.
– По тебе не скажешь, – соврал Макс, потому что она нуждалась в поддержке.
Кто-то постучал. Ласкер откинулся на стуле и выглянул в окошко. Потом открыл дверь, впустив седовласого, худого, но невероятно высокого мужчину.
Посетитель взглянул на Эйприл в упор, как на врага:
– Доктор Кэннон?
– Да. – Она с вызовом посмотрела на него. – Чем могу служить?
Пришедший буквально источал холодную ярость. Его редеющие, подстриженные бобриком волосы агрессивно топорщились. Подернутые влагой глаза прятались за линзами бифокальных очков – похоже, давно нуждающихся в замене на более сильные. Он скользнул взглядом мимо Ласкера и Макса, будто те были пустым местом.
– Моя фамилия Эйхнер. Я заведующий кафедрой археологии в Северо-Западном. – Он посмотрел на Эйприл с высоты своего роста; судя по тону, свое моральное превосходство он ставил еще выше. – Как я понимаю, это вы распоряжаетесь этим... – он помолчал, – ...мероприятием?
Тон его был полон снисходительности. Эйприл не спускала с него глаз:
– По какому вы делу, доктор Эйхнер?
– Мое дело – сохранение прошлого, доктор Кэннон. Простите за банальность, но эта находка, это бог весть что, откапываемое вашими людьми, может представлять громадную ценность.
– Мы знаем.
Он бросил ледяной взгляд на Макса – дескать, попробуй-ка возрази!
– Тогда вы должны знать, что существует изрядная вероятность повреждения, а следовательно, и невосполнимой утраты. Все идет совершенно бесконтрольно. На раскопках нет ни одного профессионала.
– Вы имеете в виду профессионального археолога.
– А кого ж я еще могу иметь в виду?!
– Как я понимаю, – встрял Макс, – вы претендуете на это место.
– Откровенно говоря, – Эйхнер по-прежнему обращался к одной лишь Эйприл, – я чересчур занят, чтобы заниматься полевыми изысканиями. Но вы просто-таки обязаны пригласить сюда кого-нибудь, знающего толк в своем деле.
– Однако, доктор Эйхнер, – возразила Эйприл, – мы работаем с предельной осторожностью.
– Предельная осторожность дилетанта – это звучит малоубедительно. – Он достал буклет с надписью «Национальная ассоциация археологов» и протянул его Эйприл. – Я предлагаю вам позвонить в любой университет с приличной кафедрой. Или в Комиссию по древностям. Ее номер на второй странице. Они с радостью помогут вам подобрать кого-нибудь.
Эйприл не шевельнулась, и он швырнул буклет на стол.
– Я не могу помешать тому, что вы тут вытворяете. И очень жаль. Будь такое возможно, я бы положил этому безобразию конец сию же секунду. Поскольку такой возможности у меня нет, я взываю к вашему
