– А это, – он начертил пальцем в воздухе круг перед верхним символом во второй колонке, – и есть та самая стрелка.
– То есть ты хочешь сказать, что это прибор для исчезновения предметов, и она испробовала его действие на себе?! – поразился Рыжий Папоротник.
– Именно этого я и боюсь.
– Сукин ты сын! У вас что, вообще никакого здравого смысла нет, что ли?!
– Слушай, – примирительно отозвался Макс, – у меня даже в мыслях не было, что она на это пойдет.
– Ага. А может, следовало получше за ней приглядывать?
Макс было запротестовал, но Арки лишь отмахнулся:
– Ладно, виноватых мы можем найти и после. Она считала, что отправляется куда-то в другое место. Как же она собиралась вернуться?
– Не знаю. На эту тему она со мной не распространялась. Насколько я понимаю, она надеялась, что с той стороны найдется аналогичное устройство. Если только другая сторона существует.
Арки повернулся к подошедшему к ним Джорджу:
– Когда, ты говоришь, это было?
– Она вошла в ворота в половине первого.
Арки посмотрел на часы. Десять минут пятого.
– Пожалуй, можно считать, что своим ходом она уже не вернется. – Скрестив руки на груди, он укоризненным тоном поинтересовался: – Итак, куда мы направим стопы?
Макс чувствовал себя круглым идиотом. «Ну тебя к черту, Кэннон!»
Арки мрачно взирал в пространство. В уголках его глаз и рта играли тени, выдавая душевную борьбу.
– Может, оно будет и к лучшему, если племя продаст землю. Что-то люди здесь погибают уж чересчур легко. – Выпрямившись, он направился к двери. – Пускай полиция начинает свои поиски. Все-таки есть шанс, что она ушла и заблудилась в горах. – Он замешкался. – Да, Макс...
– Слушаю.
– Дай мне слово, что не последуешь за ней.
Это требование смутило Макса. Уж кто-кто, а он ни за что на свете не выкинул бы подобного фортеля! Это же глупость несусветная! Но в каком-то потаенном уголке души его вспыхнула радость, что Арки заподозрил, будто он на такое способен.
– Не последую, – искренне пообещал Макс. – Ни в коем случае.
По лицу адвоката пробежала тень каких-то неясных чувств.
– Хорошо. Ладно, пусть поиски идут своим чередом. А ты тем временем постарайся все разузнать о ее ближайших родственниках.
О ближайших родственниках? Только сейчас Макс осознал, что не знает об Эйприл Кэннон практически ничего. Надо будет справиться в Институте Колсона.
Арки помедлил в дверях:
– Макс, ты больше ничего не хочешь поведать мне об этой штуковине?
– Нет. Откровенно говоря, я и сам больше ничего не знаю.
Макс устало выслушивал рапорты поисковых партий о безрезультатных розысках, а за окном уже занимался рассвет, заливший горизонт призрачной бледностью. В окне вагончика Максу снова мерещилась девчушка с каштановыми кудряшками. А он-то думал, что избавился от этого воспоминания, похоронил его на дне памяти.
Эйприл Кэннон нравилась ему, и Маке не мог заставить себя поверить, что ее уже нет, что она исчезла во мраке страны воспоминаний. На всех четырех мониторах пульта застыл стоп-кадр: угасающее изображение стула с вертикальными линиями, просвечивающими сквозь ножки и спинку.
Линии могут оказаться чем угодно – к примеру, дефектом пленки или объектива. Но не исключено, что это кусочек интерьера какого-то другого места – видом они смутно напоминают колонну. Перед мысленным взором Макса рисовался деревянный стул в галерее древнегреческого храма.
Если это действительно средство транспортировки, оно просто обязано работать в обоих направлениях. Тогда почему же Эйприл не вернулась?
Потому что система уже не нова. В конце концов, дым-то не действует! Может, Эйприл просто застряла.
И это можно проверить.
Макс закрыл объектив видеокамеры светофильтром, набрал полную лопату снега и направился в Купол. Там не было ни души – поиски сосредоточились на окрестных холмах. Когда под ногами захрустел земляной пол, Макс вдруг осознал, что впервые оказался здесь в полнейшем одиночестве.
Соорудив из снега посреди решетки небольшую горку, Макс поставил камеру на стул, направил ее на решетку и включил запись.
Затем нажал на стену у стрелки.
Та засветилась.
