нотизировало ее. Словно бы встреча с существами из иного мира. Даже когда один из людей поднял взгляд и увидел ее, она все еще не могла шевельнуться. Я думаю…– Он медленно сощурился, его мышление было вялым.– Я думаю… что всего лишь на мгновение… она позабыла, что она волк.
– Они теперь уйдут, правда? – с надеждой спросила Олеся, держа извивающегося ребенка.– Они уйдут прочь, назад, туда, откуда пришли.– Никто ей не ответил.– Разве нет?
– Тьфу,– сплюнул Виктор в костер.– Кто знает, что они будут де– лать? Они же безумные! – Он утер рот тыльной стороной ладони.– Может, они уйдут. Может от вида Ренаты они наложили в штаны и уже собирают вещички. Черт побери, они теперь знают о нас! Нет ничего страшнее, чем испуганный человек с пистолетом! – Он быстро глянул на Михаила и на Олесю с ребенком на руках.– Может, они уйдут,– сказал Виктор.– Но я бы на это не полагался. С этого дня мы будем постоянно следить с башни. Я буду первым. Михаил, ты пойдешь во вторую смену?
Михаил кивнул.
– Нам нужно поделиться на шестичасовые смены,– продолжал Виктор.
Он оглядел Олесю, Петра, Франко и Михаила: выживших членов стаи. Ему не нужно было говорить это вслух; выражение его лица говорило за него, и Михаил смог это прочесть. Стая вымирает. Взгляд Виктора обо– шел зал, словно бы в поисках потерянных.
– Рената мертва,– прошептал он, и Михаил увидел, как у него на глазах появились слезы.– Я любил ее,– сказал Виктор, ни к кому конк– ретно не обращаясь. А затем подобрал полы своей одежды из оленьей шкуры, резко отвернулся и пошел к лестнице.
Прошло три дня. Звуки работавших пил и топоров прекратились. На четвертую ночь после смерти Ренаты Виктор и Михаил прокрались к краю обрыва, стоявшего над кругом палаток. Палатки исчезли, костер остыл. Человечья вонь тоже пропала. Виктор с Михаилом пошли к западу, следуя по просеке из пней, чтобы найти основную стоянку лесорубов. Она тоже опустела. Хижины были пусты, телеги уехали. Но дорога, которую они прорубили в лесу, осталась, точно шрам. Следов трупа Ренаты не было; они забрали его с собой; что же случится, когда внешний мир увидит тело волка с человечьей рукой и ногой? Дорога эта была нацелена прямо на белый дворец. Из горла Виктора вышел низкий стон, и Михаил понял, что он означал: Боже, помоги нам.
Лето проходило вереницей знойных дней. Лесорубы не возвращались, на лесной дороге другие телеги не прокладывали колею. Михаил стал опять приходить ночью на край оврага и смотреть, как мимо грохочет поезд. Машинист, казалось, теперь вел состав даже быстрее, чем рань– ше. Он думал, слышал ли машинист о Ренате и те рассказы, которые на– верняка должны были за этим последовать: в здешних лесах обитают чу– довища.
Он несколько раз затевал гонку с поездом, каждый раз сбиваясь в тот момент, когда тело начинало превращаться из человеческого в вол– чье и равновесие у него нарушалось. Стальные колеса шипели на него и оставляли его позади.
Лето заканчивалось, лес одевался в пурпур и золото, лучи солнца косо скользили по земле, а утренний туман становился густым и холод– ным, когда появились солдаты.
Они пришли вместе с первыми заморозками. Из было двадцать два человека на телегах, запряженных лошадьми, и Виктор с Михаилом, при– гнувшись в кустах, наблюдали, как они устраивались в бревенчатых хи– жинах, оставшихся после лесорубов. У всех солдат были ружья, а у не– которых еще и пистолеты. Одна телега была доверху нагружена прови– зией, а на другой среди ящиков с надписями «Опасно! Динамит!» был со– лидно выглядевший пулемет на колесах. Человек – должно быть, стар– ший – сразу же расставил вокруг лагеря охрану, и солдаты начали ко– пать траншеи и на дне их ставить заостренные деревянные колья. Они раскатали сети и развесили их среди деревьев, соединив расходящимися во все стороны натянутыми струнами.
Конечно, на всех ловушках остался их запах, поэтому обходить се– ти и струны было легко,– но затем половина солдат с двумя телегами направились по дороге лесорубов к месту, где когда-то стояли палатки, и там поставили свои палатки, выкопали еще траншеи и растянули еще сети со струнами. Они сняли ящики со взрывчаткой и спустили с телеги пулемет, и когда для пробы постреляли из пулемета, звучало это умо– помрачительно, тонкие ветки падали, срезанные, будто бы работала дю– жина топоров.
– Пулемет,– сказал Виктор, когда они возвратились назад в белый дворец.– Они привезли пулемет! Убивать нас! – Он неверяще покачал го– ловой, в бороде его было полно седины.– Боже мой, они, должно быть, думают, что здесь нас сотни!
– Говорю же, нужно убираться отсюда, пока можно,– настаивал Франко.– Прямо сейчас, пока эти сволочи не отправились охотиться за нами.
– Куда идти, когда наступает зима? Может, выкопать норы и жить в них? Нам не выжить без крова.
– Нам не выжить тут. Они собираются прочесывать лес, и рано или поздно они нас найдут!
– Ну, и что же нам делать? – спросил спокойно Виктор, свет от костра окрашивал его лицо в красное.– Пойти к солдатам и сказать им, что нас не испугать? Что мы такие же люди, как и они? – Он горько улыбнулся.– Ты, Франко, пойдешь первым, а мы посмотрим, как они тебя примут.
Франко нахмурился и поковылял прочь на костыле, гораздо более проворный на трех лапах, чем на одной ноге. Виктор сел на корточки и задумался. Михаил мог сказать, что происходит в мозгу этого человека: с солдатами в лесу и их ловушками охотиться будет значительно труд– нее; Франко был прав, рано или поздно солдаты их обнаружат, а о том, что солдаты могут сделать с ними, когда поймают, нельзя было и поду– мать. Михаил глянул на Олесю, прижавшую к себе ребенка. Солдаты либо убьют нас, либо посадят в клетку, подумал Михаил. Но лучше смерть, чем стальная решетка.
– Сволочи выгнали меня из одного дома,– сказал Виктор.– Из вто– рого они меня не выгонят. Я останусь здесь, что бы ни происходило.– Он встал, решение им было принято.– Все вы можете сами поискать что– нибудь другое, если хотите. Можете воспользоваться одной из тех пе– щер, где мы охотились на берсеркера, но будь я проклят, если буду корчиться и дрожать в пещере, как зверь. Нет. Мой дом здесь.
Наступила долгая тишина. Ее нарушила Олеся, голос ее был слаб и высказывал жалкую надежду:
– Может, они устанут искать нас и уйдут? Они долго здесь не про– держатся, зима-то почти наступила. С первым снегом они уйдут.
– Да! – согласился Франко.– Они не останутся, когда погода ста– нет холодной, это уж точно!
Впервые стае захотелось, чтобы скорее пришло ледяное дыхание зи– мы. Один хороший снегопад очистит лес от солдат. Но хотя воздух ста– новился холодным, небо по-прежнему было ясным. С деревьев падали лис– тья, и Виктор с Михаилом следили из кустов за солдатами, ходившими по лесу тесной группой с винтовками, нацеленными во все стороны. Одна группа прошла в сотне саженей от белого дворца. Они копали еще тран– шеи, вбивали в их дно заостренные кверху колья и закрывали все это сверху землей и листьями. Волчьи ямы, сказал Виктор Михаилу. Ловушки успеха не имели, но в один ужасный день Виктор и Михаил в страшной тишине наблюдали, как люди наткнулись на сад. В ход пошли руки и шты– ки, солдаты раскапывали могилы, приведенные в порядок после смерти берсеркера. И когда руки вытащили из земли волчьи и человеческие кос– ти, Михаил опустил голову и пошел прочь, не в силах вынести подобное зрелище.
Снег припорошил лес. Северный ветер обещал зверские холода, но солдаты не уходили.
Заканчивался октябрь. Небеса потемнели, затянутые облаками. Од– нажды утром Михаил, возвращаясь с охоты с только что убитым зайцем в зубах, обнаружил врагов менее чем в пятидесяти саженях от белого дворца.
Их было двое, оба с ружьями. Михаил скрылся в кустах и затаился, глядя на приближавшихся солдат. Они разговаривали друг с другом, что– то про Москву; голоса у них были неспокойные, пальцы не отпускали курки. Михаил выпустил из пасти зайца. Пожалуйста, остановитесь, го– ворил он про себя солдатам. Пожалуйста, поверните назад. Пожалуй– ста…
Они не поворачивали. Их сапоги топтали листву, и каждый шаг под– водил их все ближе к Виктору, Франко, Олесе и ребенку. Мышцы Михаила напряглись, сердце колотилось. Пожалуйста, уходите.
Солдаты остановились. Один из них раскурил папиросу, прикрывая спичку от ветра ладонями.
– Мы зашли слишком далеко,– сказал он другому.– Лучше вернуться, а не то Новиков спустит с нас шкуру.
– Да этот гад просто псих,– заключил второй, опираясь на винтов– ку.– Говорю, нам бы просто поджечь
