Роджером и еще другими. Нашел мою косметику. – Он дотронулся до деревянного ящичка с резными ящерицами. – А так же нашел мой волшебный пиджак. – Палец согнулся по направлению к вешалке, где висела одежда. – Я не был слишком сильно ранен. Только синяки на синяках, всего лишь. – Он поднял свою большую верхнюю губу, чтобы показать, где был выбит передний зуб. – Но со мной все было в порядке. Потом… Потом все стали умирать.
Он сидел, глядя на свечу. – Это было словно проклятие,– сказал он. – На один день люди чувствовали себя прекрасно, а на следующий были мертвы. Одной ночью… – Его глаза покрылись слоем льда, и воспоминания снова овладели им. – Одной ночью, когда все спали, и я проснулся от холода. Плита горела, и в вагоне было тепло, но я дрожал. И, клянусь Богом… я знал, что тень смерти была здесь, продвигаясь от человека к человеку, выбирая, кого забрать следующим. Я думаю, в какой–то момент она прошла настолько близко от меня, что заморозила мои кости, а потом пошла дальше. А когда пришел день, Роджер лежал мертвым с открытыми глазами, а за день до этого он шутил. Знаете, что сказал этот сумасшедший Лерой? Он сказал: “Расти, давай мы с тобой придадим этому сукину сыну счастливое лицо, прежде чем отправим его!” Итак, мы загримировали его, но это было невежливо, о, нет! – Расти потряс головой. – Мы любили этого старого заводного парня. Мы просто сделали ему лицо, которое было для него удобнее всего. Потом я и Эдди Роско отнесли его и похоронили. Кажется, я помогал рыть до сотни могил в неделю, пока наконец не остался только я и Лерой. Он слабо улыбнулся, глядя мимо Джош и Свон в угол. – Хорошо выглядишь, старина! Черт, до этого я не думал, что надолго останусь один!
– Здесь нет никого, кроме вас? – спросила Свон.
– Только я. Я – последний из “Цирка Райделла”. – Он посмотрел на Джоша. И кто же победил?
– Кто победил в чем?
– В войне. Кто выиграл войну? Мы или русские?
– Я не знаю. Если Россия похожа на то, что мы со Свон видели… Да поможет Бог и тем людям тоже.
– Ну, это была борьба с огнем с помощью огня,– сказал Расти. – Это то, о чем мне говорила мама. Борись с огнем с помощью огня. Так что в этом может быть и нечто хорошее: может быть, все сбросили все свои бомбы и боезапасы, и больше их не будет. Оружие просто довело борьбу до конца, а старый мир по– прежнему здесь, не так ли?
– Да,– согласился Джош. – Мир по–прежнему здесь. И мы тоже.
– Я полагаю, мир изменится немного. Я имею в виду, если везде так же, как здесь, то предметы роскоши должны все же в некоторой степени сохраниться.
– Забудь о роскоши,– сказал ему Джош. – Этот вагон и эта плита – роскошь, дружище.
Расти ухмыльнулся, демонстрируя дыру, где был зуб.
– Да, у меня здесь настоящий дворец, правда? – Он несколько секунд смотрел на Свон, потом встал, подошел к вешалке и взял с нее черный бархатный пиджак от костюма. Он подмигнул ей, скинул свой грубый хлопчатобумажный пиджак и одел черный бархатный. Из его грудного кармана торчал носовой платок. – Я скажу вам, что есть здесь все же кое–что, что никогда не изменится, маленькая леди. Магия. Вы верите в магию, дорогая?
– Да! – сказала она.
– Хорошо! – он взмахнул белым носовым платком, и внезапно в его руке оказался букет ярко раскрашенных бумажных цветов. Он предложил их Свон. Вы похожи на леди, которая могла бы оценить прекрасные цветы. Конечно, было бы неплохо полить их! Если цветы не поливать, они могут просто завять. – Он вытянул другую руку вперед, повернул свое запястье в воздухе, и в руках у него оказался маленький красный пластиковый кувшин. Он наклонил его над цветами, но вместо воды струйка желтой пыли высыпалась из него и упала на пол. – О,– сказал Расти, притворяясь разочарованным. Потом глаза его вспыхнули. – Ну, может быть это волшебная пыль, маленькая леди! Конечно! Волшебная пыль сохранит цветы живыми так же хорошо, как и вода! Что вы думаете?
Свон улыбнулась, хотя труп в углу заставлял ее вздрагивать.
– Конечно,– сказала она. – Я тоже так думаю.
Расти взмахнул своей худой рукой в воздухе перед лицом Свон. Она увидела, как между его пальцами внезапно появился красный шарик, и потом другой шарик вырос между его большим пальцем и указательным. Он взял по шарику каждую руку и начал подбрасывать их в воздух, перебрасывая из руки в руку.
– Кажется, мы еще что–то забыли, не так ли? – спросил он ее, и пока когда шарики были в воздухе, он протянул правую руку к уху Свон. Она услышала мягкое “поп”, и его рука вернулась с третьим красным шариком. Он стал жонглировать всеми тремя. – Вот так. Хочешь, я найду у тебя еще что–нибудь?
Она потрогала свое ухо.
– Как вы это делаете?
– Магия,– объяснил он. Он засунул один шарик в рот, потом второй, затем третий. Его пустая рука помахала в воздухе, и Свон видела, как горло Расти расширилось, когда он проглатывал шарики. – Очень вкусно,– сказал он. – Хочешь их попробовать? – он предложил ей ладонь: на ней были три красных шарика.
– Но я же видела, как ты съел их! – воскликнула Свон.
– Да, съел. А это еще три. Это то, чем я утоляю свой голод, понимаешь. “Греви Трейн” и волшебные шарики. – Его улыбка дрогнула, начала стираться. Его глаза взглянули на труп, и он опустил три шарика в карман. – Ладно,– сказал он,– я думаю, для одного дня магии достаточно.
– Вы великолепны,– сказал Джош. – Итак, вы клоун, маг и жонглер. А что вы еще можете?
– О, я принимал участие в езде на полудиких лошадях в родео. – Он снял бархатный пиджак и повесил его, как будто укладывая старого друга в кровать. – Был клоуном на родео. Был на карнавале поваром, готовящим быстрые блюда. Однажды работал на ранчо крупного рогатого скота. Знаток всех профессий, но ни в одной не мастер, я так полагаю. Но при этом я всегда любил магию. Венгерский маг по имени Фабриозо взял меня под свое покровительство, когда мне было шестнадцать, и научил меня мастерству. Сказал, что у меня такие руки, с которыми можно или лазить по карманам, или вытаскивать мечты из воздуха. – В глазах Расти плясал свет. – Этот Фабриозо был не просто магом, скажу я вам, да! Он разговаривал с духами – и они, уверяю вас, отвечали ему и делали то, что он им говорил!
– Это тоже магия? – Свон дотронулась до деревянного ящичка с резными ящерицами.
– Это был ящичек с фокусами Фабриозо. Теперь я храню в нем мой грим и другие вещи. Фабриозо привез его от какого–то мага из Стамбула. Знаете, где это? В Турции. А тот маг привез его из Китая, и потому я считаю, что он имеет свою историю.
– Как Плакса,– сказала Свон, и подняла ивовый прут.
– Плакса? Это вы так называете эту иву?
– Одна женщина… – Джош заколебался. Потеря Леоны Скелтон была еще слишком свежа. – Одна очень необычная женщина дала это Свон.
– А этот волшебный пиджак дал вам Фабриозо? – спросила Свон.
– Нет. Я купил его в магазине для магов Оклахома Сити. Но он дал мне ящичек и другие вещи. – Он отпер и открыл резной ящик. Внутри были банки, карандаши для бровей и лоскутки, покрытые пятнами тысяч различных цветов. Он порылся на дне. – Фабриозо сказал, что это появилось в комплекте с ящиком, значит оно наверняка оттуда, откуда и ящик. Вот оно. – Он вытащил руку.
В ней было простое овальное зеркало в черной оправе с потертой черной ручкой. На нем было только одно украшение: там, где ручка прикреплялась к зеркалу, были две черные маски, глядящие в разные стороны. Стекло было дымчатого цвета, с полосками и пятнами.
– Фабриозо пользовался им, накладывая сценический грим. – В голосе Расти была благоговейная нота. – Он говорил, что оно показывает более правдивую картину, чем любое другое, в которые он когда–либо смотрелся. Я им не пользуюсь – зеркало стало слишком тусклым. – Он протянул его Свон, и она взяла его за ручку. Зеркало было таким же светлым как бисквит из взбитого молока.
– Фабриозо было девяносто, когда он умер, и он рассказал мне, что зеркало у него появилось, когда ему было семнадцать. Держу пари, что ему лет двести.
– О! – Что–то настолько старое было выше понимания Свон. Она вглядывалась в зеркало, но могла только очень смутно разглядеть свое лицо, как будто через пелену тумана. Но даже и так ожоговые
