окна открывался вид на зараженное озеро.
Но за окном они обнаружили еще кое–что. Там, припаркованный за хижиной, стоял старый пикап “Форд” с чешуйками защитного цвета по бокам. Маленькие красные точки ржавчины начинали проедать металл.
– У вас есть грузовик? – сказала Сестра возбужденно. – Боже мой! Мы можем выбраться отсюда!
Пол взглянул на грузовик и пожал плечами.
– Забудьте об этом, леди.
– Что? Что вы понимаете под “забыть это”? У вас есть грузовик! Мы можем добраться до цивилизации!
Он взял свою трубку и запустил палец в нее, ковыряя угольный осадок.
– Да? И где же она сейчас есть?
– Где–то там! Вдоль М–80!
– А как далеко, по вашему мнению? Две мили? Пять? Десять? А может, пятьдесят?
Он отложил трубку в сторону и посмотрел на нее, затем задернул зеленую занавеску, закрывающую комнату от всего остального.
– Забудьте это,– повторил он. – В этом грузовике наберется от силы чайная ложка горючего, тормоза отказывают, и не сомневаюсь, даже сломаются.
– Но…
Она взглянула снова на машину, потом на Арти, и наконец на Пола Торсона.
– У вас есть грузовик,– сказала она, и услышала свое хныканье.
– А у волков есть зубы,– ответил он. – Очень даже острые. Вы хотите, чтобы эти люди узнали, что это такое? Вы хотите погрузить их в грузовик и отправиться в удивительное путешествие через Пенсильванию с чайной ложкой горючего в баке? Конечно же. Если сломаемся – нет проблем, вызовем буксир. Затем найдем бензоколонку, а по дороге будем использовать наши кредитные карточки.
Он замолчал на время, и затем покачал головой.
– Пожалуйста, не мучайте себя. Забудьте об этом.
Сестра слышала как завывали снаружи волки, голоса их летели через леса и замерзшее озеро, и она опасалась, что все это действительно правда.
– Я позвал вас сюда не затем, чтобы разговаривать о плохом грузовике.
Он наклонился и вытащил из–под кровати старый деревянный сундук.
– Вы, кажется, не перестали еще играть в игрушки,– сказал он. – Я не знаю, через что вы прошли, но те люди, в той комнате, висели на волоске.
Сундук был заперт большим навесным замком. Он выудил ключ из кармана джинсов и открыл замок.
Мы играем здесь в небольшую игру. Возможно, это не очень хорошая игра, но я считаю, что она удерживает их от того, чтобы уйти отсюда. Это что–то вроде прогулки к почтовому ящику каждый день, если вы ожидаете любовное письмо или чек.
Он открыл крышку сундука.
Внутри, проложенные газетами и тряпьем, стояли три бутылки виски “Джонни Уокер” “Рэд Лэйбл”, револьвер калибра 9 мм, коробка или две патронов, несколько выглядевших заплесневелыми рукописей, обтянутые резиночками, и другие предметы, завернутые в пластик. Он начал что–то разворачивать.
– Это чертовски смешно. В самом деле,– сказал он. – Я ничего не выиграл, убежав от людей. Я не мог переносить потомство. Никогда не мог. Я чертовски уверен, что не было никакого Доброго Самаритянина. И вдруг внезапно шоссе покрывается машинами и трупами, и люди бегут как черти… Мы заслужили все, что получили!
Он развернул последний слой и открыл радио с замысловатыми циферблатами и кнопками. Вытащил его из сундука, открыл ящик стола и достал восемь батареек.
– Коротковолновый,– сказал он, укладывая батарейки в приемник. – Раньше я бывало любил слушать концерты из Швейцарии в середине ночи.
Он закрыл сундук и повесил на него висячий замок.
– Я не понимаю,– сказала Сестра.
– Вы поймете. Только не принимайте слишком близко к сердцу то, что будет сейчас происходить, там в соседней комнате. Все это только игра, хотя они довольно раздражительны сегодня. Я просто хотел подготовить вас.
Он показал следовать за ним, и они вернулись в переднюю комнату.
– Сегодня моя очередь! – выкрикнул старичок, усевшись на колени, его глаза сверкали.
– Ты делал это вчера,– сказал спокойно Пол. – Сегодня очередь Кевина.
Он передал приемник молодому человеку. Кевин колебался, затем взял его, будто спеленатого ребенка.
Все собрались вокруг него, за исключением Моны Рамзи, которая обиженно отползла прочь. Но даже она смотрела на своего мужа нетерпеливо. Кевин схватил кончик углубленной антенны и поднял ее вверх; она возвышалась приблизительно на два фута, и металл заблестел, как обещание.
– Хорошо,– сказал Пол. – Включайте его.
– Нет еще,– сказал молодой человек. – Пожалуйста. Только не сейчас.
– Ну же, мужик! – скомандовал голос Стива Бьюканана. – Делай это!
Кевин медленно повернул одну из ручек, и красная нить убежала на самую границу частотной полосы. Затем он положил палец на красную кнопку и замер, словно бы собираясь с силами, чтобы нажать на нее. Он помедлил, и неожиданно – затаив дыхание – нажал на кнопку “ВКЛ”. Сестра вздрогнула, и все остальные задышали или затаили дыхание или сопели.
Ни звука не раздалось из приемника.
– Увеличь звук, мужик.
– Он уже увеличен до предела,– сказал Кевин ему и медленно, деликатно начал двигать красную нить вдоль частотной полосы.
Четверть дюйма мертвого воздуха. Красная линия продолжала двигаться почти незаметно. Ладони Сестры вспотели. Медленно, медленно; еще одно деление, еще один дюйм.
Из приемника неожиданно прогремел сильный разряд помех, и Сестра и все в комнате подпрыгнули. Кевин посмотрел на Пола, который сказал:
– Атмосферные помехи.
Красная ниточка двигалась дальше через пометки маленьких цифр и десятичных точек, пытаясь найти человеческий голос.
Различные тона статических разрядов убывали и появлялись, причудливая какофония атмосферы.
Сестра слышала завывания волков снаружи, смешивающиеся со слабым шумом из приемника – одиноким звуком, почти душераздирающим в своем одиночестве. Тишина мертвого воздуха сменилась скрипучими ужасными звуками Сестра знала, что это она слышит души умерших в черных кратерах в тех местах, где были раньше города.
– Ты крутишь слишком быстро! – предостерегающе сказала Мона.
И он замедлил продвижение линии до темпа, при котором паук мог бы сплести паутину между его пальцами. Сердце Сестры колотилось от каждого бесконечного изменения в высоте и звуке статического потока из приемника.
Наконец Кевин дошел до конца полосы. Его глаза сверкали от слезинок.
– Попробуй средние волны,– сказал Пол.
– Да! Попробуй средние волны,– сказал Стив, сжимая плечо Кевина. – Может быть, есть что–нибудь на средних волнах!
Кевин повернул другую маленькую ручку, чтобы изменить настройку с коротких волн на средние, и снова начал вести ищущую красную ниточку назад мимо делений шкалы. И на этот раз, не считая резких хлопков и щелчков и слабого далекого жужжания, будто бы пчел за работой, все было совершенно мертво. Сестра не знала, сколько времени потребовалось Кевину, чтобы дойти до конца; это могло быть десять минут, или пятнадцать, или двадцать. Но он довел до самого последнего слабого шипения – и затем сел, держа приемник в руках, уставившись на него, а пульс бился в его виске.
