не больше. От всех этих эмоциональных потрясений шестеренки в мозгах, казалось, скрипят и дымятся от напряжения.
В ночь с воскресенья на понедельник он спал, так или иначе, часа четыре, при этом просыпался, наверное, каждые десять минут. Ему все время казалось, что слышит хрипловатый голос Дебби, окликающей его по имени. Не Джон, а Лаки.
В понедельник на десять утра была назначена встреча с монсеньером Макдауэллом. Он постарался привести себя по возможности в божеский вид, но Макдауэлл тем не менее сказал, что он плохо выглядит. Принимает ли он витамины? Джон ответил отрицательно, и Макдауэлл тут же выделил ему флакон поливитаминов. За ленчем прошла встреча с мистером Ричардсоном и миссис Левандовски — сопредседателями грядущей ноябрьской акции по сбору пожертвований. Он тоже принял участие в обсуждении перспектив и возможных сумм денег. Во время беседы рука машинально, выводила в блокноте слово «Лаки».
В итоге освободился он не раньше трех часов дня. На этой неделе очередь принимать исповеди выпала отцу Стаффорду. Джон ушел в свое жилище. Там он переоделся — снял белый воротничок, натянул джинсы, темно-зеленую фланелевую рубашку и серый пуловер. После чего выскользнул на улицу, моля Бога, чтобы не попасться на глаза монсеньеру. Пройдя пешком два квартала, он остановил такси и назвал водителю ее адрес.
Мне надо только забрать велосипед, уговаривал он сам себя. Но в душе знал, что это не так.
«Фиата» Дебби нигде не было видно. Велосипед по-прежнему стоял в вестибюле. И цепь и замок на месте. Джон Поднялся к ее квартире.
На двери клейкой лентой был прикреплен конверт с надписью «для Лаки». Он взял конверт, сел на верхнюю ступеньку и начал читать написанный от руки текст.
Лаки, я знаю, что ты вернешься. По крайней мере я на это очень надеюсь. Твой ключик в квартире, в коробке для сладостей. Надеюсь, не очень на меня сердишься. Ха-ха.
У меня сегодня (в понедельник) демонстрация моделей. Буду дома к шести. Почему ты меня бросил?
Я ее бросил? — изумился Джон. Внутри вспыхнуло нечто подобное злости. Или ревности. Он продолжил читать.
Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Прошу, будь у меня к шести. Хорошо? Я отдам тебе твой велосипед. Пока.
И подпись — Твоя родственная душа. Он еще раз взглянул на два слова, от которых при первом чтении закружилась голова. Демонстрация моделей. Он уже знал, что это значит.
Следующей проблемой стало решить, где убить ближайшие два часа. В это время снизу послышались чьи-то шаги. Медленные, тяжелые. По лестнице, держась за перила, поднимался седой, с залысинами мужчина в темно-синем костюме. Его лицо напоминало морду усталого бассет-хаунда. Кустистые серые брови срослись над переносицей. На носу громоздились очки в черной роговой оправе. Увидев Джона, он приостановился.
— Могу вам чем-то помочь? — спросил мужчина.
— Нет, я просто жду кое-кого.
— Из шестой квартиры?
— Да. — В мозгу Джона негромко звякнул тревожный звоночек.
— Вас зовут Лаки, верно? — Густые брови поднялись домиком.
— Верно. Откуда вам это известно?
— Дебра сказала. — Не Дебби, моментально отметил Джон. — Сказала, что вы можете здесь появиться. А я пришел покормить ее краба. — Мужчина достал из кармана ключи. — Можете зайти со мной, если хотите.
Джон так и сделал. Мужчина запер за собой дверь, после чего направился прямиком на кухню Я открыл шкаф с банками консервированного тунца.
— Мы несколько в неравном положении, — проговорил Джон. ч Вы меня знаете, я вас — нет.
— Джо Синклер, — откликнулся мужчина, вскрывая консервную банку, и блеснул очками в сторону Джона, — Я менеджер Дебры.
Джон хмыкнул. Краб сидел на подоконнике между горшков с кактусами и грелся на солнышке.
— Джо Синклер и сыновья, — добавил мужчина. — Семейный бизнес. — Он выковырял вилкой содержимое банки в миску и поставил ее на пол. Краб не шевельнулся.
Джон подумал, что синий блейзер с полосатым галстуком, на которые он наткнулся в шкафу, могут принадлежать этому человеку. А те парни, которые сопровождали Дебби в белом «роллс-ройсе», — вероятно, его сыновья.
— Тухлые водоросли, — произнес мистер Синклер, вытирая руки тряпкой. — Тунец пахнет тухлыми водорослями, не правда ли? Наверное, поэтому этот краб так любит тунца.
— Никогда не думал, что кто-то может держать сухопутного краба в качестве домашнего животного.
— Я тоже, — слегка улыбнулся Синклер. Похоже было, что его крупному, широкоскулому лицу улыбка дается с большим трудом. — Дебра очень необычная девочка. Она говорила, что вы занимаетесь связями с общественностью?
— Верно. — Осторожнее, напомнил он себе.
— У кого?
— Я… Э-э… — Язык прилип к небу. Джо Синклер внимательно следил за ним цепким старческим взором. Джон знал одного человека по фамилии Пэлм, прихожанина их церкви. Тот занимался счетами клиентов в рекламном бюро «Чэмберс, Макклэйн и Шелл». Эту фирму он и назвал вслух.
— Угу. — Джо Синклер, не мешкая, направился к телефонному справочнику. У Джона пересохло в горле. Сердце гулко забилось. — Посмотрим. На Пайн-стрит. Улица дорогих офисов. — Мужчина взял телефон и узловатым пальцем принялся тыкать в кнопки.
После четвертой цифры Джон прокашлялся и сказал:
— Подождите.
Мужчина остановился, не отнимая пальца от аппарата.
— Хотите мне еще что-то сказать?
— Да. Я… Я больше не работаю в этом агентстве. Перешел на вольные хлеба.
— Но ваше имя им же знакомо, не так ли? Джон Лаки? — Синклер нажал пятую кнопку.
Джон набрал полную грудь воздуха, выдержал паузу и медленно выдохнул.
— Нет, — признался он. — Не знакомо.
— Вот как? Очень жаль это слышать. — Синклер мягко положил трубку на рычаг. После чего повернулся к Джону. Глаза его стали похожи на два отверстия пистолетных стволов, — Тухлятина, — произнес он. — Воняет, как никогда — Приблизившись к Джону, он обошел его кругом. — Где ты живешь, Джон Лаки?
Джон не ответил. Нет смысла пытаться обмануть этого шустрого дельца.
— Как только Дебра мне про тебя рассказала, я сразу понял, что дерьмом запахло, — с угрозой в голосе произнес мужчина. — Обычно Дебра очень хорошо разбирается в людях. Удивлен, как она с тобой облажалась. Решил, что больно умный, да? — Синклер уже стоял между Джоном и входной дверью. Внезапно он стал как-то крупнее и страшнее, чем когда поднимался по лестнице, — словно гнев придал ему дополнительные силы. — Я понял, кто ты такой.
— Правда? — Голос Джона дрогнул.
— Правда. Священник… — Джон понял, что сердце сейчас просто выпрыгнет из груди и на этом все кончится. — Вот кто тебе в данный момент больше всего нужен. Для последнего отпущения грехов.
Он католик, подумал Джон. Сердце по-прежнему колотилось.
— И попробуй убедить меня в том, что мне не стоит сию же минуту спуститься за моими сыновьями и
