– Ученые будут на борту «Дискавери» и «Терры». Поскольку неизвестно, какие сюрпризы могут поджидать нас с другой стороны, то лучше обезопасить себя, включив в состав экспедиции боевые суда. Пехотинцы для вас – нечто вроде подстраховки.
– А заправщики?
– Возьмете с собой три танкера. Пусть остаются внутри туманности. После того как пополните запасы топлива, танкеры возьмут на себя роль радиомаяков. Есть еще вопросы?
– Нет, сэр.
– Отлично. Можете заняться приготовлениями. Желаю вам удачи.
– Благодарю вас, сэр.
ГЛАВА 10
Сидя в командном кресле на мостике «Дискавери», Ричард Дрейк наблюдал изображение пульсара Антареса, передаваемое на экран с бортового телескопа. Вдобавок к сильному оптическому увеличению картинка получила значительное электронное усиление, и теперь хорошо просматривалась не только поверхность звезды, но и ее обычно невидимая оболочка. Примерно каждую минуту по поверхности Антареса пробегала едва уловимая глазом тень. Стоило ей исчезнуть, как звезда мгновенно взрывалась фонтанами раскаленной добела плазмы. Эти плазменные гейзеры сливались в могучие реки огня и, закручиваясь в спирали, беспрерывно текли все дальше и дальше в космическое пространство. Собственно говоря, то были немые свидетели мощного, находящегося в постоянном вращении магнитного поля пульсара.
Дрейк перевел взгляд на небольшой вспомогательный экран, куда передавалась все та же картинка, только меньшего размера. На ней останки Антареса казались небольшим искрящимся шариком, пульсирующим в мерцающем плазменном мареве. Одновременно с каждым взрывом от звезды, подобно кругам, расходящимся от брошенного в воду камня, разбегалось несколько светящихся колец. Самое мощное из них гасло медленно, в течение нескольких минут, успев добежать до краев экрана, и лишь затем сливалось с более тусклым мерцанием туманности.
– Капитан, «Феникс» докладывает, что мы находимся в пределах их видимости, – доложил по внутренней связи дежурный.
Его слова оторвали Дрейка от созерцания экрана. Прошел уже месяц с тех пор, как «Дискавери» вошел в туманность, и запасы топлива были почти на исходе. Пора проводить космическую дозаправку, а это дело нелегкое в условиях туманности, где снаружи бушует настоящая радиационная буря, причем риску подвергаются оба корабля – и звездолет, и заправщик.
– Спасибо. Передайте, что они могут приблизиться к нам вплотную, а бортовой инженер пусть постепенно начинает снижать момент осевого вращения.
– Слушаюсь, сэр.
Спустя полминуты по связи прогремел голос бортового инженера:
– Внимание всем службам! Приготовиться к операции дозаправки. Снижаем момент осевого вращения. Через пять минут наступит невесомость. Повторяю, через пять минут корабль будет работать в условиях невесомости. Срочно закрепить незакрепленное оборудование и пристегнуться. Всем принять необходимые меры предосторожности.
Голос инженера эхом прокатился по капитанскому мостику. Ричард распорядился передавать на экран изображение с бортовой камеры – с тем, чтобы лично следить за приближением танкера. В следующее мгновение неистовствующий пульсар Антареса уступил место розоватому свечению окружавшей его туманности.
Дрейк попытался рассмотреть в газовом мареве очертания космического танкера. Примерно с минуту он всматривался в экран, пока наконец глаз его не уловил крошечную светящуюся точку. Точка эта быстро увеличивалась и вскоре уже походила на светящуюся изнутри жемчужину. На розоватом фоне туманности это свечение казалось чем-то волшебным, едва ли не сверхъестественным. На самом же деле ему имелось весьма прозаическое объяснение.
Незадолго до их прыжка из системы Напье к Антаресу все капитаны отдали приказ привести в действие антирадиационные экраны вверенных им кораблей. Все восемь судов моментально превратились в космические зеркала. Но Напье – это не Антарес, а антирадиационные поля были далеки от совершенства. Однако на расстоянии нескольких миллиардов километров от Напье количество энергии, просачивавшееся сквозь них, оставалось незначительным.
Иное дело – внутри туманности, где неистовствовало радиоизлучение, – там даже десятые доли процента представляли смертельную угрозу. Инженеры, сконструировавшие экраны, отлично это знали и поэтому приняли на редкость хитрое решение. Любая протечка тотчас трансформировалась в видимую часть спектра, которая затем отражалась назад, в космическое пространство. В результате все получившие спецзадание корабли искрились, как шары на рождественской елке.
Изображение танкера постепенно увеличивалось в размерах, пока не заполнило весь экран. Когда до «Дискавери» оставалось несколько сот метров, «Феникс» замер на месте. Примерно в ту же минуту звездолет погасил осевое вращение. Затем последовало еще несколько минут радиообмена информацией, после чего танкер, включив направляющие сопла, осторожно занял положение между «Дискавери» и пульсаром. Цель этого маневра заключалась не столько в том, чтобы заслонить собой звездолет, сколько в том, чтобы уберечь от возможных повреждений заправочный шланг, который предстояло протянуть между обоими судами. На том расстоянии, которое в данный момент отделяло их от Антареса, поток волн заряженных частиц был таков, что, лишившись защитной тени «Феникса», даже бронированный рукав мог расплавиться в считанные минуты.
Дрейк наблюдал, как из гладкой перламутровой поверхности танкера показался автоматический рукав и постепенно начал вытягиваться в сторону звездолета. Правда, он довольно быстро исчез из поля зрения бортовой камеры, скрывшись где-то за кольцом обитаемого отсека. Спустя полминуты по радио донесся голос дежурного. «Феникс» докладывал о полной готовности к перекачке топлива.
– Передайте капитану Стюарту, что он может начинать в любую минуту, – приказал Дрейк.
Было слышно, как дежурный передал его распоряжение дальше. В следующее мгновение рукав на экране напрягся – это обогащенный дейтерием водород начал перетекать в баки «Дискавери».
В то утро, когда происходила дозаправка «Дискавери», Бетани Линдквист с опозданием завтракала в офицерской столовой. Накануне она допоздна засиделась за расчетами изогравитационных возмущений для астрономов и поэтому проспала. Не успела Бетани покончить с десертом, как над головой у нее из громкоговорителя раздалась команда:
– Внимание всем службам. Приготовиться к операции дозаправки.
Сокрушенно вздохнув, Бетани потянулась за ремнями безопасности. В ту же минуту кто-то поставил на стол рядом с ней свой закрытый крышкой поднос.
– Вы не против, если я пришвартуюсь рядом с вами?
Подняв глаза, Бетани увидела над собой юное улыбающееся лицо Филиппа Уолкирка.
– Это честь для меня, Ваше Высочество.
Принц поморщился.
– Я только и делаю, что пытаюсь выдать себя за стопроцентного демократа. На этом корабле для всех я младший лейтенант Уолкирк, а для друзей просто Филипп.
– В таком случае вы окажете мне высокую честь, если сядете со мной... Филипп.
Сандарский наследник пристегнулся как раз в тот момент, когда у Бетани начало закладывать уши – верный признак того, что корабль сбрасывает осевые обороты.
– Наверное, вчера заработались допоздна? – поинтересовался Филипп, потягивая кофе из специальной, рассчитанной на невесомость кружки.
Бетани кивнула и поведала ему о своем вчерашнем бдении перед экраном судового компьютера. Прошло уже две недели с того момента, как их получившая спецзадание группа прибыла в участок пространства, где «Клинок» отметил наличие специфических изогравитационных возмущений. За это время корабли «исколесили» вдоль и поперек этот сектор туманности, уточняя данные, пытаясь определить точное местоположение фокуса искривления. Количество собранной информации оказалось столь велико, что команда астрономов на борту «Дискавери» в буквальном смысле захлебнулась ею, и Бетани сочла своим долгом хоть немного помочь с обработкой данных.
