— Это чудовищно! Возмутительно! Этот человек сумасшедший! — На экранах телевизоров было хорошо видно красное лицо президента. Он сжал руку в кулак, ему очень хотелось изо всех сил стукнуть по столу, но стола не было. — Вы знаете, Брэнсон, каково в нашей стране наказание за похищение людей? И каковы наказания за шантаж и вымогательство с применением силы?
— Разве эта сумма является беспрецедентной в истории преступлений?
— Да. Эта уже слишком! Суммы такого масштаба... Наказанием за измену является смертный приговор, а в данном случае это хуже измены... Да я ни за что не соглашусь...
— Господин президент, мне ничего не стоит убедить вас в серьезности моих намерений, но я бы предпочел, чтобы вы поверили мне на слово, — Брэнсон достал пистолет. — Вы же не хотите, чтобы я на глазах у ста миллионов телезрителей прострелил вам коленную чашечку? Тогда вам и в самом деле пригодится ваша трость. Если мне понадобится подкрепить слова делом, я сделаю это без малейших колебаний. Для меня это пустяк, — в голосе говорившего чувствовалось холодное безразличие, которое было страшнее самих слов.
Президент разжал кулак и не сел — рухнул — на стул. Его лицо из багрово-красного стало серым.
— Вашим людям пора научиться: мыслить масштабно, — продолжал Брэнсон. — Мы живем в Соединенных Штатах, в богатейшей стране мира, а не в какой-нибудь банановой республике. Что такое триста миллионов долларов? Пара подводных лодок «Поларис» или ничтожная доля стоимости полета человека на Луну. Если я возьму эту крошечную долю достояния Америки, никто не пострадает, а вот если я не получу этих денег, многим будет очень не хватать вас, господин президент, и ваших арабских друзей.
Подумайте о том, что потеряете вы и что потеряет Америка! В десять, в сто раз больше! Начнем с того, что не будет построен завод по переработке нефти в Сан-Рафаэле. Ваши надежды на то, что страна сможет приобретать нефть по символическим ценам, никогда не осуществятся. Если Их Высочествам не удастся благополучно вернуться на родину, на Соединенные Штаты будет наложено эмбарго. Это приведет к длительной депрессии, по сравнению с которой Великая депрессия 1929 года покажется воскресным пикником, — Брэнсон посмотрел на министра энергетики. — Вы согласны со мной, мистер Хансен?
По лицу министра было видно, что ему вовсе не хочется соглашаться. Нервный тик бедного Хансена к этому времени уже напоминал пляску Святого Витта. Голова министра дернулась, он оглянулся, ища поддержки, и умоляюще посмотрел на президента. Хансен готов был уже упасть в обморок, но тут ему на помощь пришел секретарь казначейства.
— Мне кажется, что вы, Брэнсон, правильно представляете возможные последствия.
— Благодарю вас.
В этот момент король поднял руку.
— Позвольте мне сказать.
Король был человеком совсем иного склада, чем президент. Жизнь его проходила довольно бурно, ему приходилось постоянно бороться за сохранение трона и ради этого ему не раз доводилось избавляться от собственных родственников. Потрясения были ему не в новинку. Король сам всю жизнь использовал насилие и понимал, что может умереть не своей смертью.
— Разумеется, Ваше Величество.
— Как бы ни закончилась нынешняя операция, вас будут искать и, в конце концов, убьют. Вам все равно не спрятаться. Даже если вы меня сейчас убьете, ваша смерть не за горами.
Речь короля нисколько не тронула Брэнсона.
— Пока у меня есть вы, Ваше Величество, не о чем беспокоиться. Я понимаю, что любой из ваших подданных, решивший лишить вас жизни, отправится в рай, если цареубийцы вообще попадают в рай. Мне кажется, что вы, Ваше Величество, не из тех людей, что готовы прыгнуть с моста ради того, чтобы верные сыны Аллаха со своими длинными ножами принялись охотиться за мной.
Глаза с тяжелыми веками смотрели не мигая на Брэнсона.
— А что, если я совсем не тот человек, за которого вы меня принимаете?
— Хотите сказать, что готовы прыгнуть или, по крайней мере, попытаться? — В голосе Брэнсона снова слышалось полное безразличие. — Для этого у меня есть машина «скорой помощи». Ван Эффен, какие инструкции ты получил для подобных случаев?
— Стрелять из автомата по ногам. Остальное — дело врачей.
— Мы даже сможем снабдить вас протезом, Ваше Величество. Мертвый вы для меня никакой ценности не представляете. Итак, вернемся к выкупу. Вы согласны? Возражений нет? Прекрасно. Что ж, неплохо для начала.
— Для начала? — возмущенно переспросил генерал Картленд.
— Конечно, для начала. Дальше — больше. Еще двести миллионов — за Золотые ворота.
На этот раз публика недолго пребывала в шоковом состоянии. Президент оторвался от своих мрачных мыслей и поднял глаза на Брэнсона.
— Двести миллионов долларов за Золотые ворота? — бесстрастно переспросил он.
— Согласитесь, это выгодная сделка. Вы получите мост почти даром. Я знаю, на его строительство было затрачено без малого сорок миллионов, но сегодня двести — это те же сорок с учетом инфляции за минувшие годы. Подумайте только, во что вам обойдется замена моста! Подумайте о шуме, пыли, загрязнении окружающей среды, о нарушении движения городского транспорта... Нужно будет привезти тысячи тонн стали... Подумайте о доходах от туризма, о десятках тысяч долларов, которых лишится экономика города... Как ни красив Сан-Франциско, но без Золотых ворот он, как Мона Лиза без улыбки. Вы только подумайте, на восстановление моста уйдет год, может быть, два. И все это время автомобилисты не смогут проехать в город из графства Марин. Это создаст множество осложнений... Для всех, кроме владельцев паромов, которые станут миллионерами. Но кто я такой, чтобы завидовать предпринимателям, честно зарабатывающим каждый доллар? Так что двести миллионов долларов — это чистая филантропия с моей стороны!
— А если мы не примем это ваше требование, господин Брэнсон, что вы сделаете с мостом? — подал голос Квори, привыкший оперировать очень крупными суммами. — Вы его увезете, заложите в ломбард?
— Я собираюсь его взорвать. Представьте, перекрытия рухнут с высоты в двести футов — вот это будет всплеск! Ничего подобного Западное побережье не знало.
— Что?! Взорвать Золотые ворота? — не смог сдержать гнев мэр Морисон, который в обычных условиях проявлял завидное хладнокровие. Никто не понял, как все произошло. Мэр неожиданно вскочил и набросился на Брэнсона. И в десятках миллионов домов американцы увидели, как Морисон навалился на него всеми своими двумястами двадцатью фунтами и в неодолимой ярости нанес Питеру удар по лицу. Брэнсон вместе со стулом был опрокинут на асфальт.
Ван Эффен бросился вперед, прикладом автомата ударил мэра по затылку, быстро обернулся и наставил автомат на сидящих на тут случай, если у кого-нибудь возникнет желание последовать примеру Морисона.
Прошло не менее двадцати секунд, прежде чем Брэнсон снова сел на стул. Ему подали салфетку.
Пйтер промокнул разбитую губу и остановил сильное кровотечение из носа. После этого он посмотрел на доктора и перевел взгляд на Морисона.
— Как он?
Врач быстро осмотрел мэра.
— Господин Морисон скоро придет в себя. У него нет даже сотрясения мозга, — доктор мрачно посмотрел на ван Эффена. — Похоже, вы умеете соразмерять силу удара.
— Что значит практика! — одобрительно заметил Брэнсон. — Он взял у доктора новую салфетку взамен испачканной. — А вот мэр Морисон не догадывается, насколько он силен.
— Что мне с ним делать? — спросил ван Эффен.
— Оставь его в покое. Это его город и его мост. И та и другое ему очень дорого. Я сам виноват, — Брэнсон задумчиво посмотрел на Морисона. — Нет, пожалуй, лучше надень ему наручники, завернув руки за спину. Не то он в следующий раз мне голову оторвет.
Генерал Картленд встал и подошел к Брэнсону. Ван Эффен угрожающе поднял автомат, но генерал проигнорировал угрозу.
