— Начальника полиции сейчас нет, — ответил дежурный.
— Так найдите его!
— Не могли бы вы сообщить мне, в чем дело...
— На мосту снова погас свет. Немедленно найдите Хендрикса!
Полицейский положил трубку рядом с аппаратом и прошел в конец автобуса. Хендрикс сидел у открытой двери. В одной руке у него была переносная рация, в другой — чашка кофе.
— Говорит Кармоди. Шеф, мы сейчас внутри Южной башни, а Хопкинс со своей машиной уже на полпути обратно.
— Спасибо. — Хендрикс выключил рацию. — Что, Брэнсон звонит? Забеспокоился?
Хендрикс не спеша допил кофе, подошел к телефону и зевнул.
— Я спал. Можете ничего мне не говорить. Снова погас свет. Всю ночь что-то гаснет то в одном, то в другом конце города. Не кладите трубку.
Брэнсон ждал. Через весь президентский автобус к нему бегом бросился Крайслер. Президент сонно посмотрел на молодого человека. Король и принц мирно храпели. Брэнсон, с трубкой в руке, огляделся.
— Южный прожектор вышел из строя, — доложил Крайслер.
— Этого не может быть! — лицо Брэнсона напряглось. — Что случилось?
— Не знаю. Прожектор погас. С генераторами все в порядке.
— Тогда беги к прожектору, освещающему Северную башню и поверни его в другую сторону. Нет, подожди!
В трубке снова послышался голос Хендрикса.
— Значит, через минуту? — переспросил Питер начальника полиции и обернулся к Крайслеру. — Отставить! Сейчас снова дадут свет. — Брэнсон снова заговорил в трубку. — Не забудьте, я хочу, чтобы Квори позвонил мне ровно в семь.
Брэнсон положил трубку и пошел по проходу. Его остановил вопрос президента.
— Когда же кончится этот кошмар?
— Это зависит от вашего правительства.
— Я не сомневаюсь, что правительство выполнит ваши требования. Вы заинтриговали меня, заинтриговали нас всех. Всем хочется понять, чем вам так досадило общество?
— Что мне общество? — улыбнулся своей индифферентной улыбкой Брэнсон.
— В таком случае, что вы имеете против меня лично? Зачем понадобилось меня публично унижать? Со всеми другими людьми вы были неизменно любезны. Разве не достаточно того, что вы взяли меня в заложники и получите выкуп?
Брэнсон не ответил.
— Может быть, вам не нравится моя политика?
— Политика меня не интересует.
— Я сегодня разговаривал с Хендриксом. Он рассказал мне о том, что ваш отец — очень богатый человек, банкир, живет на Восточном побережье. Он у вас мультимиллионер. Или вы завидуете мне как человеку, которому удалось подняться на вершину? Или не в силах дождаться, пока унаследуете отцовский банк и его миллионы, поэтому выбрали другой путь, преступный. Но на этом пути вы немногого добились. До нынешней акции вас никто, кроме нескольких полицейских, не знал. Вы неудачник, поэтому завидуете другим. Рещили отыграться на самых известных людях Америки?
— Вы, господин президент, никудышный диагност и такой же психолог. Да, да, понимаю, я снова оскорбляю вас, правда, теперь уж один на один. Но довольно болтовни. Подумайте о том, что ваши решения влияют на жизнь двухсот миллионов американцев.
— Что вы имеете в виду?
— Хочу сказать, что вы можете серьезно заблуждаться. Например, заговорили о Брэнсоне-старшем, этом неподражаемом образце добропорядочности и процветания, который на самом деле двуличный негодяй. Таким он был, таким и остался. Говорите, мой папаша известный банкир? И много пользы он принес своим вкладчикам? Большинство из них — люди со скромными средствами. Когда я работал у него, понял, за счет чего наживается мой отец. Да я бы не взял и доллара у этого негодяя! Мы-то, по крайней мере, грабим богатых. Он не лишал меня наследства — я не доставил ему такого удовольствия. Просто сказал все, что думаю о нем, и ушел. А известность — зачем она мне?
— И тем не менее за последние восемнадцать часов вы добились большей известности, чем ваш отец за всю жизнь, — мрачно заметил президент.
— Это дурная слава. Кому она нужна? Что же касается денег — да я и так мультимиллионер.
— И все же вы хотите иметь еще больше?
— Мотивы, которые мной руководят, никого не касаются. Простите, что разбудил вас, сэр, — Брэнсон ушел.
— Странный человек! — заметил сидевший в соседнем кресле Мюир.
— Так вы не спали!
— Не хотелось вам мешать. Ночью Брэнсон не тот, что днем, обходительнее, вежливее. Такое впечатление, что этот человек пытается оправдаться перед самим собой. И все же что-то его гнетет.
— Если ему не нужны известность и деньги, тогда что же, черт возьми, мы делаем на этом проклятом мосту?
— Тсс! Вас может услышать мэр Морисон. С вашего позволения, господин президент, я еще посплю.
Кармоди и Роджерс поднялись на вершину южной башни и вышли из лифта. Кармоди нажал на кнопку, и лифт снова пошел вниз. Мужчины вышли на открытую площадку. Далеко внизу, в пятистах футах под ними, был мост. Минуту спустя Кармоди достал из сумки портативную рацию, развернул телескопическую антенну, щелкнул тумблером:
— Можете вырубить энергию. Лифт уже полминуты как внизу.
Он сунул рацию обратно в сумку и снял комбинезон. Под ним оказалась черная рубашка, поверх которой было надето что-то вроде корсета из кожаных ремней с металлической пряжкой сзади. От пряжки отходила нейлоновая веревка, несколько раз обернутая вокруг талии. Кармоди все еще разматывал веревку, когда на башне снова включили свет и загорелись сигнальные огни для воздушных судов.
— Как ты думаешь, нас могут заметить снизу? — спросил он у напарника.
— Нет. Под таким углом им нас не увидеть, тем более что прожекторы выведены из строя.
Кармоди размотал веревку и отдал конец Роджерсу.
— Обмотай пару раз вокруг себя и держи хорошенько!
— Не волнуйся, буду держать как следует, ведь если ты свалишься в воду, придется делать всю работу самому, да и страховать меня будет некому.
Кармоди подошел к гигантскому тросу и начал удалять детонаторы из взрывчатки.
Ревсон проснулся в шесть тридцать утра. Он открыл глаза и увидел, что Эйприл внимательно смотрит на него. Под глазами у девушки пролегли глубокие тени, ее и без того бледное лицо стало почти белым.
— Похоже, вы неважно отдохнули.
— Я всю ночь не спала.
— Что? Чего вы боялись? Я же был здесь, с вами.
— Я беспокоилась не о себе, о вас.
Пол ничего не ответил.
— Ну и как, у вас не кружится голова после снотворного? — спросила Эйприл.
— Нет. Видимо, искусственный сон у меня перешел в естественный. Вы из-за этого беспокоились?
— Нет. Около часа ночи сюда приходил Брэнсон. Посветил вам в глаза фонариком, чтобы убедиться, действительно ли спите.
— Нигде нет покоя от этого человека! Вы думаете...
— Я думаю, что вы у него снова стали главным подозреваемым.
— Подозреваемым в чем?
— Пропал ван Эффен.
— Он что, до сих пор не нашелся?
— Вас это не слишком беспокоит, не так ли?
