— Рад, что мне не нужно вас в этом убеждать.
— Если воздействие этих ваших CBU-55s не уменьшат, как вы рассчитываете, то у местных похоронных бюро очень скоро работы будет невпроворот, — заметил, обращаясь к Ревсону, генерал Картленд.
— Вы готовы пустить в дело пистолет с цианистым калием?
— Да.
За несколько минут до девяти Брэнсон приказал своим людям рассадить участников предстоящей телепередачи. Сам он был спокоен и уверен в себе. Единственным отличием в его поведении стала вежливость, которую Питер теперь проявлял по отношению к президенту. В девять ноль-ноль включили телекамеры.
Ровно в девять Рестон и Харрисон наконец добрались до вершины последнего пролета лестницы. Ноги болели, по лицам струился пот.
— Вы, должно быть, притомились, джентльмены! — приветствовал их Роджерс, направив на приспешников Брэнсона пистолет с глушителем.
— Хорошо бы побыстрее закончить передачу, мистер Брэнсон! Туман уже поднялся до уровня моста, — обратился к Питеру Жискар.
Брэнсон кивнул и продолжал говорить в микрофон.
— Дорогие телезрители, я уверен, что вы, как и все присутствовавшие, будете рады узнать — правительство уступило нашим разумным требованиям. Однако, пока я и мои товарищи не получим окончательного подтверждения того, что деньги переведены, будем продолжать подготовку моста к взрыву. Надеюсь, вам будет интересно понаблюдать за этой работой. Хочу также сообщить, что в одиннадцать часов утра и в час дня состоятся повторные представления. Я от души советую вам их посмотреть. Скорее всего, вы никогда больше не увидите ничего подобного.
Как и в прошлый раз, вы сможете наблюдать, как электромобиль с взрывчаткой и необходимым оборудованием направляется к Южной башне. Теперь мы попросим оператора крупным планом показать моих коллег на вершине башни.
Телезрители отчетливо увидели верхнюю часть башни, но без каких бы то ни было признаков жизни. Прошла минута, но наверху так никто и не появился.
— Произошла небольшая задержка. Прошу не расходиться, — улыбнулся Брэнсон, уверенный, что ни один из миллионов зрителей не отойдет от экрана.
Питер извинился перед телезрителями, закрыл микрофон рукой и взял телефонную трубку.
— Говорит Хендрикс. Лифт работает.
— Лучше скажите мне, сколько времени требуется, чтобы пешком подняться на вершину башни?
— Хотите сказать, что ваши люди пытаются это сделать? Они сумасшедшие! И вы сумасшедший, если послали их!
— У них есть инструкция.
— Какая инструкция?
— Копия с оригинала.
— В таком случае ваши люди еще долго будут там блуждать, быть может, даже несколько дней. Дело в том, что лет двадцать тому назад некоторые внутренние помещения перестроили.
Брэнсон положил трубку. Все еще прикрывая рукой микрофон, он обратился к Жискару:
— Лифт заработал. Пусть Бартлет и Боярд отправляются наверх. Напомни им, чтобы не забыли про груз, — и он снова заговорил в микрофон. — Прошу прощения у телезрителей. Небольшая задержка.
Последующие десять минут зрители наслаждались панорамой залива, видами моста и берега. Время от времени Брэнсон что-то комментировал.
— Дайте, пожалуйста, снова Южную башню, — попросил он операторов по истечении десяти минут.
Бартлет и Боярд приветствовали телезрителей с вершины башни. Потом вместе с Петерсом они выполнили ту же работу, что и днем раньше, но теперь им удалось сделать ее гораздо быстрее. Закончив, Бартлет и Боярд помахали зрителям и направились к лифту.
— Ничего не скажешь, вы мастера своего дела, — похвалил верхолазов Брэнсона Роджерс, направляя на них пистолет с глушителем. — Какая жалость! Нам опять придется вытаскивать ваши дурацкие детонаторы!
Брэнсон уже заканчивал свое шоу, когда зазвонил стоявший рядом с ним телефон. Он взял трубку.
— Это Хегенбах. Сожалею, что приходится вас прерывать, но мы собираемся показать свое собственное маленькое шоу. Сейчас мы вас отключим, и телезрители увидят нас по тому же каналу. Возможно, вам также будет любопытно взглянуть.
На экране крупным планом появился Хегенбах. Жителям Сан-Франциско не нужно было объяснять, что перед ними уроженец Пресидио.
— Судя по всему, мы пока не можем помешать этому преступнику Брэнсону добиться поставленных целей. Однако некоторые события указывают на то, что ему рано радоваться. Я передаю слово вице- президенту Соединенных Штатов, господину Ричардсу.
С микрофоном в руках Ричардc выглядел очень импозантно. Вице-президенту, от природы общительному человеку, прирожденному оратору с хорошей дикцией, сам Бог велел вести конференции и избирательные кампании. За долгие годы своей политической деятельности он провел их великое множество и настолько отточил свое мастерство, что мог держать аудиторию в напряжении, даже просто читая задом наперед алфавит. Однако этим утром ему пришлось обо всем этом забыть — теперь было не время для оживленного общения и риторики. Сейчас вице-президент находился в самом эпицентре национальной трагедии, потому выглядел суровым и притихшим, говорил коротко и только по делу.
— К сожалению, то, что вы сейчас услышали, правда. И сколь бы ужасной и унизительной не была сложившаяся ситуация, не может быть и речи о том, чтобы подвергнуть опасности жизнь президента, его почетных гостей и очернить доброе имя Америки. Мы уступаем шантажу. Этот преступник Брэнсон сможет уехать с немыслимой суммой денег, и все же мне хотелось бы, чтобы он меня внимательно выслушал. Сегодня утром я получил некую информацию, достоверность которой вскоре смогу доказать. Суть этой информации в том, что преступной карьере Брэнсона скоро придет конец. Скоро, совсем скоро этот человек останется без друзей, в полном одиночестве, и ему будет не к кому обратиться за помощью. Уверен, пройдет совсем немного времени, и никто не протянет ему руки. Я также уверен, что первыми отвернутся от Брэнсона члены его собственной преступной группы, которые ошибочно считали своего лидера человеком чести, человеком, на которого можно положиться, — на какой-то момент Ричардc опять вспомнил о риторике. — Его люди сбросят своего кумира с пьедестала, и это так же верно, как то, что он, образно выражаясь, намеревался нанести им удар в спину.
Несколько человек из команды Брэнсона озадаченно посмотрели на своего начальника. Они явно не понимали' о чем идет речь. Ревсон и О'Хара удивленно переглянулись. И только Брэнсон остался спокоен. Он непринужденно сидел, откинувшись на спинку стула, с презрительной улыбкой на губах.
— Как я уже говорил, у нас имеется информация из надежного источника. Меня не раз обвиняли в том, что я излишне сдержанно высказываюсь по поводу сложившейся ситуации, но другого выхода не существовало. Я не мог говорить о том, в чем не был уверен. Теперь у меня есть надежное доказательство достоверности полученной информации.
Дорогие телезрители всего мира! Сейчас я представлю вам человека, который вплоть до сегодняшнего утра был заместителем Брэнсона, его надежной опорой. Перед вами мистер Йохан ван Эффен.
На экране показали группу из пяти человек, расположившихся на расставленных в ряд стульях. В центре сидел ван Эффен и непринужденно беседовал со своими соседями. Лица людей не показали крупным планом, и понять, находится ли ван Эффен под действием наркотиков, заставляющих его говорить без умолку, или нет, не представлялось возможным. По просьбе Хегенбаха опытный психиатр, состоящий на службе в полиции, провел около трех часов в беседе с необычным пациентом.
— Я представлю присутствующих. Слева направо: адмирал Ньюсон, командующий военно-морскими силами Западного побережья, начальник полиции Сан-Франциско Хендрикс, мистер ван Эффен, глава ФБР мистер Хегенбах, генерал Картер, командующий сухопутными силами Западного побережья. Осмелюсь предположить, что мистер ван Эффен за всю свою жизнь ни разу не находился в столь законопослушной компании.
