наступала. В ту ночь ты была очаровательной. По правде говоря, именно тогда я впервые заметил, какие у тебя изумительные глаза, — продолжал он с мечтательной улыбкой. — Ты смотрела на меня так странно, пристально и напряженно…
Мередит разразилась веселым смехом:
— Должно быть, пыталась сообразить, как приличнее всего будет сделать тебе предложение.
Паркер ухмыльнулся, рука, обнимавшая талию, сжалась чуть сильнее:
— Правда?
— Абсолютно.
Уголки губ Мередит чуть дрогнули при виде направляющейся к ним дамы — репортера светской хроники.
— Паркер, — быстро предупредила Мередит, — я выйду на несколько минут в салон. Сюда идет Салли Мэнсфилд, а я не желаю говорить с ней, пока не узнаю в понедельник, кто в «Бенкрофт» наплел ей эту чепуху о грандиозной распродаже, которой компания собирается отпраздновать нашу свадьбу. И тот, кто это сказал, должен попросить Салли дать опровержение, потому что никакой распродажи не будет.
Мередит нехотя высвободилась из его объятий.
— Пожалуйста, найди Лайзу, — попросила она, направляясь к величественной лестнице, ведущей на балкон. — Она давно должна была появиться.
— Мы как раз вовремя, Мэтт, — объявил Стентон. Мэтт, сняв с Элиши манто, протянул его гардеробщице. Он слышал приятеля, но его внимание привлекло глубокое декольте, открывающее сливочную кожу плеч, переливающихся перламутром на фоне черного бархата.
— Великолепное платье, — прошептал он, лицо на миг осветилось восторгом и откровенным желанием.
Элиша, глядя Мэтту в глаза, чуть откинула голову; алые губы кривила понимающая усмешка.
— Ты единственный мужчина, — отозвалась она, — у которого эти слова звучат откровенным и неотразимым предложением провести с тобой в постели не меньше десяти дней.
Мэтт весело хмыкнул и повел даму туда, где сияли огни и слышалась музыка. Заметив фотографов, непрерывно трещавших камерами, и телевизионщиков, продиравшихся сквозь толпу, он приготовился к неизбежной атаке прессы.
— Это действительно так и есть? — осведомилась Элиша, как только отец отошел поздороваться с приятелями.
— Что именно? — удивился Мэтт, останавливаясь, чтобы взять два бокала с шампанским с подноса официанта.
— Надеюсь, это приглашение на неделю-другую потрясающего траха как тогда, два месяца назад?
— Элиша, — укоризненно вздохнул Мэтт, вежливо кивая знакомым, — веди себя прилично.
Он уже хотел шагнуть вперед, но Элиша упорно продолжала стоять, напряженно изучая Мэтта.
— Почему бы нам не пожениться?
— Давай обсудим это как-нибудь в другой раз.
— Я пыталась, как только мы оставались наедине, только ты ловко уходил от ответа.
Раздраженный ее упрямством, нелепой настойчивостью и неудачным выбором места и времени, Мэтт взял ее под руку и отвел в сторону.
— Насколько я понимаю, ты желаешь все обсудить здесь и сейчас.
— Совершенно верно, — подтвердила она, глядя ему в глаза и гордо подняв подбородок.
— Что у тебя на уме?
— Замужество.
Мэтт замер, и Элиша заметила, как внезапно похолодели его глаза. Но слова оказались еще более уничтожающими:
— С кем?
Уязвленная намеренным оскорблением и взбешенная тактической неудачей в попытке вынудить Мэтта принять решение, Элиша гневно воззрилась в непроницаемое лицо, но тут же напряжение ее покинуло.
— Наверное, я это заслужила, — призналась она.
— Нет, — коротко ответил Мэтт, разозлившись на собственную бестактность, — не заслужила.
Элиша сконфуженно, настороженно взглянула на него и слегка улыбнулась:
— Но по крайней мере теперь мы знаем, как обстоят дела — пока.
Ответная улыбка Мэтта была холодно-сдержанной и явно обескураживающей. Элиша со вздохом положила ладонь на сгиб его руки.
— Ты, — прямо призналась она, — самый жесткий человек из тех, кого я встречала! — И, пытаясь немного исправить положение, кокетливо искоса взглянула на него:
— Как физически, так и эмоционально, конечно.
Лайза показала швейцару изящную карточку с выгравированным приглашением и, поспешно скинув пальто, зашагала в зал, пытаясь отыскать глазами Паркера и Мередит. Заметив наконец светлую голову Паркера у самого оркестрового возвышения, Лайза направилась туда, протиснувшись мимо Элиши Эйвери, которая медленно шла рядом с очень высоким темноволосым широкоплечим мужчиной, чье лицо показалось Лайзе смутно знакомым. Мужчина повернул голову и оценивающе посмотрел вслед яркой рыжеволосой незнакомке, одетой в широкие гаремные шаровары из красного атласа и черный бархатный жакет. Лоб обвивала черная бархатная лента, вышитая бисером. Этот нетрадиционный и совершенно неподходящий для такого собрания ансамбль на Лайзе казался единственно удачным и необычайно красивым.
Другие мужчины считали так… но не Паркер.
— Привет, — поздоровалась она, подходя ближе к Паркеру, наполнявшему бокал из фонтана.
Он повернулся, неодобрительно сузив глаза и чуть морщась при виде Лайзы, и та мгновенно вспыхнула:
— О нет! — театрально провозгласила она, — с притворной тревогой глядя в красивое взбешенное лицо. — Неужели эталонная планка опять поднялась вверх?
Разъяренный взгляд скользнул от глубокой ложбинки между грудей к лицу, на котором стыла издевательская улыбка.
— Почему ты не одеваешься, как все нормальные женщины? — придирчиво осведомился он.
— Не знаю, — призналась Лайза, задумчиво хмурясь, и, немного помолчав, с сияющей улыбкой объявила:
— Возможно, та же извращенность характера, что заставляет тебя описывать имущество у вдов и сирот. Где Мередит?
— В дамском салоне.
Обменявшись столь нехарактерными для обоих грубостями, что, впрочем, вошло у них в привычку за много лет знакомства, молодые люди стоически избегали смотреть друг другу в глаза и вместо этого сосредоточили внимание на окружающих. И тут неожиданно справа от них поднялось какое-то приглушенное волнение, словно первый порыв ветра, предвещающий бурю. Телевизионщики и репортеры, до этого спокойно прохаживавшиеся между гостями, мгновенно оживились, готовые Наброситься на добычу. Вспышки камер сверкали как молнии, и Лайза, вытянув шею, заметила, что репортеры осаждают темноволосого мужчину, которого она видела с Элишей Эйвери. Телекамеры были направлены прямо ему в лицо, но незнакомец мужественно вел даму вперед, через взрывы вспышек и орду репортеров, размахивающих микрофонами.
— Что это? — удивилась Лайза, нерешительно глядя на Паркера.
— Не вижу… — начал тот, со сдержанным интересом наблюдая за суматохой, но стоило толпе расступиться, напряженно сжался:
— Это Фаррел.
Имя в сочетании со смутно знакомым лицом наконец подсказало Лайзе, что Элишу привез на этот бал бессердечный неверный бывший муж Мередит. Вне себя от ненависти, она наблюдала, как Мэтт останавливается, чтобы ответить на вопросы журналистов, пока Элиша виснет на его руке, улыбаясь фотографам;
Несколько долгих мгновений Лайза стояла, не двигаясь с места, вспоминая, сколько горя принес
