охватившую ее панику. Банк Паркера точнее, чем любой совет директоров, рассматривал сметы на огромные суммы денег, которые приходилось выдавать в кредит «Бенкрофт» за последние несколько лет, и руководство начало нервничать, поскольку цифры были поистине астрономическими. Соглашаясь выдавать ссуды на универмаг в Фениксе, а теперь и в Хаустоне, банк выдвинул новые условия, требующие, чтобы Мередит и ее отец лично гарантировали уплату и внесли дополнительный залог, включающий их личный пакет акций в «Бенкрофт», для обеспечения займа. Мередит вела игру собственными деньгами, и это слегка ужасало ее. Кроме акций и жалованья в компании, у нее оставалось только наследство деда, которое она и намеревалась использовать в качестве залога.
Однако первые слова отца показали, что он все еще злится из-за того, что считал возмутительными претензии своего банкира.
— Вы знаете, как я отношусь к этим особым условиям, Паркер. Если учесть, что «Рейнолдс Мекинтайл» был единственным банком Бенкрофтов в течение более восьмидесяти лет, эти внезапные требования персональных гарантий и дополнительного залога по меньшей мере странны, если не оскорбительны.
— Понимаю ваши чувства, — спокойно отозвался Паркер. — Я согласен с вами, и вы это знаете. Сегодня утром я снова встретился со своим советом директоров и пытался убедить их либо отказаться от жестких условий, либо немного их смягчить, но безуспешно. Однако их настойчивость, — продолжал он, оглядывая собравшихся, — ни в коей мере не ставит под сомнение кредитоспособность «Бенкрофт».
— А по-моему, ставит! — провозгласил старик Сайрус. — Похоже, ваш банк считает, что «Бенкрофт»— совсем загнанная лошадка.
— Ничего подобного им в голову не приходило. Дело в том, что за последний год экономическая обстановка для больших универмагов стала крайне неблагоприятной. Многие балансируют на грани банкротства. Это один из факторов, повлиявших на наше решение, но основная причина в том, что множество банков разорилось и так и не смогло оправиться со времен Великой депрессии. В результате банкиры стали чрезмерно осторожны и опасаются давать слишком большие кредиты одному заемщику. Кроме того, нужно удовлетворять и ревизоров-аудиторов, которые проверяют выдачу кредитов куда внимательнее, чем раньше. Требования стали гораздо строже.
— Сдается мне, мы должны обратиться в другой банк, — предложил Сайрус, жизнерадостно оглядывая сидящих за столом. — По крайней мере я бы так и сделал! Скажи Паркеру, пусть убирается ко всем чертям, и мы поищем денежки в другом месте!
— Мы могли бы это сделать, — объяснила Мередит Сайрусу, пытаясь подавить внезапную неприязнь к Паркеру. Ее личные чувства не должны иметь ничего общего с этим обсуждением! — Однако банк Паркера дает нам очень выгодную процентную ставку, которую мы вряд ли получим от другого банка. Он, естественно…
— В этом нет ничего естественного, — перебил Сайрус, окидывая ее оценивающим, граничившим почти с похотливым взглядом, прежде чем с видом обвинителя уставиться на Паркера. — Если бы я собирался жениться на этой великолепной женщине, самой естественной вещью было бы стремиться дать ей все на свете, все, что ни попросит, вместо того чтобы отбирать последнее!
— Сайрус! — предупредила Мередит, удивляясь, почему некоторые старики вроде Сайруса забывают о достоинстве и ведут себя, словно зеленые мальчишки. — Это бизнес.
— Женщины не должны заниматься бизнесом, если, конечно, они не уродины и смогут найти подходящего мужчину, который бы о них заботился. Вместо того чтобы рожать детей и…
— Сайрус, сегодня не вы должны делать отчет, — рявкнул Паркер. — Продолжай, Мередит, что ты хотела сказать?
— Я собиралась упомянуть о том, — ответила Мередит, чувствуя, как горят от смущения щеки при виде насмешливо переглянувшихся мужчин, — что ваши особые условия вряд ли можно считать поводом для беспокойства, поскольку «Бенкрофт энд компани» собирается все выплатить вовремя.
— Совершенно верно, — подтвердил отец рассеянно и нетерпеливо. — Если больше никто ничего не хочет добавить, думаю, можно покончить с темой Хаустона и проголосовать в конце совещания.
Взяв со стола папку, Мередит официально поблагодарила директоров за внимание и покинула конференц-зал.
— Ну? — спросила Филлис, входя вслед за Мередит в ее кабинет. — Как все прошло? Откроют хаустонский филиал «Бенкрофт» или нет?
— Сейчас голосуют, — сообщила Мередит, просматривая утреннюю почту, положенную Филлис на стол.
— Я скрестила пальцы на счастье. Тронутая преданностью Филлис, Мередит ободряюще улыбнулась.
— Вот увидишь, все будет в порядке, — предсказала она, почти не сомневаясь, что отец, хоть и неохотно, выскажется в ее пользу. Беда в том, что она никак не могла понять, решат ли они построить сразу весь комплекс или только магазин.
— Сомневаюсь только, захотят ли они сразу раскошелиться на весь комплекс или ограничатся универмагом. Пожалуйста, позвони Сэму Грину и попроси его принести контракты.
Уже через несколько минут Сэм Грин появился на пороге. Ростом он был всего пять футов пять дюймов с волосами цвета и вида стальной проволоки, но неизменно излучал ауру уверенности и властности, которую мгновенно распознавали те, кто оказывался его противником в любой юридической битве, которую он в данный момент вел. За очками в металлической оправе прятались проницательные, светящиеся умом зеленые глаза, сейчас, однако, внимательно глядевшие на Мередит.
— Филлис передала, что вы готовы начать завершающие переговоры по покупке участка в Хаустоне, — сказал он, сходя в кабинет. — Это означает, что совет одобрил предложение?
— Думаю, что через несколько минут все решится. Какую начальную сумму, по-вашему, следует предложить Торпам?
— Они просят тридцать миллионов, — сообщил Сэм, усаживаясь на один из стульев перед ее столом. — Что, если предложить для начала восемнадцать миллионов. Тогда можно будет сойтись на двадцати. Они заложили эту землю и отчаянно нуждаются в наличных. Могут продать и за двадцать.
— Вы в самом деле так думаете?
— Возможно, нет, — хмыкнул Сэм.
— Если придется, дойдем и до двадцати пяти. Максимальная цена — тридцать, но они не смогли продать его за такую…
В этот момент зазвонил телефон, и Мередит, не договорив, подняла трубку.
— Мы одобрили хаустонский проект, Мередит, — резко, не допускающим возражений голосом объявил отец, — но откладываем строительство комплекса, пока не получим определенных прибылей от тамошнего магазина.
— По-моему, ты делаешь ошибку, — сообщила она, скрывая разочарование под сухим, официальным тоном.
— Таково решение совета.
— Но ты мог их переубедить, — дерзко бросила Мередит.
— Прекрасно, тогда это мое решение.
— Ошибочное.
— Когда будешь управлять этой компанией, тогда и получишь право принимать решения…
Сердце Мередит на миг болезненно сжалось:
— А я собираюсь стать во главе компании?
— Ну а пока я определяю, что лучше для «Бенкрофт», — объявил отец, не отвечая на вопрос. — Сейчас я еду домой. Мне не очень хорошо. Говоря откровенно, я бы отложил сегодняшнее совещание, не настаивай ты так упорно на необходимости как можно скорее заключить сделку.
Не совсем уверенная в том, действительно ли болен отец или только использует отговорку, чтобы избежать откровенного разговора, Мередит вздохнула:
— Береги себя. Увидимся за ужином в четверг. Повесив трубку, она позволила себе всего несколько минут молча пожалеть о половинчатом решении и лишь потом сделала то, чему выучилась много лет назад, после катастрофически закончившегося брака: смотреть в лицо реальности и находить в ней то, ради чего можно дальше жить и работать. Улыбаясь Сэму Грину, Мередит постаралась с гордостью и торжеством
