Джулия достаточно имела дел с непослушными и взбалмошными детьми, потому ей удалось подавить острый приступ раздражения и сказать все тем же сухим, суровым тоном, подчеркивая каждое слово:
– Я не намерена дискутировать по этому поводу.
Отняв полотенце от лица, Зак повернулся к ней, и широкая белозубая улыбка осветила суровое лицо.
– У тебя просто потрясающий словарный запас, – сказал он с искренним восхищением. – Кстати, а почему у тебя нет техасского акцента?
Но Джулия совершенно не слышала того, что он говорил. Она ошарашенно смотрела на живое воплощение того самого секс-символа американского кинематографа, который до этого ей доводилось видеть лишь на экране и в иллюстрированных журналах. До сих пор, несмотря ни на что, Захарий Бенедикт – человек не ассоциировался у нее с Захарием Бенедиктом – кинозвездой, и поэтому ей было проще не задумываться о его голливудском прошлом. Пять лет, проведенных за решеткой, наложили свой отпечаток на его черты, сделав их более суровыми и резкими. Но теперь, за одну-единственную ночь, это все ушло. Хорошо отдохнувший, побритый и удовлетворенный, он настолько напоминал того, прежнего Бенедикта, что Джулия испуганно отшатнулась от него, как от незнакомца.
– Что случилось? Почему ты смотришь на меня так, как будто у меня из ушей торчат пучки волос?
Она хорошо узнала этот голос. Постаравшись стряхнуть внезапное наваждение, Джулия отбросила прочь бессмысленные фантазии и вернулась к прежней теме. Причем на этот раз она была твердо намерена оставить последнее слово за собой. Скрестив руки на груди, она упрямо повторила:
– Мне нужны мои вещи.
Присев на краешек огромного мраморного туалетного столика, Зак тоже скрестил руки на груди, как бы передразнивая ее. Но в отличие от Джулии его глаза искрились непритворным весельем.
– Боюсь, что это совершенно невозможно, дорогая. Придется тебе все-таки воспользоваться чем-то из этого стенного шкафа.
Его ласковые слова не оказывали на Джулию абсолютно никакого воздействия, потому что теперь они были сказаны кинозвездой и общепризнанным героем-любовником. Она была настолько сердита и раздражена, что ей хотелось затопать ногами.
– Черт побери, я хочу получить обратно свою…
– Пожалуйста, – спокойно перебил он ее, – возьми что-нибудь из этого шкафа. – Заметив, что Джулия готова в очередной раз возразить, он невозмутимо добавил:
– Дело в том, что я бросил твои старые вещи в камин.
Джулия понимала, что он в очередной раз одержал над ней верх, и это вызвало у нее вспышку злости и обиды.
– Может быть, для бывшей кинозвезды они и могли показаться никчемными лохмотьями, но это были мои вещи. Я работала для того, чтобы заплатить за них, я купила их, и они мне нравились!
Резко обернувшись, она направилась к стенному шкафу, даже не подозревая о том, насколько болезненным и метким оказался ее последний удар. Проигнорировав богатый выбор платьев и юбок, открывшийся перед ней, она схватила первые попавшиеся зеленые кашемировые брюки и свитер из мягкой шерсти с разбросанными по основному фону нежными фиалками. Вдев в брюки первый же попавшийся зеленый кожаный пояс, Джулия отвернулась от шкафа и… уткнулась в широкую грудь Зака.
Опершись рукой о косяк, он стоял в дверном проеме и преграждал ей выход.
Не поднимая головы, Джулия попыталась протиснуться мимо. Но не тут-то было. Голос Зака казался столь же непоколебимым, как и его поза:
– По моей вине ты носила эти вещи не снимая в течение последних трех дней. Я просто хотел, чтобы ты надела что-то другое. Так, чтобы я не чувствовал себя виноватым при каждом взгляде на твои джинсы. – Зак благоразумно опустил свои соображения по поводу того, что ему также хотелось бы видеть ее в чем-то более красивом и изысканном, в чем-то, хоть немного достойном ее лица и фигуры. – Пожалуйста, перестань дуться, посмотри на меня и позволь мне объяснить.
Джулия была достаточно упряма для того, чтобы противостоять его убедительному тону, но недостаточно сердита и бестолкова для того, чтобы не увидеть в его словах определенной логики и не понимать, что было бы чистым идиотизмом глупыми ссорами отравлять то недолгое время, которое им предстояло провести вместе.
– Мне очень не нравится, когда ты не смотришь на меня, а стоишь, уставившись в пол, – продолжал Зак. – Мне тогда начинает казаться, что ты видишь во мне какого-то таракана, которого тебе не терпится раздавить.
Джулия намеревалась с достоинством поднять голову и строго взглянуть на него, но вместо этого зашлась в безудержном смехе, уткнувшись носом в одежду, висящую в шкафу.
– Ты совершенно неисправим, – сказала она, поднимая на него искрящиеся смехом глаза.
– А ты совершенно потрясающая женщина. Зак сказал это настолько серьезно и торжественно, что у нее в груди что-то перевернулось. И тщетно Джулия пыталась напомнить себе, что он в первую очередь актер и что если она начнет воспринимать его небрежные комплименты всерьез, то потом ей еще труднее будет расстаться с теми иллюзиями, которые она уже успела для себя создать.
Не дождавшись ответа, Зак улыбнулся и направился в спальню. Уже на ходу он обернулся и сказал:
– По-моему, если ты все еще хочешь отправиться на свежий воздух, то самое время надеть куртки и выйти во двор.
Джулия изумленно посмотрела на него и широко раскинула руки.
– На улицу? В этой одежде? Ты что, рехнулся? Да ведь эти кашемировые брюки стоят… по меньшей мере две сотни долларов!
Вспомнив некоторые из счетов Рейчел, Зак подумал о том, что цена в шесть сотен была бы гораздо
