– Ты меня понял совершенно верно. И прошу я тебя лишь об одном одолжении – потратить несколько минут своего драгоценного времени и просмотреть содержимое этого конверта. Согласись, это не слишком большая цена за то, что сделал для тебя Мэтт.
Лицо Зака окаменело, но голос его звучал совершенно ровно и спокойно.
– Хорошо, я обязательно займусь этим немного попозже.
– Нет. Сейчас.
С высоты своего роста Зак попытался метнуть на Мередит уничтожающий взгляд, но абсолютно безуспешно.
– Согласись, что я прошу совсем немногого, – непреклонно продолжала она. – Всего каких-нибудь полчаса – Ладно. – Чувствуя, что еще немного, и он окончательно выйдет из себя, Зак решил как можно поскорее покончить со всем этим. Но напоследок все-таки не смог удержаться от колкости:
– Я могу заняться этим в одиночестве или ты хочешь составить мне компанию, чтобы убедиться, что я сдержу свое слово?
Теперь, когда Мередит все же добилась своего, такие мелочные оскорбления были ей совершенно безразличны.
– Я верю тебе на слово, Зак, – сказала она с очаровательной улыбкой, вставила кассету в видеомагнитофон и протянула Заку пульт дистанционного управления. – Это первая видеозапись. Пресс- конференция, которая состоялась через день или два после того, как вы расстались в Колорадо. Кстати, ты случайно ее не видел?
– Нет, – огрызнулся Зак.
– Ну что ж, в таком случае тебя ожидает тройной сюрприз. Вторую кассету снял кто-то из туристов, которые стали невольными свидетелями твоего ареста в Мехико. И пожалуйста, когда будешь смотреть эту видеозапись, постарайся не спускать глаз с Джулии.
После того как Мередит ушла, Зак включил телевизор, но тотчас же повернулся к нему спиной и направился к бару. Одно упоминание имени Джулии Мэтисон вызывало у него непреодолимое желание выпить. А перспектива наблюдать за ней, даже отдаленной от него телеэкраном, в течение получаса усиливала это желание на несколько порядков. Он выплеснул в высокий бокал почти все содержимое из первого попавшегося под руку графина, краем уха слушая разглагольствования мэра того задрипанного городишки, в котором жила эта женщина. Кажется, тот убеждал всех собравшихся, что они должны относиться к ней с уважением.
Презрительно скривившись, Зак вернулся к столу и, присев на его краешек, скрестил руки на груди. Несмотря на то, что он уже успел внутренне подготовиться к тому, что ему предстояло увидеть, первый же взгляд на незабываемое лицо Джулии заставил его сердце болезненно сжаться. Она заговорила, и он не мог не поразиться завидной выдержке и самообладанию перед сотнями нацеленных на нее камер. Заку показалось, что в относительно небольшом зальчике собралось как минимум две сотни репортеров.
А уже пару минут спустя он отставил в сторону стакан, не веря собственным глазам и ушам. Несмотря на то что буквально накануне он жестоко посмеялся над ее чувствами, на пресс-конференции Джулия делала все, чтобы изобразить собственное похищение как крайне увлекательную авантюру. И это у нее совсем не плохо получалось. В ее рассказе он представал этаким остроумным и благородным героем, который даже не побоялся рисковать собственной жизнью, спасая свою пленницу от гибели в ледяном потоке.
Когда же Джулия закончила заявление и на нее со всех сторон посыпались вопросы, она продолжала сохранять поразительное самообладание, тщательно избегая любого неосторожного слова, которое могло бы повредить Заку. Ее ответы и объяснения были абсолютно правдивыми, но кому, как не ему, было знать, насколько они уклончивы и неполны. Так, например, когда кто-то из репортеров спросил, не угрожал ли он ей пистолетом. Джулия ловко ушла от прямого ответа с помощью шутки:
«– Я знала, что у него есть пистолет, потому что сама видела его. И этого оказалось вполне достаточно, по крайней мере поначалу, чтобы убедить меня не пытаться вступать с ним в драку или критиковать его старые фильмы».
Невольно улыбнувшись, Зак тотчас же одернул себя. Ведь она могла говорить все это лишь в расчете на него и на то, что, увидев это интервью, он быстрее свяжется с ней и тем самым выдаст себя. Но каждым своим следующим ответом Джулия опровергала эту мысль. Так, когда ее спросили о том, собирается ли она возбудить против него дело по обвинению в похищении, Джулия небрежно отмахнулась от этого вопроса, как будто он касался какой-то совершенно незначительной мелочи, а не федерального преступления, в очередной раз рассмешив всю толпу журналистов:
«– Не думаю, что мне удастся убедить присяжных. Если среди них окажется хоть одна женщина, то она сразу примет его сторону, как только узнает, что он делал половину всей работы по дому».
Зак потянулся за бокалом, но, услышав следующий вопрос, снова отставил его в сторону и, впившись глазами в экран, жадно ловил каждое слово.
«– Мисс Мэтисон, вы бы хотели, чтобы Захария Бенедикта поймали?
– Как можно хотеть того, чтобы несправедливо осужденный человек снова оказался за решеткой? Я не знаю, как могли присяжные признать его виновным в убийстве, но абсолютно уверена в том, что он способен на него не больше, чем я. Если бы он действительно был убийцей, вы сейчас вряд ли видели бы меня здесь, потому что, как я вам рассказала несколько минут назад, я неоднократно предпринимала попытки сорвать его побег. Хочу вам также напомнить и о том, что, когда над домом появился вертолет, его первой заботой была моя безопасность. Поэтому единственное, чего я действительно хочу, – это прекращения травли и повторного объективного рассмотрения дела, из-за которого он попал в тюрьму».
Зак потянулся за дистанционным управлением. Ему захотелось еще раз просмотреть ответ Джулии на этот, последний вопрос, но на сей раз уделяя больше внимания не словам, а тому, как она их говорила. Тогда уж он не пропустит ни малейшего признака обмана или лукавства. Но вот зазвучал следующий вопрос, и палец Зака застыл на кнопке обратной перемотки.
«– О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопрос задам я; вы влюблены в Захария Бенедикта?»
Джулия колебалась недолго. Глядя прямо в камеру, она с мягкой улыбкой сказала:
«– Я думаю, что в то или иное время почти каждая женщина этой страны была влюблена в Захария
