карточные…
– Да?! – удивился лешак. – А я решил, что ты на хозяина еще и обзываисся! Хм, я таких игр-то и не слыхивал… Если в карты хочешь, то давай в дурака либо в пьяницу, еще в козла можно, ну там, в буру. Я, правда, в буру с 1859 года не играл… – Леший скривил недовольную рожу.
– Неужто с тех самых пор, как вы русским продули?… – наугад бросил я вопрос.
Леший подозрительно на меня уставился и тоненько проворчал:
– А ты откуда знаешь?…
– Кто ж об этом не знает! Все помнят, как вы белок через всю Сибирь в Россию гнали, проигрыш отдавать… Леший поскреб в затылке.
– Русские мухлевали!…
– Ничего они и не мухлевали, просто сибирские играть не умели… И наверное, до сих пор не научились… – подпустил я яду.
Леший злобно на меня посмотрел, и глаза его полыхнули мрачной зеленью.
– Ладно, знаток, один играть будешь али с мальцом?…
– Один. Ты же один играешь…
– Играть будем моей колодой… – заявил леший, как о чем-то решенном. Я решил не спорить, тем более что своей колоды у меня все равно не было. Леший быстрым движением руки выдернул из-под полы кафтана потрепанную колоду.
– Значит, ежели ты выиграешь, я вам дорогу укажу к людскому жилью, а ежели проиграисся… в щекотки играть будем… – мечтательно протянул он, – двое на одного…
Я внимательно взглянул на зажатую в руке лешего колоду. Крап на рубашке был настолько явным, что только слепой не мог бы его увидеть. Но делать было нечего.
Леший уселся прямо под своей елкой и принялся ловко перетасовывать колоду. Я присел рядом и поинтересовался:
– А как мне уважаемого хозяина называть?
Он бросил быстрый зеленый взгляд исподлобья и, чуть улыбнувшись, ответил:
– Подлизываесся?… Звать меня Досифей Мокич, только тебе это, умник, никак не поможет… Во что играть-то будешь?…
– Давай в дурака… Я когда-то знатно в дурака играл…
– Давай… – довольно согласился Досифей и принялся быстро раздавать карты.
– Э… э… Досифей Мокич… – остановил я его. – А подснять?…
– Так с дурака шапку не сымают!… – деланно удивился леший.
– Ну ты еще не дурак, ты только собираешься им стать… – съязвил я.
Леший фыркнул, собрал розданные карты, еще раз их перетасовал и, зажав в синеватой ладони, протянул мне. Я накрыл колоду правой ладонью, положил на нее сверху левую, закрыл глаза, произнес про себя уже составленное коротенькое заклинание и с громким возгласом «Э-э-э-х» дернул ладони на себя, одновременно безымянным пальцем сдвинув часть колоды. В тот же момент я почувствовал на правой ладони легкое покалывание и понял, что крап на рубашке карт, как заказано, передвинулся, сместившись по колоде на четыре карты вверх. Досифей быстренько переложил подснятую часть колоды сверху вниз и принялся сдавать.
Если бы леший играл со мной честно, еще неизвестно, чем бы все это кончилось. Но он сразу решил меня обжулить, предлагая крапленую колоду, а я всего лишь лишил его такой возможности. Память на вышедшие из игры карты у нас обоих, по всей видимости, была достаточно тренированная, но Досифей, разглядывая рубашки карт в моих руках, верил крапу и не верил своей памяти. Поэтому когда на последней сдаче он выложил передо мной бубновую – козырную и пиковую шестерки, а я их принял, Мокич решил, что козырей у меня нет. И крап на зажатых в моих пальцах картах это решение подтверждал. Правда, на его напряженной физиономии было написано, что он никак не может вспомнить, когда же вышли бубновые король и дама. А они были у меня. И подкинутые мне крестовая и пиковая дамы были отбиты крестовым тузом и бубновой дамой. Тут он вконец запутался, растерянно принял сначала козырную десятку, потом пару королей, включая бубнового, а когда напоследок я предложил ему четыре шестерки в качестве погон, он буквально взвыл:
– Ты жулил!!!
– Но-но, – высокомерно ответил я. – Это надо было в игре ловить! А после игры я бы попросил обойтись без оскорблений!
– Да я вас, жулики русские! – Досифей вскочил на ноги, грозно сверкнул зеленым огнем темных зрачков и вдруг принялся расти прямо на наших глазах. Через несколько секунд он стал выше самой высокой из окружающих елок. Мы с Данилой, задрав головы, смотрели на это чудище.
Я сжал Данилину ладошку и прошептал:
– Ты, самое главное, не бойся…
Он судорожно сглотнул и молча кивнул белой головой.
– Вы чего там шепчетеся?… Молитесь нетто?… Это вам не поможет!… Еще никто не мог безнаказанно обжулить Досифея Мокича в карты!… – И он гулко ударил себя в грудь.
– Слушай, Мокич, перестань пугать ребенка! – прокричал я. – И выполняй договор. А то вся тайга узнает, что Досифей не держит слово…
– Это кто ж тайге расскажет?… – ухмыльнулась сверху огромная синеватая рожа.
– А ты думаешь, что никто за нашей игрой не наблюдал?… Ты что, натуральный дурак, а не только подкидной?…
Досифей открыл рот для ответа, но внезапно замолчал. Потом, опершись на ствол ближайшей елки, задумался, а через минуту принялся уменьшаться, пока не принял прежних размеров. Физиономия у него была крайне недовольной, но…
– Отыграться, конечно, не дашь?… – угрюмо проворчал он.
– Ну почему не дам?… – добродушно ответил я. – Только сначала сдержи слово – покажи дорогу. А там… почему с ловким партнером в картишки не перекинуться?… Только крапленую колоду больше не подсовывай, а то получается, что ты на свое умение не рассчитываешь, передергивать начинаешь…
Досифей изумленно вытаращился на меня, а через секунду шумно выдохнул, с восхищением пробормотал:
– Ну ты хват… – и покрутил головой. Потом он снова уселся под елкой и с ухмылкой заявил: – Ладно! Твоя взяла! Только до жилья отсюдава куда как далеко… Впрочем, бродют тут одни оглаеды… Камешки собирают… Вот к ним вас и проводют… У них такая машинка есть, они в нее поорут, поорут, и к ним дыр-дыр-дыр прилетает… Подойдет?…
– Подойдет, – улыбнулся я.
– А когда еще поиграем? – прищурил глаз леший.
– Ну, как-нибудь обязательно загляну. Какие наши годы…
– Ага, ага… – бормотнул леший, а потом отвернулся в сторону и тихонько свистнул. Из ближних кустов выпрыгнул небольшой бурый зайчик. Досифей сурово оглядел зайчишку и строго произнес: – Слушай сюды, Ушатый! Этих двух моих… гостей проводишь к хенологам…
