– Так что теперь у Мотри рука самая крепкая, – тут же подхватил «щуплый». – Эх, держись гвардия, Мотря научит вас клинком махать!
– А ты не егози!… – осадил его один из удивленных здоровяков. – Может, Мотря как раз верно сообразил!… У гвардии-то школа и практика, а у нас одна силушка…
В этот момент к ним на стол был поставлен завтрак, который для меня мог стать хорошим обедом. А уж я на аппетит не жаловался! Ребята принялись за еду и, видимо, считали это занятие очень серьезным, поскольку разговоры прекратились. Только минут через пятнадцать, утолив первый голод, они вернулись к беседе.
– А что – гвардия?! – первым загудел Мотря. – Ежели лепесток все верно показывать будет, так, может, мне и одной силы хватит против гвардейской-то сноровки?!
– Да? – Один из мужиков положил свою ложку на стол и посмотрел на Мотрю долгим взглядом. – А против заговоренного оружия что скажешь?
Мотря пожал плечами:
– Да ведь любое оружие человек держит, так что все едино, человек – главное! А оружие – что ж, мое-то тоже с душком, тоже не наш деревенский кузнец ковал!…
– Так вот я и толкую, что человек – главное, – не сдавался Мотрин оппонент. – А против тебя полный маг встанет! Полный маг – ты понимаешь!
– Так лепесток же… – несколько растерянно прогудел Мотря в ответ.
– Да-а-а, лепесток… – задумчиво протянул мужик, и все четверо снова замолчали, о чем-то тяжело задумавшись.
«Вот еще один неясный вопрос, – подумал я про себя. – Что это за лепесток такой?… И что эти ребята так на него надеются?»
Я настолько задумался над всеми этими неясностями, что не заметил, как сок в моем стакане кончился, и все пытался сделать еще глоток из опустевшего сосуда. Но это заметила маленькая официантка. Она неслышно появилась рядом со мной и, мило улыбаясь, поинтересовалась:
– Неужели наши стаканы настолько вкусны, что их так приятно облизывать?… – При этом в глубине ее глаз мерцали искорки откровенного смеха.
Тут я и воспользовался случаем, чтобы выразить свою благодарность за урок правильного употребления сока мандароны:
– Нет, милочка, стакан здесь совершенно ни при чем. Просто подогретый сок действительно необыкновенно вкусен, вот я и пытаюсь достать еще хотя бы капельку…
– Так давай я принесу тебе еще стакан!… – быстро предложила она.
Я с сожалением покачал головой:
– Нет, ничего не получится… – и, заметив ее удивление, пояснил: – Боюсь, выпью лишнего и не смогу достойно выступить в турнире.
– Как?! И ты тоже хочешь участвовать в этой… драке. – Ее возмущению не было предела. – Ты же совсем не похож на драчуна, да и оружия у тебя нет!
– Хм… – Я был несколько удивлен ее реакцией на мое невинное намерение. – Оружие – это не проблема… Но почему ты так странно оцениваешь мероприятие, вызывающее, как я заметил, столь жгучий интерес у мужского населения этого города?
– Да потому, что это – чистой воды жульничество! – зло выпалила она.
– Ну почему? Вот господа за соседним столиком отнюдь так не считают. Правда, гвардейцы, только что покинувшие зал, тоже не очень одобрительно отзывались о турнире.
– И тебе стоило бы их послушать! – Девушка все никак не могла успокоиться. – Этих-то здоровенных оболтусов лишь слегка поцарапают да отпустят в свою деревню – пусть продолжают своих баранов пасти. А тебя зарубят и глазом не моргнут!
– Кто зарубит?…
– Да любой из этих самых гвардейцев! Если ты, конечно, не полный маг… – Она оценивающе посмотрела на меня. – Только не похож ты на полного мага…
– Ну почему же не похож?! – обиделся я.
– А у тебя во взгляде ни злости нет, ни власти!
– Так что же получается, у любого полного мага во взгляде должна быть властность или злость?! А с нормальным взглядом полных магов не бывает?!
– Ха! – Она даже всплеснула руками. – Если полный маг управляет леном – он смотрит на других как на низших властным взглядом, считая себя господином над всеми. А если полный маг остался без лена, он всех в этом винит, отсюда и злоба во взгляде!
– Вот как?! – Я сделал вид, что задумался над ее словами, а про себя улыбнулся: «Малышка, как любая женщина, склонна к поспешным обобщениям».
– А ты знаешь, я знаком с полным магом достаточно крутого нрава, но ни властности, ни тем более злобы в его взгляде не бывает. Вот насмешка – сколько угодно!
– Да?! – Она приняла вызов. – И как же его зовут?…
– Странник!
Она быстро открыла рот, словно собираясь мне возразить, а потом столь же быстро его захлопнула и посмотрела на меня гораздо уважительнее.
– Ты знаком со Странником?
– Можно сказать, лучший друг! – похвастал я.
– И ты тоже пытаешься пройти Границу? – Моя личность росла в ее глазах с неимоверной скоростью, и я чуть было не ляпнул, что пересек эту дурацкую Границу буквально вчера. Но вовремя прикусил язык.
– Ну… я пока пытаюсь найти или создать возможность перехода… – неуверенно промямлил я.
– Ты делаешь такое дело и собираешься подставить свою шею какому- нибудь ловкому гвардейцу?! – Девчонка снова завелась.
– Да что ты меня считаешь какой-то барышней! – наконец возмутился я. – Поверь, я совсем неплохо владею оружием!
– Ага! – В ее голосе снова зазвучал сарказм. – Еще скажи, что можешь справиться с заговоренным оружием наместника?!
Я собрался было довольно резко поставить ее на место, но вдруг поймал в ее взгляде хорошо спрятанное беспокойство, даже боль. Поднявшись из-за стола и положив перед собой монетку, я как можно спокойнее проговорил:
– Можешь за меня не беспокоиться…
Она в ответ только молча покачала головой. Когда я был уже почти у дверей, маленькая ручка ухватила меня за рукав. Всовывая мне в ладонь какие-то мелкие монетки, видимо сдачу, девчушка горячо зашептала:
– Раз уж ты такой настырный и не хочешь меня послушать, будь очень осторожным. Здесь чужаку могут устроить любую подлость. Берегись, и на лепесток не слишком надейся!
И она быстро пошла назад к стойке. А я толкнул дверь и подумал, выходя на улицу: «Вот, и она про какой-то лепесток толкует…»
Вроде бы немного времени прошло с тех пор, как я вошел в этот миленький ресторанчик, а народу на улице значительно прибавилось. Посредине мостовой тянулись тяжело груженные подводы и легкие тележки, шагали здоровенные мужики с мешками или тяжелыми корзинами. Ближе к зданиям, там, где полагается быть тротуарам, торопились по своим делам женщины, тоже обремененные различной ручной кладью. В общем, народ был все больше работящий, поэтому на меня, прогуливающегося налегке и явно без определенной цели, посматривали с удивлением, вопросительно, неприязненно. Было ясно, что для бездельников время еще не настало.
Я свернул с улицы в небольшой переулок и вышел к маленькому скверику. Здесь я немного посидел на скамейке, а потом решил, что пора двигать к центральной площади, именно там можно было рассчитывать на получение интересовавших меня сведений по поводу проводившегося
