очень наглядной.
Пока военные тестировали лепесток, на площадь вытащили длинный дощатый стол, установили его рядом с противомагическим устройством, накрыли скатертью, и на поставленную за ним скамейку уселись три старика очень достойной наружности. Как я понял, это были судьи. Только после этого у одной из узких сторон стола было поставлено роскошное кресло. Гвардия прекратила свои фехтовальные упражнения и выстроилась позади судей.
Сидевший в середине старик поднялся, и тотчас над площадью повисло молчание. Он немного покряхтел, словно примериваясь к собственному голосу, и неожиданно рявкнул на всю площадь:
– Начинается турнир по фехтованию парным оружием! Условия известны. – Он сделал плавный жест в сторону торчавшего у памятника объявления. – Награда – выполнение одного любого желания победителя. Кто желает участвовать в турнире, прошу подходить!
Если вы думаете, что народ толпами повалил к столу, размахивая приготовленным оружием, то ошибаетесь. На площадь вышли человек пятнадцать – двадцать, не больше. И те явно не горели желанием сразу вступить в смертный бой. А я услышал позади себя фразу, сказанную Глузем довольно громко:
– Поубавилось поединщиков!… Скоро их совсем не останется!…
– Не-е-е, дураки всегда найдутся… – ответил ему чей-то тоненький фальцет.
И тогда я тоже шагнул на площадь.
Когда я подошел к судейскому столу, там уже образовалась очередь. Последним переминался с ноги на ногу знакомый мне Мотря, то и дело оглядываясь на троих своих друзей, оставшихся в толпе, бурлившей по краям площади. При этом он настолько неловко держался за свое тронутое ржавчиной оружие, что мне стало его жалко.
– Ты последний подраться? – отвлек я его от разглядывания толпы.
Он смерил меня тяжелым взглядом и хмуро буркнул:
– Ну, я…
– Тогда я буду за тобой…
Он еще раз оглядел меня и так же хмуро поинтересовался:
– А драться чем будешь? Судьям оружие надо предъявить… На предмет яду…
– Ну что ж, предъявим… – Я пожал плечами и, засунув обе руки в свой «походный мешок», выдернул на свет божий шпагу и дагу, уже освобожденные из ножен.
Видимо, многие из толпящихся зрителей пристально наблюдали за мной, я в своей серой одежде выглядел слишком необычно и явно был чужаком в городе. Поэтому стоило сверкающим клинкам появиться в моих руках прямо из воздуха, по толпе пронесся вздох, а потом повисло нехорошее молчание. Сразу становилось понятно, насколько в этом городке любят пришлых чародеев.
– Э-э-э, да ты, похоже, маг?! – спокойный басок Мотри прозвучал в этой тишине.
– Кое-что умеем… – ухмыльнулся я ему в ответ.
Очередь продвигалась довольно быстро, так что я скоро оказался напротив трех старичков, один из которых вел подушную запись желающих побренчать железом, второй осматривал оружие участников, а третий, сидевший в центре, запрокинул лицо к небу, закрыл глаза и, непонятно как удерживаясь на лавке, сладко похрапывал.
Поскольку следом за мной уже никто не пристроился, регистрация участников этого боевого семинара на мне закончилась и тут же были объявлены пары. Мне в первом поединке выпало драться с первым из зарегистрированных, которым оказался капитан гвардии Зван по прозвищу Старый Жнец. Я сразу вспомнил, в каком контексте именно это имя упоминали гвардейцы, сидевшие рядом со мной в ресторанчике, и понял, что попал на самого сильного бойца из записавшихся, кроме, конечно, самого Соленого Носа. И тут мне почему-то стало очень весело.
После того как пары были названы, сидевший слева судья грубо толкнул в бок центрального. Тот громко всхрапнул и открыл глаза. Мгновение он бессмысленным взглядом обозревал собравшихся, а потом, сообразив, что все готово к турниру, поднялся с лавки и заорал хрипловатым со сна голосом:
– Начинается турнир мастеров парного оружия. По объявленным условиям, проигравшим считается тот, кто получит колотую или резаную рану, потеряет длинное или короткое оружие, применит магию против противника. Пары из победителей первого круга формируются жребием. Приглашается первая пара.
Едва договорив, старик рухнул на лавку и тут же закрыл глаза. Через секунду он опять храпел.
Первыми к лепестку были вызваны бойцы из середины списка, и я понял, что нас со Жнецом, видимо, как самое занимательное зрелище, оставили напоследок.
О первых схватках рассказывать, собственно, нечего, двенадцать гвардейцев, внесенных в список первыми, практически мгновенно обезоруживали своих менее умелых соперников, выбивая у них из рук оружие, или наносили им легкие порезы. Каждого проигравшего «полного человека» толпа зрителей принимала в свои ряды с хохотом, подначками и похлопыванием по спине. Только пара, вышедшая к лепестку прямо перед нами, изменила общее течение турнира.
Против одного из офицеров гвардии встал Мотря. Сам мужик был почти на голову выше своего расфранченного противника, а из его огромных кулаков довольно нелепо торчали плохо вычищенный длиннющий меч и кинжал, своими размерами скорее похожий на второй меч.
Офицер, поигрывая стандартным гвардейским эстоком и коротким трехгранным кинжалом, напоминавшим кончар, с жалостливой усмешкой оглядывал угрюмого Мотрю, пока не прозвучал сигнал к началу боя.
Едва только один из судей скомандовал «бой», офицер прыгнул вперед, намереваясь задеть предплечье Мотри еще до того, как тот встанет в боевую стойку. Однако он не ожидал, что огромный мужик с такой быстротой поднимет свое здоровенное железо. Шустрый бедняга, наряженный в прекрасный оранжевый мундир, увидел прямо перед собой заржавленное острие Мотриного меча, но было уже поздно. Не мог же он в самом деле остановить свое тело в полете. А когда длиннющая, не слишком чистая железяка воткнулась прямо в офицерскую грудь и остановила его, такое изысканно стремительное движение, кончик вытянутой офицерской шпаги не доставал до цели еще добрых полметра.
Все произошло настолько быстро, что никто ничего не понял. Вот только что блестящий гвардейский офицер салютовал сверкающим клинком неотесанной деревенщине, явно непривычной к оружию, и в то же мгновение этот блестящий офицер оказался лежащим на желтой брусчатке в залитом кровью мундире, а деревенщина, склонившись, похлопывал его по плечу и басовито приговаривал:
– Эй, дружище, я тебя не слишком сильно задел?…
Судья, как ему и положено, очнулся первым и, кашлянув, объявил:
– В поединке победил… овчар Мотря!
Чтобы сообщить имя победителя, ему пришлось заглянуть в список, поскольку победитель в этой паре был ну совсем не тот, кто ожидался.
Толпа, окружающая площадь, встретила это сообщение таким взрывом одобрительных криков, что стало ясно, насколько всем надоело турнирное превосходство гвардии.
А затем пришла моя очередь. Когда я увидел своего противника поближе, я был очень удивлен. На первый взгляд ему было никак не меньше девяноста лет. Мне показалось, что он едва удерживает в руках оружие, а его тонкие ноги с трудом несут древнее тощее тело по этой бренной земле. Кроме того, приветствуя меня, он улыбнулся, и я разглядел за сморщенными губами его единственный желтый зуб.
Но тут же в моей голове пронеслась услышанная в ресторане фраза: «Старику не понравилось, как он держит оружие, вот он его и ополовинил…» И кроме того, настораживало
