И мы скрестили клинки.
Фехтовал он, надо прямо сказать, неважно – опаздывал с защитой и ответной атакой, позволял проводить повторные атаки и даже реприз. В общем, уже после трех полных фраз я был в недоумении, каким образом он умудрялся выигрывать турниры. Мне в общем-то ничего не стоило достать своего противника практически в любой из своих атак, но я хотел, чтобы проявились магические свойства его оружия. Только в этом я видел хоть какой-то намек на возможность его успеха.
Соленый Нос, видимо, рассчитывал, что к концу турнира я устану и не смогу атаковать достаточно быстро и четко. Однако для меня четыре проведенных поединка были всего лишь разминкой, тем более что только первый и последний из них могли называться поединками в полном смысле слова.
Ответ на мое недоумение пришел во время четвертой фразы. Наместник неумело готовил свою атаку, показывая прямой укол из шестой позиции, который ну никак не успевал пробить мою третью защиту, и в этот момент я ощутил сильнейший магический удар, направленный мне в ноги. Если бы не заранее поставленная мной защита против магии, у меня скорее всего свело бы судорогой обе икры – и меня можно было бы, что называется, брать тепленьким. Однако благодаря моей предусмотрительности я удержался на ногах, хотя корявый удар этого негодяя мне удалось отвести с большим трудом.
Отскочив назад, я бросил взгляд на лепесток. Он висел совершенно неподвижно, никак не реагируя на явное применение боевой магии.
Ситуация складывалась достаточно поганая. Ответить магическим ударом я не мог, на мою магию лепесток, безусловно, отреагирует! Как долго выдержит моя магическая защита, я тоже не знал, поскольку ставил ее на всякий случай и об особой прочности не позаботился! А этот негодяй, конечно же, не оставит своих попыток сбить меня с ног или достать каким-нибудь еще заклинанием!
Я посмотрел на физиономию своего противника. Соленый Нос нагло улыбался, хотя в глубине его глаз я заметил толику недоумения. Он не мог понять, почему его заклинание не сработало, и, видимо, полагал, что это произошло из-за его собственной ошибки.
Мы шагнули навстречу друг другу, сокращая дистанцию, и снова скрестили оружие. Судя по его поведению, он решил покончить со мной одним ударом. И то, что он сделал, совсем уже не было фехтованием. Едва коснувшись мечом моей шпаги, он взметнул его высоко вверх и со всего размаха опустил его мне на голову одновременно с воплем: «Зарублю!» Стремительно падавший клинок, словно услышав заветное слово, окутался голубоватым сиянием. И в этот момент я снова ощутил магический удар, на этот раз по рукам! Моя защита опять погасила силу заклинания, но далеко не полностью, с огромным трудом мне удалось поднять скрещенные клинки, чтобы принять на них всю тяжесть удара заколдованного меча. Но одновременно с прозвучавшим криком Соленого Носа ко мне пришло наконец понимание сути наведенного на его клинки волшебства!
Все было очень просто: в тот момент, когда хозяин оружия произносил слова «зарублю» или «зарежу», клинок, на котором красовалось это слово, приобретал способность справляться с любым металлом. Так что по расчету наместника, его меч должен был перерубить мои клинки и размозжить мою голову! Не учел он только одного: в моих ослабевших руках было выращенное оружие, а магия выращенной стали была значительно выше магии его оружия.
И все-таки его удар был очень силен! Я почувствовал, что мои руки, пораженные предательским магическим ударом, не справляются с обвалившейся на них тяжестью. Упав на одно колено, я постарался отвести падающий меч вправо, а сам покатился влево. Только через долгое мгновение я сумел вскочить на ноги, но Соленый Нос был настолько поражен моим уходом из-под его удара, что не смог использовать это мгновение для атаки.
После этого исход поединка был предрешен! Одним прыжком я оказался рядом с ним. Он неловко поднял свой меч, завороженно переводя взгляд с моей шпаги на дагу, словно не веря, что с ними ничего не случилось. А я, не обращая внимания на его растерянность, резким толчком короткого клинка отбросил в сторону его меч и нанес мгновенный двойной удар.
Он был очень плохим фехтовальщиком! Он не успел возвратить свой меч в боевое положение, а его кинжал безнадежно опоздал, как и его новый магический удар. Моя шпага вошла ему в горло, а дага пробила висок. Соленый Нос рухнул на желтые камни, не издав ни звука, только его кровь с глухим бульканьем выталкивалась через разорванное горло.
Он был очень плохим фехтовальщиком… А вот гвардия у него была хороша. И секунды не прошло с того момента, как он растянулся на камнях площади, еще протяжный «ох» толпы не отзвучал, а вокруг меня сомкнулось кольцо желто-оранжевых мундиров и двенадцать клинков было направлено в мою сторону.
Я спокойно вытер оба своих клинка об одежду бывшего наместника и медленно выпрямился. Затем обвел гвардейцев холодными глазами и под их изумленными взглядами убрал свое оружие. Когда два моих клинка прямо у них на глазах растворились в воздухе, они явно растерялись. Усмехнувшись я спросил у старшего по виду гвардейца:
– Значит, ты считаешь, что этого клятвопреступника стоит защищать и после смерти?!
Гвардеец еще больше растерялся и очень неуверенно переспросил:
– Почему ты называешь господина наместника клятвопреступником?…
– А разве не он устанавливал правила этого турнира?
– Да, он… Но ведь эти правила неукоснительно соблюдались…
– Только не им самим!… Или ты действительно думаешь, что он фехтовал лучше вас всех?
На его лице отразилась борьба между долгом и правдой, и после некоторых колебаний он промямлил:
– Ну… просто ему очень везло…
Гвардейцы, окружавшие меня, внимательно прислушивались к нашему разговору, и один, видимо, самый нетерпеливый, вдруг вмешался:
– Краг, ты лучше спроси у него, откуда он взялся.
Я посмотрел на говорившего и процедил сквозь зубы:
– А ты, торопыга, не мешайся в разговор старших. Иначе будешь квакать далеко за городом… – И вернувшись к прерванному разговору, спросил: – Значит, ты думаешь, что ему везло?… Ну что ж, давай спросим у него самого… Ты ведь поверишь словам своего господина?…
Вся вооруженная компания уставилась на меня округлившимися глазами, а я наклонился над лежащим телом и, пробормотав «Расскажи-ка нам правду, дорогой…», сильно дунул ему в лицо.
Труп открыл глаза и сел. У меня, правда, мелькнула поздняя мысль: «Как же он говорить-то будет с перерезанным горлом?…», но голос наместника зазвучал вполне разборчиво:
– Спрашивайте…
Гвардейцы шарахнулись от заговорившего трупа. Тот действительно представлял собой не очень аппетитное зрелище. Хотя обе раны уже почти перестали кровоточить, труп с открытыми глазами, порванным горлом и бело-розовой дырой в черепе, говоривший не разжимая губ, производил жуткое впечатление. Так что я хорошо понимал чувства его бывших подчиненных. Однако мне тоже было не до сантиментов. Поэтому я обернулся к гвардейской компании и жестко спросил:
– Ну?! Кто будет спрашивать?! Или вы все мертвяков боитесь, гвардия?!
Вперед шагнул гвардеец, с которым я говорил, и заплетающимся языком проговорил:
– Господин… ты живой?…
Более идиотского вопроса придумать было невозможно. И реакция допрашиваемого была адекватной. Его глазные яблоки повернулись в направлении спрашивающего, и все услышали встречный вопрос:
– Ты что, Краг, совсем из ума выжил?! Как можно быть живым с пробитой
