помятую куртку. — Сэр! — повторил он и открыл дверь в комнату Ньяла.
Голый до пояса Ньял прыгал на здоровой ноге возле кровати, держа на весу негнущуюся больную. Фетровая повязка развязалась и волочилась по полу.
— Тим, дай мне одежду, — приказал Ньял.
— Сходи за Фаллоном, Тим, — велела Сина. Она стояла, не пуская Ньяла к двери, сжав кулаки.
— Тим! — проревел Ньял.
— Сэр! — Тим вошел в комнату и попытался проскользнуть мимо Сины к сундуку, где хранилась одежда Ньяла. Сина схватила слугу за руку.
— Тим, твой хозяин принял сильнодействующее снадобье и не соображает, что делает. Он хочет повредить своему здоровью. Не обращай на него внимания. — Ньялу же она сказала тоном, каким обычно урезонивают ребенка: — Сейчас поднимутся Нед и Брэндон и отнесут тебя, куда твоей душеньке угодно.
Тим заколебался. Он переводил взгляд с хозяина на девушку.
— Я не желаю, чтобы меня таскали, как ребенка! — процедил Ньял сквозь стиснутые зубы. — Это мое Наименование Меча. Я должен поблагодарить гостей и принести обеты! Я не допущу, чтобы меня таскали. — И он запрыгал вокруг кровати к сундуку. — Я не допущу, чтобы церемония была нарушена.
— Твой меч наименован, и ты уже принес торжественный обет, — отрезала Сина, — а твоя лодыжка опухла и величиной уже с твою голову! На церемонии могут прекрасно обойтись без тебя. Ну, или ложись, или жди Неда и Брэндона, чтобы они отнесли тебя вниз! Тим, помоги мне.
— Тим! — предупреждающе зазвенел голос Ньяла, и Тим замер в нерешительности, разрываясь между двух огней. Он доверял мастерству Сины и склонен был верить ей, но привычка и преданность тянули его к Ньялу.
— Сходи за Фаллоном, — тихо сказала Сина, и Тим, благодарный судьбе за возможность сделать выбор, убежал.
Чародея Тим нашел в его комнате. Фаллон одевался к завтраку.
— Господин Фаллон, вы нужны наверху. Госпожа Сина сказала Ньялу, что ему нельзя спускаться самому. Она хочет, чтобы Нед и Брэндон отнесли его, а он просто помешался, сэр. Они сцепились, прямо как тролли. Сина просит, чтобы вы сейчас же пришли.
Фаллон сунул руку за ворот своей длинной полотняной нижней рубахи и почесал костлявую грудь.
— Ясное дело, сцепились. Ты позвал Неда и Брэндона? Хорошо. И не зови. Принеси мне немного теплой воды в миске, ладно?
Когда Тим вернулся, чародей все еще стоял в нижней рубахе перед бронзовым зеркалом, висящим на стене.
— Спасибо. Это то, что надо сейчас. — Фаллон плеснул воду на лицо и нащупал полотенце. — Да, так лучше. — Он взял гребень и начал причесывать волосы и бороду, поглядывая при этом на Тима, который нетерпеливо топтался у двери. — Кстати, рад тебя видеть, парень. Как твоя рука?
— Хорошо, сэр. Госпожа — прекрасная Целительница, хотя у меня и были поначалу сомнения.
— Дай я посмотрю.
— Но, сэр, они там кидаются друг на друга…
— А как же. Дай я посмотрю твою руку.
Тим беспокойно переминался с ноги на ногу, пока чародеи внимательно осматривал лошадиный укус. Синяки побледнели и стали желтовато-зелеными, сустав двигался легко, без боли.
— Превосходно, — отметил Фаллон. — Теперь помоги мне одеться.
Тиму это казалось пустой тратой времени, поскольку у Фаллона было только два балахона, оба совершенно одинаковые, небесно-голубые, оба подпоясывались на талии. Но он держал и тот, и другой, пока чародей раздумывал, который надеть. Затем Фаллон попросил его стереть пыль с сандалий и натереть салом ремешки. Когда чародей наконец оделся, он с мучительной для Тима неторопливостью отправился к спальне Ньяла. По пути он останавливался у каждого окна, восхищался красотой пейзажа, а потом надолго застрял в зале, объясняя Тиму, что нужно делать, чтобы факелы не коптили потолок.
Наконец они дошли до комнаты Ньяла, и Тим услышал, как его хозяин сердито кричит. Тим распахнул дверь, и они с чародеем заглянули внутрь. Ньял прыгал на одной ноге, а Сина, придерживая локтем свернутую одежду, ловко уклонялась от него.
— Драконихин Огонь! Отдай мою одежду! — кричал Ньял, прыгая и пытаясь загнать девушку в угол между окном и кроватью.
— Отбери, если ты такой сильный! — воскликнула Сина, перепрыгнув через кровать и оказавшись на другом краю комнаты. Ньял бросился за ней, рухнул на кровать и взвыл от боли. Сина увидела Фаллона в дверях и застыла.
В наступившей тишине Фаллон шагнул в комнату.
— Сина, вот так ты заботишься о своих пациентах?
— Господин, я…
Фаллон не стал ее смущать и повернулся к Ньялу, который сидел на кровати, сжимая руками больную лодыжку.
— Так ты слушаешься свою Целительницу? У тебя нет никакого уважения к Магии? — Чародей сурово посмотрел на них. — Прислушайтесь, — сказал он. — Прислушайтесь друг К другу. — Он повернулся к Тиму. — Пойдем, парень, покажешь мне дорогу в большой зал, я хочу позавтракать.
Но, выйдя в коридор, он отмахнулся от Тима, противореча сам себе:
— Лучше оставайся здесь. Принесешь, что им там понадобится. Хотя я бы на твоем месте встревать не стал.
Тим согласился. Оказаться между парой разъяренных единорогов — и то лучше.
— Смотри, что ты наделал, — журила Сина Ньяла. — Снова подвернул лодыжку. Повезло еще, что не сломал. Мне придется снова перевязать ее.
Ньял вздрогнул, когда Целительница затянула фетровый бинт. Сина же была очень довольна собой.
— Как твоя Целительница, я советую тебе отдохнуть.
Ньял вздохнул и сжал голову ладонями.
— Всю свою жизнь я с нетерпением ждал этого дня, и вот он настал, а я хочу, чтобы его не было.
— Но, Ньял, это глупо! Гости поймут. Пусть Брэндом и Нед помогут тебе спуститься в большой зал, и все пойдет, как должно.
Он покачал головой:
— Ты не понимаешь. Я только что принес свою клятву зрелости. — Его глаза были темными и тоскливыми. — Сегодня первый день моей жизни в качестве мужчины. Как могу я появиться перед гостями на руках других мужчин?
— Прости…
— Да ты ни при чем, только… Тебе это, конечно, кажется глупостью. Ты — чародейка, ты читаешь Закон. Ты думаешь, что я дурак.
— Нет. — Всего минуту назад она и впрямь так думала, но сейчас посмотрела на юношу задумчиво. — Отрывок из «Пророчеств Китры» гласит: «Тогда я начинаю, когда заканчиваю: тогда я отправляюсь, когда я останавливаюсь. От низшего до дна, от высшего до вершины». Фаллон часто говорит, что любое дело следует начинать, когда ты твердо решил его закончить.
— Это я сейчас и чувствую. Вчера произносил слова обета, а сегодня меня носят, как калеку. Неужели вся моя жизнь будет такой?
— Но это был красивый обет. — Сина не заметила, что Ньял тревожно нахмурился. — И совсем не обязательно, чтобы тебя несли. Я имела в виду только то, что ты должен беречь свою лодыжку. Раздобудем пару крепких палок, и ты пойдешь на церемонию на костылях.
— Ну это еще ладно…
— Пусть будет так. Ты вступишь в новую жизнь сильным, независимым. А травмы стыдиться нечего.
Глава 8
Некоторые из гостей Телерхайда разъехались, другие остались в Кровелле. Остались Фаллон,
