бороду. Ур Логга слушал серьезно, его широкое лицо выражало недоумение. Мейга кокетничала с двумя из своих мужей, которые просто таяли от ее внимания. Финн Дарга и Мэрдок вопросительно поглядывали друг на друга. Только эйкон оставался невозмутимым и стоял, опустив глаза и спрятав руки под жилетом.
Закончив речь, Ньял вынул из ножен Огненный Удар. Он высоко поднял меч и сказал звенящим голосом, какого Сина никогда еще у него не слышала:
— Я отдаю мою жизнь и этот меч Миру. Пусть наши дети процветают и продолжают наше дело.
Сина потерла глаза. Ей показалось, будто сверкающий луч отразился от клинка Огненного Удара и ослепил ее на мгновение, хотя солнце снова ушло за облака.
— А теперь мы сольем наши мысли воедино и толкнем Камень, — объявил Ньял, следуя ритуалу церемонии. — Эйкон, будьте свидетелем силы Пяти Племен!
— Мой дорогой лорд Кровелла, — ответил эйкон, и его сладкий голос долетел до каждого слушателя в поле — негромкий и задушевный. — Я должен почтительно согласиться. — Более тихим голосом, так, чтобы слышали только вожди на помосте, он добавил: — Хотя я молю Ворсай охранить мою бессмертную душу от скопища грешников и темных сил. Остерегайтесь своей собственной души, милорд.
Не обращая на него внимания, вперед вышел Фаллон:
— Братья, сестры, мы толкаем Камень!
Толпа людей и Других расступилась, пропуская чародея. На шаг сзади него пошла Сина со своим отцом, за ними — Ньял и северные лорды. Вожди Других тронулись вместе с толпой.
— Ты не торопился, — бросил Фаллон через плечо Ландесу.
— От Маолинского моста одни сваи остались, — ответил Ландес. — Нам пришлось ехать к Переправе Финна.
— Ты вечно опаздываешь, Ландес, — проворчал Фаллон. — Ты и в день Гаркинской битвы опоздал, насколько мне помнится.
Ландес немного покраснел и замедлил шаг, давая Фал-лону обогнать себя. Поравнявшись с Ньялом, Ландес раздраженно сказал:
— Возможно, тебе следовало бы подождать нас, Ньял. Что тебя дернуло произнести такую задиристую речь? Мир означает торговлю с Моером. Дипломатия — сложная вещь. Мы с твоим отцом много лет трудились, чтобы достичь того, что имеем. Хочешь разрушить Мир?
Сина удивилась резкости в голосе отца и почему-то мысленно спросила себя, знает ли он о подозрениях Ньяла. Ответ Ньяла потерялся в хоре возбужденных голосов. На лугу, поросшем кустарником и усеянном коровьими лепешками, строй рассыпался, и Сина оказалась в стороне от отца и Ньяла. На полпути к дубовой роще, где стоял Великий Камень, она почувствовала на себе пристальный взгляд Ньяла и улыбнулась ему, а затем постаралась сосредоточиться на предстоящей церемонии.
Сима и раньше двигала камни, но еще никогда, будучи совершеннолетней. Дома, в детстве, она часто заручалась помощью Неда: они встречались у мельничной запруды, садились на берегу и вместе пристально смотрели на гальку, лежащую на дне, пока та не переворачивалась.
Но Великий Камень — не какая-то там галька. Сина свою жизнь слушала рассказы о том, как он огромен и могуч, но всякий раз, когда видела его, бывала ошеломлена. Хотя не такой гигантский, как легендарный Камень Аргонтелл, он все же был громадным. Три пики в высоту, прикинула она на глаз, и пика в ширину. Восемь мужчин-людей, взявшись за руки, не смогли бы обхватить его. Древний даже для неподвижных камней, он с каждой стороны был покрыт резьбой: витым орнаментом и древними рунами.
Камень стоял посреди рощи исполинских дубов недалеко от Обители Эйкона. Празднующие годовщину Мира стекались в рощу беспорядочными группами. Время от времени солнце пробивалось сквозь серый облачный покров, и люди и Другие, вымокшие на траве Кудрявого Луга, встречали его радостными криками.
Сина шла по лугу. Вокруг взволнованно перекликались великанские семьи и компании эльфов. Только последователи Новой Веры, ведомые эйконом, шли молчаливые и насупившиеся, вынужденные вопреки своей воле наблюдать демонстрацию могущества Древней Веры.
Сина увидела Ур Логгу. Он остановился, чтобы поговорить с Ландесом.
— Вы не встречали по дороге моих родственников? — спросил великан. — Мои кузены — Хэм Урбид и его клан — никогда раньше не пропускали Движение Камня.
— Нет, ваше величество, мы никого не встретили.
Мимо них своей по-эльфийски быстрой и плавной походкой прошла мейга. Двое мужей держали мейгу за руки, остальные тянулись сзади. Ньял шел за лордами. Тим — справа от него, Руф Наб — слева. Сина заметила, что щеки гнома горят и что он сильно хромает.
Сотни разных существ собрались вокруг Великого Камня. Сначала прозвучали речи. Ур Логга говорил долго, в его великанском диалекте гласные звучали как мурлыкающие и урчащие, а согласные — как грохот и рык. Сперва он восхвалял своих друзей-людей как устроителей Мира, затем подробно изложил историю великанов, рассказал о том, как безмерно желает мира и надеется на будущее для великанского племени. Глаза Сины неудержимо слипались. Чем упорнее она пыталась слушать, тем сильнее ее клонило в сон.
Мейга Далло сказала о воспитании молодого поколения, немного поплясала и под восторженные аплодисменты села. Снефид пригласил всех в шатер гномов после церемонии. Финн Дарга поздравил всех с тем, что собрались здесь, и пожелал всем хорошего года.
Фаллон встал и объявил:
— Время для Движения Камня.
Сине он прошептал:
— Если Камень упадет, ты по-прежнему будешь связана Оковами Молчания. Если он благополучно поднимется, я надеюсь, это поможет тебе избавиться от мысли о мифическом бедствии.
— Да, Мастер.
Фаллон повернулся к собравшимся:
— Спасибо всем вам за то, что разделили со мной этот праздник. Спасибо, что присоединились ко мне, чтобы еще раз показать чудо Закона, силу Пяти Племен, действующих в согласии. Я не могу поднять этот Камень в одиночку. Ни один человек, пусть даже чародей или волшебница не способен на это. Ни эльф, ни пикси, ни гном, ни великан не могут сдвинуть этот Камень. Но вместе, как учила нас Китра, мы можем двигать горы. Так давайте вместе докажем силу Магии!
Все ринулись вперед, сражаясь за место на траве около Камня. В первом ряду стояли вожди Древней Веры, Те-Кто-Двигает-Камни. Сина стояла рядом с Фаллоном. Она увидела Ньяла. Тим и Руф Наб по- прежнему держались с ним. Все трое нашли место возле одного из углов Камня, между Финном Даргой и Недом.
Фаллон снова заговорил, его голос стал низким и звучным, что так не вязалось с возрастом и ростом чародея.
— В соответствии с Семью Принципами Закона, которые показали нам Китра и Основатели, я призываю Силы Мироздания присоединиться к нам, когда мы толкнем этот Камень. Много путей, одна истина; много мыслей, одна воля; много племен, одна вера.
Одной рукой он взял за руку Сину, другой — мейгу. Все взялись за руки и окружили Камень.
Сина пыталась сосредоточиться. Хмурясь от усердия, она крепче сжала холодную, сухую, как пергамент, руку Фаллона и пожелала, чтобы Камень поднялся. Ничего не произошло. Сина посмотрела на Фаллона. Глаза чародея были закрыты, лицо обращено к слабому весеннему солнцу. Сина тоже закрыла глаза. Ее сердце стучало. Она не могла представить себе этот огромный, великолепный Камень разбитым. Впрочем, она не могла представить его и движущимся, даже при объединенных Усилиях всех Племен.
Сина напряглась, но предостерегающее пожатие руки Фаллона остановило ее. Не зная, что делать, она попыталась воскресить в памяти ленивые летние полдни с Недом у мельничной запруды.
Это оказалось легко. Они сидели вместе на берегу пруда, прислонившись спинами к дереву. Небо и дерево отражались в воде, и Сина смотрела в пруд сквозь этот непрерывно меняющийся узор цвета и света на камень, который они выбрали, гладкий и блестящий, освещенный солнечными лучами, проходящими сквозь воду. Она видела камень, и воду, и отражение неба в воде — все сразу. Удерживая в памяти эти воспоминания, Сина попыталась вспомнить точный момент, когда камень переворачивался. По толпе у нее за спиной пробежал шепот. Она чувствовала себя необычайно легко и свободно. Рука Фаллона в ее ладони стала горячей, как нагретая солнцем сталь. Сина открыла глаза. Камень поднимался. Не плавно, а
