— На МКАД террористы высадили водителя, тот передал требование прекратить сопровождение и угрозу, что, если будет наблюдение, они будут убивать детей. Пришлось сопровождение снять и вести их тайно, с воздуха. В заповеднике они свернули в лес… В общем, автобус обнаружен пустым.
— Вы это серьезно? Вы упустили автобус с заложниками в паре километров от МКАД?
— Вы поставили мне основную задачу — избежать жертв. Я ее выполнял! — твердо ответил Главный Мент. — Когда мы попробовали приблизиться, один из террористов вывел ребенка из салона и приставил к его голове пистолет. Это же звери, Александр Сергеевич, они не остановятся. И я приказал снять наземное наблюдение.
— Тогда где, по-вашему, дети?
— Судя по данным разведки, вот здесь.
— «Орешки»? Тот самый бомжовский приют?
— Да. Подмосковная «зона отчуждения».
— Господи, еще не легче. Вы вышли на связь с его администрацией?
— Да, но директор «Орешков» доктор Танюков, видимо, тоже захвачен. Он выдвинул ряд требований, в числе которых… даже основное требование… Он хочет общаться только с командиром группы «ГРИФ».
— Тот самый Васинцов, жену которого они взяли?
— Да, и его группа уже там. Они были временно отстранены от работы после той истории в Лужниках, но я взял на себя смелость в сложившейся ситуации…
— Так, хорошо, с этим решим. Давайте думать, что делать с требованиями террористов? Они требуют отпустить всех зверей, насколько это реально?
Главный Мент снова щелкнул пультом, на появившейся карте страны высветилось несколько красных пульсирующих точек. Вокруг Москвы их было особо много.
— Отпустить, конечно, можно, но… Ситуация тревожная. Стоит признать, что практика концентрации так называемых зверей в исследовательских центрах вблизи Москвы и крупных городов европейской части Федерации была ошибочной. Мы просто не предполагали такого объема… нелюдей.
— И что за объемы? — спросил Президент.
— Четыре процента от населения, из них примерно половина опасных — волчары, чикатилы. Появились несколько новых видов зверей — в основном «дуропитеки» и «зверобизяны», очень опасные особи.
— А вторая половина?
— Так называемые «снежники» и «чудики». С ними другая проблема, особых хлопот они не приносят, приходится, наоборот, охранять их от населения. А население напугано и особо не разбирается, где какой вид… Ситуация особо обострилась на фоне последних событий…
— Уважаемый министр, вот насчет этих самых событий — нельзя ли поподробнее, — попросил Президент.
— Конечно… первый сигнал поступил сразу после известной нам всем телепередачи вот отсюда, — и Главный Мент указал на красную точку вблизи столицы. — Это исследовательский Центр института изучения излучений имени Капицы, здесь собраны и изучаются особо опасные особи. Так называемый «вольер». Объект засекречен, тщательно охраняется, и до сих пор особых инцидентов там отмечено не было… Но теперь «вольер» блокирован группой граждан. Увидев у ворот объекта толпу безоружных людей, охрана не решилась применять силовых мер, пока руководство решало, что делать дальше, подобные сигналы стали поступать и с других объектов. Исходя из того, что события начались по всей стране почти одновременно, можно сделать вывод: акция по блокированию пунктов концентрации зверей спровоцирована из одного центра.
— Что представляют собой эти самые «спланированные» акции?
— В основном пикетирование ранее секретных объектов, где содержатся вышеупомянутые звери. Некоторые из объектов были до предела законспирированы, но… Видимо, имеет место утечка информации.
— А эти пикетчики, они кто?
— Социальный состав крайне неоднороден: пролетариат, служащие, интеллигенция, молодежь, бритоголовая в основном. Несколько раз наблюдались группы так называемых ловцов.
— Ловцы? А вообще не их ли рук это дело? — подал голос Главный Штирлиц.
— Скорее нет, чем да. Они там, как мне кажется, скорее из корыстных интересов, премии за сданных властям зверей пока никто не отменял.
— Ох уж эти премии… — фыркнул досадливо эфэсбэшник, — доверять такое дело любителям, черт-те кому…
— Могу гарантировать, что любителям, как вы тут сказали, мы лицензий не выдаем, — немедленно парировал Главный Мент, — но сдают эти «черт-те кто» зверушек поболе, чем профессионалы из вашего ведомства. Эта акция позволила обезопасить улицы наших городов в ночное время…
— Разумеется, куда уж моим «орлам» до ваших «грифов»…
— Друзья мои, — прервал прения Президент. — Я думаю, сейчас не лучшее время для межведомственных разборок. Все мы делаем одно общее дело, и не столь важно, кто и сколько сдал. Гораздо важнее выяснить, что с этими самыми «сданными» делать? Чего, к примеру, хотят, требуют пикетчики, кто ими руководит?
— Руководят ими обычные граждане, попавшие туда, как и остальные. По крайней мере четко организованной группы руководства там нет. Что касается требований, то самые экстремальные — уничтожить! «Каленым железом!», «Под корень!» Это, как вы понимаете, бритые предлагают. В основном же требование — оградить людей от зверей, увезти их куда подальше, в Сибирь, в тайгу… Плакатов с требованием любой ценой спасти детей заложников не так много, но встречаются. Некоторые называют институт Капицы вторым Чернобылем. Да, впрочем, что я говорю, смотрите сами, — и министр вызвал на экран картинку.
Пикетчики. Разного возраста, разношерстно одетые, мужчин и женщин примерно поровну. Рты широко открыты, видимо, что-то скандируют, в руках у некоторых исписанные красным и черным ватманские листы — транспаранты. Надписи сделаны от руки, но профессионально, шрифт читается, восклицательных знаков много. «Волчарам волчья смерть!», «Спасите наших детей от зверя!», «Хватит разводить нелюдей, помогите лучше людям!» За спинами пикетчиков небольшой палаточный городок и большой транспарант: «Нет Чернобылю под Москвой!»
— Так что, они и ночуют здесь? — поинтересовался Президент.
— Да, причем количество пикетчиков постоянно увеличивается. Они блокировали подъезды и проверяют все грузы. Две партии перспективных особей пришлось срочно направлять на другой объект.
— А что, резонно, — подал голос Адмирал. — Вряд ли стоит такую опасность держать вблизи крупных населенных пунктов? У нас на Севере буйного зверя просто вытеснили в тундру.
— Что значит «буйного»? — удивился Президент.
— Того, что на людей бросается. А те, что мирные, живут себе отдельно на окраинах и в поселках заброшенных, охотой пропитание добывают… Они никого не трогают — к ним не пристают…
В кабинете воцарилась тишина.
— И давно это у вас так? — осторожно спросил Главный Штирлиц.
— Да, считайте, с первых торков. У нас на Севере народ попроще да пожестче. Условия жизни такие, суровые, вокруг сплошь охотники, промысловики да военные. Все, как правило, при оружии, и все на виду, особо не побалуешь. У нас… эти звери, мы их «тундряками» называем, давно отселились… А те что баловали, в стаи сбивались, так их сразу того. В общем, у нас с ними проблем особых нет.
Эфэсбэшник начал что-то быстро чиркать в блокноте.
— Интересный факт, мы об этом с вами особо поговорим… Надо же, «тундряки», отселенные… Кстати, а что у нас с так называемыми «зонами отчуждения»? — словно спохватившись, спросил Президент.
Главный Мент щелкнул пультом, на карте появились новые точки, отмеченные вопросительными знаками.
— Ого, сколько же их?
— Шестнадцать зарегистрированных, в основном малые и средние населенные пункты вблизи лесных массивов, еще три под сомнением.
