А когда «покупатели» прибыли – вместе попали в 27-й истребительный авиаполк и даже поначалу в одну эскадрилью – во вторую. Но за несколько дней в полку многое изменилось. За бой на Курской дуге полку было присвоено звание «Гвардейский», и он стал именоваться 129-м Гвардейским истребительным авиаполком. В тот же день зачитали и Указ Президиума Верховного Совета о присвоении летчику 27-го истребительного авиаполка капитану Николаю Дмитриевичу Гулаеву звания Героя Советского Союза (он был заместителем командира первой авиаэскадрильи Чепиноги).
А тут и еще одно событие. По вечерам, перед наступлением полной темноты, повадились бомбить переправы через Днепр группы «Хейнкелей» и «Юнкерсов». Видимо, немцы знали, что у нас нет летчиков, подготовленных к полетам ночью, и спокойно прилетали в сумерках в одно и то же время.
Тогда командир авиадивизии собрал по полкам из управления всех летчиков, когда-либо летавших ночью. Таких набралось шесть человек, в том числе и командир полка Бобров. И вот незадолго до предполагаемого налета с аэродрома Козельщины поднялась наша шестерка. Оставшимся на аэродроме летчикам и техническому составу на фоне серого сумеречного неба отчетливо было видно, как наша шестерка с набором высоты шла на юг, к переправам, а им навстречу, гораздо выше, шла в плотном строю девятка немецких «Хейнкелей-111». Один из наших истребителей задрал нос и с огромной дистанции открыл огонь в сторону врага. Это не произвело на немцев ни малейшего впечатления.
В том же плотном строю они сбросили бомбы на переправу и спокойно ушли обратно.
Стали возвращаться и наши истребители. Но аэродром для приема самолетов ночью не был подготовлен. Посадочных прожекторов не было. А шесть «Аэрокобр» уже кружили над аэродромом. Тогда начальник штаба полка подполковник Пилипчук приказал выложить из зажженных фонарей «летучая мышь» посадочное «Т» и белыми сигнальными ракетами освещать посадочную полосу. Благодаря этому пять самолетов приземлились благополучно. Но на шестом летчик забыл выпустить шасси и приземлился на фюзеляж. Тем временем первый из приземлившихся подрулил к КП полка и выключил мотор. Из кабины выскочил командир полка Бобров. Он тут же подозвал техника самолета:
– Сбил, сбил, сбил! Рисуй звездочку, рисуй звездочку! – На фронте было принято – каждый сбитый летчиком вражеский самолет отмечался.
Командир первой эскадрильи Чепинога не сдержался и высказал все, что он думает по поводу Боброва и «сбитого» «Хейнкеля». Дело дошло до драки, и на следующий день его и капитана Архипенко, командира эскадрильи соседнего полка, поменяли местами, благо для этого требовалось лишь перерулить самолеты со стоянок – полки базировались на одном аэродроме.
Буквально через несколько дней не вернулся с боевого задания командир второй авиаэскадрильи капитан Шелунцов. Позже узнали, что он садился на вынужденную по невыясненной причине на плацдарме. Потом, проверив мотор, решил взлетать. На взлете «Аэрокобра» перевернулась и сгорела. Сгорел и летчик, но на его останках обнаружили медали «За оборону Москвы» и «За оборону Сталинграда». Такого набора медалей ни у кого из летчиков, летавших на «Аэрокобрах», – их было две дивизии – не было. Так и узнали, что капитан Шелунцов погиб. Командовать второй эскадрильей назначили заместителя командира первой Героя Советского Союза Гулаева. Это вызвало дальнейшую перестановку. Заместителем к Архипенко назначили Виктора Королева. Королев, переходя в первую эскадрилью, взял с собой и меня. А Валентин Карлов с Акиншиным остались во второй эскадрилье. В первой эскадрилье командиром звена был Миша Лусто, а его ведомым Федя Трутнев. Миша с гордостью носил медаль «За отвагу», полученную за бои под Белгородом, и первое время всем своим видом старался подчеркнуть превосходство над летчиками, недавно прибывшими в полк. Низенький, кругленький, как пышка («старые» летчики поэтому звали его Пупком), он производил довольно смешное впечатление потугами казаться выше и солиднее.
Вопрос, заданный Сергеем, не в меньшей степени интересовал всех летчиков. Сейчас они собирались к «КП», а по пути Акиншин и спросил у своего ведущего о причине столь раннего выезда.
– Кто его знает… Наверное, задание получил и летать сегодня будем. Придет командир, скажет, – не задумываясь, ответил Карлов.
Летчики расселись вокруг пепелища на собранных здесь бачках из-под бензина и масла, достали кисеты и металлические коробки, заменявшие портсигары, закурили.
Рассвет наступал по-южному быстро. Одна за другой исчезали звезды в разрывах облаков, из темноты появились силуэты самолетов, расставленных на стоянке на довольно значительном расстоянии друг от друга, – сначала ближние, потом взгляду открывался весь аэродром.
Первое время все молчали. Мне не хотелось курить, и я отошел в сторону. Через несколько минут я возвратился с охапкой сухих стеблей кукурузы и подсолнечника. У «КП» раздался хохот, а затем донеслись слова Чугунова:
– Механик пробует люфт винта и слышит, что в моторе что-то стучит. «Что это там?» – спрашивает. – «Да вот коленчатый вал лопнул. Я его связал веревкой, да плохо, видно. Стучит… Нужно бы проволокой, да некогда. Ничего, сегодня полетает так, а завтра переделаю…»
Ну, сейчас будет: «Сегодня ты козла отодрал, завтра…» В начале войны в авиацию на должности, не связанные непосредственно с полетами, пришли люди, не знакомые с техникой и авиационными выражениями. На этой почве возникло множество различных анекдотов. В основу некоторых легли реальные факты, другие были досужим вымыслом острых на язык курсантов летных училищ и молодых летчиков. Один из этих анекдотов и рассказывал, захлебываясь от удовольствия, Чугунов.
Высокий, тощий, белобрысый, с веснушчатым вздернутым носиком и светло-голубыми глазами, Чугунов был удивительно жизнерадостным, свободно чувствовал себя в любой обстановке, в компании любил быть в центре внимания.
Я подошел к кучке пепла, наломал стеблей кукурузы и сложил из них небольшую пирамидку.
– Можно уже разжигать, наверное? – спросил я у Королева.
– Да, пожалуй…
Робкий язычок пламени заплясал в пирамидке, потом огонь разгорелся, и сразу стало как-то теплее, веселее на душе. Все потеснее сдвинулись к костру.
– Так полетим сегодня, Виктор?
– Наверняка. Куда только?
– Может, опять сами пойдете? Несколько дней назад полк получил задание подготовить группу для вылета на штурмовку. В группу включили летчиков, имеющих боевой опыт. Это произвело неприятное впечатление на всех, кого не брали на задание.
