Nemezkie Komunisti делают все, что mogut….
Вот так впервые за войну я столкнулся с помощью немецких рабочих. В данном случае их помощь оказалась как нельзя более кстати…
Островок в парке старинном
Самолет неожиданно вырвался из сплошного месива влажного воздуха, мокрого разлапистого снега и тумана, выровнялся, пронесся немного над землей и приземлился возле командного пункта – в самом начале бетонки. Через некоторое время так же неожиданно появился и сел второй, третий, четвертый.
А ведь только несколько минут назад сам генерал Утин – командир корпуса – посоветовал им по радио: «Если не сможете зайти на бетонку, садитесь на фюзеляж». И попросил: «По возможности садитесь на летное поле». Он и не думал требовать нормальной посадки на бетонку. Ведь ни одному летчику корпуса до сих пор не приходилось садиться в таких условиях. Поэтому генерал считал, что лучше пожертвовать боевыми самолетами, которые можно будет, кстати, восстановить, чем летчиками…
Узкая полоска бетонки. Каких-нибудь тридцать метров ширины. Только она обеспечивала боевую деятельность фронтовой авиации на этом участке, снабжение боеприпасами и горючим танковых и артиллерийских частей. Причем из истребителей только «Аэрокобра» могла работать с этой узенькой полоски, поскольку из нее был прекрасный обзор вперед благодаря трехколесному шасси и узкому носу самолета. Летчик видел взлетную полосу в нескольких метрах впереди себя и мог сразу реагировать на малейшее уклонение самолета на разбеге при взлете и на пробеге после посадки, не допустить скатывания истребителя с бетонированной полоски. У обычных самолетов с хвостовым костылем или «дутиком» нос самолета и в начале взлета, и после приземления задран вверх и закрывает летчику всю впереди лежащую полосу.
Еще во время первого сопровождения транспортного «Ли-2» мы с Королевым видели попытку взлета с этой полоски нашего истребителя «Як-1». На разбеге он чуть-чуть упустил направление, правое колесо шасси скатилось с бетонированной полоски в грязь, «Яковлев» налетел на группу людей, оттаскивавших от бетонки пятисоткилограммовую бомбу, воздушным винтом зарубил пять человек, перевернулся и загорелся. Летчик сгорел вместе с самолетом. Для «Аэрокобры» такой исход взлета исключался.
Но сейчас даже противоположная сторона бетонки (всего-то тридцать метров!) скрывалась в мутном месиве.
Самолеты приземлялись, проносились мимо встревоженной группы людей у командного пункта и тут же скрывались в свинцово-серой мгле.
– Полтора часа были в воздухе. Вернулись без подвесных… – начал было говорить Земляченко, но его перебил Утин:
– Значит, бой вели, там сбросили баки… Как они сумели сесть?!
Полтора часа назад наша четверка истребителей вылетела на прикрытие переправы через Днестр. Переправу только-только навели, плацдарм за рекой пока еще совсем крохотный, и этот жиденький мостик нужно сохранить во что бы то ни стало. Аэродром располагался очень далеко от плацдарма, от Днестра – ближе базироваться негде. Подходящих полевых площадок, конечно, хватало, но весенняя распутица, жирный украинский чернозем, сдобренный изрядным количеством влаги, сделали их совершенно непригодными для посадки самолетов. Только здесь была, хоть и плохонькая, бетонированная полоса. Поэтому и приходилось базироваться на этом оставшемся в глубоком тылу аэродроме, летать отсюда с подвесными баками…
Положение для авиации сложилось тяжелое, и, как это ни странно звучит, виной тому было стремительное наступление Красной Армии.
После ликвидации Корсунь-Шевченковского котла (и туда-то летать было чересчур далеко!) войска 2-го Украинского фронта подтянули резервы и 5 марта 1944 года возобновили наступление. На этот раз удар наносился по уманьско-христиновской группировке противника. В результате пятидневных боев четырнадцать фашистских дивизий было разгромлено, 10 марта заняты Умань и Христиновка, а войска фронта двинулись дальше на запад. Летчики не успевали наносить на карты постоянно меняющуюся линию боевого соприкосновения: 12-го был форсирован Южный Буг, 16-го – взят железнодорожный узел Вапнярка.а 18 марта наши войска форсировали Днестр.
Конечно, авиационные полки тоже перелетели на запад и сели на этот аэродром с миниатюрной бетонкой. Но все равно до Днестра оставалось еще слишком много километров…
Звено сделало круг над аэродромом, городком и взяло курс на юго-запад. Под крыльями поплыли черные, залитые водой поля, редкие дороги, забитые автомашинами, пушками, бронетранспортерами, покинутыми фашистами при слишком поспешном «выпрямлении линии фронта», как они любили говорить в своих сводках.
Любоваться, собственно, было нечем. Внизу черные поля с сероватыми пятнами воды и грязно-желто- зеленой фашистской техникой. А вверху такое же серое, мрачное небо…
Проходили минуты полета. Внизу промелькнула река. «Южный Буг», – отметил про себя каждый из четырех летчиков. За Бугом все стало меняться. Меньше становилось луж на полях, суше дороги. Вскоре на них и пыль заклубилась за движущимися на запад машинами. И в небе наступили перемены. В облаках появились голубые разводы. Да и сами они стали тоньше, светлее. А потом и вообще сплошная пелена уступила место отдельным кучевым облакам. В воздухе заметно потеплело. Это ощущалось даже в закрытых кабинах самолетов.
Сам характер местности тоже менялся. Из равнинной она превратилась в холмистую, изрезанную глубокими балками и оврагами. А вдали уже оказались и засверкали под солнцем громадные петли быстрой и многоводной реки. Приближалась цель…
– Я Десятый, прибыл на работу! – доложил Архипенко командиру дивизии, который находился здесь, на пункте наведения.
Да, истребители прибыли работать. Работать так же, как работали саперы, наводя и укрепляя переправу, как работали артиллеристы, вытаскивая из грязи свои орудия на фронтовых дорогах, как работали все рода войск на переднем крае.
И вот Архипенко доложил командиру дивизии, который находился здесь, на пункте наведения, о прибытии на работу. После Нимцевича, снятого и отправленного в тыл за эпизод с майором Симой, дивизию принял его заместитель Горегляд. Высокий, красивый, молодой, он нравился летчикам и как внимательный, чуткий командир и как боевой летчик. И после вступления в командование дивизией он летал на задания. В одном из вылетов, 17 декабря 1943 года, их группа встретила под Новгородкои сорок «Ю-87» под прикрытием «Мессеров» и «Фоккеров». Они тогда сбили пять «лаптежников», одного «Ме-109» и одного
