– Черт его знает… Когда разворачивались домой идти, вроде блеснуло что-то на солнце. Потом смотрел, смотрел – ничего не видно. Так и не передал по радио.
– Зря…
– Думал, показалось.
– Сказал бы, не подставили хвост солнцу. Показалось, не показалось – передавай, вместе смотреть будем. Дальше?
– Смотрю, «худой» между нами, рядом, вот как до этого самолета, – указал я на «ястребок», стоящий метрах в двадцати. – Дал я по нему короткую… – Королев остановился и даже сплюнул от возмущения.
– Ты что?.. Это даже для пробы оружия мало! Эх ты… Соображать надо! – Виктор крепко выругался.
– Все время в школе, в ЗАПе учили стрелять короткими очередями, беречь боеприпасы… – с обидой ответил я.
Думаю, Виктор понимал, что зря обругал меня. Чем я виноват? Его самого, как и всех летчиков, учили беречь боеприпасы… Пришлось на фронте переучиваться. Им повезло. Почти месяц до начала больших боев на Курской дуге они перехватывали разведчиков, вели бои с одиночными самолетами противника во фронтовом тылу. Один раз отражали налет «Юнкерсов» на свой аэродром. За это время поняли, что многие догмы, преподнесенные им в летных училищах и запасных полках, неприменимы на фронте. А наше пополнение без подготовки пошло в бой…
– Беречь… На кой черт тебе эти боеприпасы на том свете? Поберег, а этот же «Мессер» тебя потом сбить мог. Длинную очередь ты бы мог даже без прицела по трассе подвести. Расстояние-то вот… – ногтем большого пальца он отмерил кончик указательного. – Тут нужно бить, пока не увидишь, что фашист загорелся, падает… – Виктор стал советовать, когда и какими очередями нужно бить фашистов, объяснять, как строится взаимодействие в паре, как смотреть за воздухом. – Искать самолеты нужно не рядом, под своим хвостом, а вдали. Увидишь далеко – не растеряешься. Успеешь и меня предупредить, и проверить все.. Увидел – блеснуло что-то на солнце, а прицел не проверил, мне не передал… Нельзя так.
Мы еще долго разговаривали о воздушных боях, о повадках фашистских истребителей, о том, как держаться в строю над линией фронта.
Тут-то я и вспомнил о том, что мне не понравилось во вчерашних вылетах.
Пока мы обсуждали подробности того вылета, к стоянке подошел грузовик, на котором лежала «Аэрокобра» Виктора. Как сказал подошедший от грузовика инженер полка, потребуется заменить погнутый при посадке винт и поставить новый капот на носу самолета.
– Завтра утром самолет будет готов, считайте его в строю, – закончил инженер.
Тем временем солдаты и сержанты – младшие авиаспециалисты – сняли «Кобру» с автомобиля, установили на специальные треноги с винтовым штоком, как у рояльной скамейки, чтобы можно было поднимать самолет на какую-то высоту, выпустили шасси, опустили самолет на шасси и стали готовиться снимать погнутый винт. Машина ушла за новым винтом. Работали техники быстро, минут через десять погнутый винт уже лежал на земле, и люди на стремянке работали у редуктора, готовясь насаживать на его вал новый винт.
– Слушай, Виктор, зачем мы по парам расходимся? Если одной группой ходить, то фрицы не смогут незаметно подойти. Кто-нибудь да увидит.
Виктор понял, что речь идет об «охотниках» – фашистских истребителях, атакующих только одиночные самолеты и небольшие группы. Как правило, «охотники» в активный бой не ввязывались. Они наносили неожиданный удар из-за облаков или со стороны солнца и сразу же уходили. Повторные атаки производили только по подбитым уже самолетам.
– «Охотникам»-то трудно будет на нас напасть, – ответил он. – Но зато и мы меньше сможем увидеть. Парами захватываем больший участок, значит, и видим больше.
С этим трудно было не согласиться. Как будто все правильно. Но сомнение осталось.
– Ну, одна пара увидела немцев. Остальные должны искать их?
– Так это-то проще! Они передадут, где находятся.
– Все равно время уходит. Атаковать всем вместе лучше.
– Было бы чего атаковать…
– Для чего же пункты наведения? Им с земли хорошо видны большие группы, и они смогут заранее предупредить о подходе бомбардировщиков. А на отдельные пары истребителей они и внимания, наверное, не обращают. Попробуй, разбери – наши там или немцы. Ходим на большой высоте.
– Вообще-то так… Подумать нужно…
Для Виктора сразу стала понятна выгода такого предложения. Обезопасить себя от нападения «охотников» – не главное, хотя и это кое-чего стоит. Главное то, что можно будет бомбардировщиков атаковать всей группой, а не отдельными парами. Тут прямая выгода. И моральное воздействие на экипажи бомбардировщиков, и распыление огня стрелков. И легче связать истребителей сопровождения, в конце концов.
– А ты ничего – разбираешься. Ладно, – Виктор хлопнул меня по плечу ладонью. – Поговорю с Архипенко, с Гулаевым.
– Да, и с Гулаевым нужно…
Гулаев – командир соседней эскадрильи – был опытнейшим летчиком полка. Только в боях на Курской дуге он сбил шестнадцать немецких самолетов. Недавно ему присвоили звание Героя Советского Союза. Конечно же, с его мнением нельзя было не считаться.
После разговора с Виктором я немного успокоился. Казалось, что все беды вчерашнего дня остались позади, больше не повторятся.
Однако в следующие дни ничего не изменилось. Мы, как и раньше, расходились над линией фронта по парам. Пара Карлова встретила «охотников», и Валентин сбил одного «Ме-109». Другие же группы снова
