— Видите подпись? — спросил искусник.
— Я не читаю по-трийски, Тарн. Мне очень жаль. О чем тут говорится?
Дрол протянул руку и провел пожелтевшим ногтем по надписи. Затем очень медленно произнес:
— Ча Юлан.
— Ча Юлан? — повторил Ричиус. — Что это значит?
Но внезапно он понял, что это значит. Прежний боевой клич дролов из долины Дринг. Ча Юлан. Волк.
— Это письмо от Фориса, да? — осведомился он. Тарн не ответил. Ричиус бросил пергамент на стол. — Почему вы мне его показываете?
— Это письмо пришло ко мне два года назад, когда война еще не закончилась. Вы тогда находились в долине Дринг.
Ричиус снова взял письмо, пытаясь угадать слово, которое читается как «Кэлак».
— О чем в нем говорится?
— Тут написано: «Мой сын мертв. Я убью человека из Нара».
Ричиус закрыл глаза. Письмо в его руке еле заметно дрожало.
— Мой сын? — спросил он. — Чей сын? Фориса?
— Его звали Тал. Когда он умер, ему было четырнадцать лет. Он только что стал воином. Это было в долине.
— Ох, нет! — простонал Ричиус. — Пожалуйста, не говорите мне этого! Его сына убили? Я даже не знал, что у него был сын!
— Один сын. Три дочери. Они остались живы. Тал умер.
— Проклятие! — прошипел Ричиус, он смял письмо в кулаке и ударил им по столу. — Он поэтому так меня ненавидит? Потому что обвиняет меня в убийстве своего сына? Бог мой, как я мог что-то знать? Я убил много людей, Тарн. Слишком много.
— Не думайте об этом. Его мог убить кто угодно. Сомневаюсь, чтобы это были вы.
— Я говорю не об этом. Хоть кто-нибудь догадывается, сколько сил я потратил, чтобы уберечь жителей долины? Я мог подвергнуть их избиению, как это сделал Гейл. Я — не стал. И теперь слышать такое… Это просто кошмарный сон!
— А что вы думали? Разве на войне гибнут только старики? Тал был воином. Он погиб как герой.
— Форис относится к этому иначе.
— Письмо написано давно. Он был охвачен горем. И я показал вам это письмо не для того, чтобы вас расстроить. И даже не для того, чтобы помочь понять Фориса. Вы кое-чего не замечаете.
Ричиус швырнул письмо на стол.
— Чего именно?
— Неужели вы не видите? Форис такой же, как вы. Он ненавидит вас, но он с вами сотрудничает. Он понимает, что так лучше.
— Он совершенно не такой, как я, Тарн, — не согласился Ричиус. — Он — животное.
— Но он похож на вас, — настаивал дрол. — Он ненавидит вас за смерть сына. Вы ненавидите меня за смерть Эдгарда.
В его словах была детская наивность. Ричиус смутился. Он вдруг понял, что его ненависть к Тарну почти исчезла. Искусник улыбнулся — его кривая усмешка была удивительно теплой.
— Вы поняли, — проницательно заметил он. — Теперь мы сотрудничаем. Вы с Форисом тоже. Мы учимся.
— Тут слишком многому надо научиться, Тарн. Форис потерял сына. У него есть основания для ненависти.
— Ненависть и ненависть… Больше никакой ненависти!
— Я постараюсь, — пообещал Ричиус.
— Прилагайте все силы, иначе Форис не будет вам доверять. И вы должны выучить наш язык. Слушайте Дьяну и учитесь. Важно, чтобы вы нас понимали.
— Я буду пытаться, — кивнул Ричиус, — но времени для учебы будет немного. Дел у нас невпроворот, знаете ли.
— Дьяна будет вас учить, и вы найдете на это время. Я сказал, что это ее обязанность. Она понимает. — Лицо Тарна затуманилось. — Да, — пробормотал он себе под нос, — она понимает.
Печаль, прозвучавшая в голосе дрола, пробудила в Ричиусе любопытство.
— Тарн, в чем дело? О чем вы думаете?
— О Дьяне. Она чем-то встревожена. Она была… — он сморщился, подыскивая нужное слово, -… далекая. Теперь она не хочет со мной разговаривать.
— Наверное, она просто беспокоится о вас, вот и все. Она боится, что вы не вернетесь из Чандаккара. Женщины — они такое.
— Беспокоится? — переспросил Тарн. — Обо мне?
— Конечно, — подтвердил Ричиус. — Это вас удивляет, кажется?
Тарн отвел взгляд.
— Я ей плохой муж.
— Я тоже был плохим мужем. Но это не значит, что они меньше о нас тревожатся.
Тарн поднял свою бесполезную руку и стал ее рассматривать, медленно поворачивая, чтобы видеть шрамы и рябины, испещрявшие кисть и уходившие вверх. На его лице отразились сомнение и ужас.
— Когда увижусь с Дьяной, я скажу ей, чтобы она не тревожилась, — поспешно добавил Ричиус. — Я скажу ей, что воины будут вас оберегать. Она поверит этому.
— Нет, — покачал головой Тарн, — никаких воинов.
Ричиус несколько секунд молча смотрел на него.
— Никаких воинов? Вы хотите сказать, что отправляетесь в Чандаккар один?
— Не один. Со мной едут искусники. Трое.
— Вы едете в Чандаккар с этими священнослужителями? Ох, Тарн, нет! Необходимо, чтобы с вами были воины. Слишком опасно их не брать.
— Все воины нужны здесь, в Таттераке, — возразил Тарн. — Я прекрасно без них обойдусь.
— Но Чандаккар уже может быть наводнен нарцами! Нельзя ехать туда неподготовленным! Вас могут убить.
Дрол поднял руку.
— Перестаньте! Все уже решено. Фалиндар нельзя оставить без защитников. А теперь, пожалуйста, прекратите об этом говорить. Я еду в Чандаккар с моими искусниками. Мы убедим львиного Карлаза нам помочь.
Ричиус не смог отказаться от честного вопроса.
— А что, если у вас это не получится, Тарн? Что, если львиный народ не захочет вас слушать? У вас есть другой план?
Блеск в глазах Тарна немного померк.
— Они должны меня послушаться! Они нам нужны. Другого способа захватить дорогу Сакцен нет. Это могут сделать только львы.
— Есть и другой способ, — осторожно вымолвил Ричиус.
— Какой?
— Вы! Вы можете остановить их на дороге Сакцен или где угодно еще. Вы ведь это знаете. Вам достаточно только попытаться.
Тарн с трудом поднялся на ноги.
— Как вы можете такое говорить? Разве вы меня не видите? Посмотрите!
Ричиус старался говорить спокойно и размеренно.
— Я вас видел, Тарн. Вы больны, вот и все.
— Болен? Я проклят! Посмотрите на меня! Я ужасен!
— Болезнь кожи, — заявил Ричиус. — Возможно, проказа. Я не знаю, что это такое, но это не проклятие. Вас не обрекли на такую жизнь ваши боги.
Тарн словно окаменел.
