Когда наконец начало светать, Дьяна все еще не спала. Наджир не вернулась.
Она не ожидала от Ричиуса такого. Однако винить должна только одну себя. Она отвергла его, а затем привела к нему другую женщину. Как она может осуждать его за то, что он — мужчина?
— И он для меня потерян, — едва слышно прошептала она, глядя на пустующую постель Наджир.
Она пыталась представить себе, что чувствовала жена Фориса, когда лежала с ним рядом, принимала его поцелуи.
Конечно, он был с ней нежен. Ричиус всегда нежен. Скоро он будет хотеть ее каждую ночь. В следующий раз она придет к нему в постель охотно, а потом у них появится ребенок, и он забудет про Шани…
Дьяна резко оборвала себя. Такие мысли сведут ее с ума. Но вдруг она решила, что не станет дожидаться здесь возвращения Наджир. Она просто этого не вынесет.
Пол неприятно холодил босые ступни, подстегивая ее. Дьяна торопливо оделась, натянула мягкие кожаные сапожки, доходившие до середины икр; в них удобно ходить по высокой траве. Она направится к тому месту, которое Ричиус назвал особенным. Она хочет увидеть его снова, прежде чем он поделится им с Наджир.
В коридоре было пусто и тихо. Шани спала в соседней комнате, под бдительным присмотром няньки: та ухаживала за детьми военачальника. Из-за двери — ни звука. Дьяна на цыпочках прошла по коридору. Солнце только-только поднималось, прогоняя ночную прохладу. К счастью, двор был безлюден.
Она резво спустилась по лестнице, чуть ли не бегом миновала грязный зал и вынырнула из чугунных ворот, не встретив ни души. После осады долины в замке осталась только горстка воинов, да и те раненные. За ними ухаживали овдовевшие трийки. Оказавшись на воздухе, Дьяна устремилась к группе разбитых статуй за замком. Небо еще было серое, и в полумраке ей не сразу удалось найти тропу. В конце концов тропка обнаружилась в тени большого вяза. Дьяна углубилась в лес.
Идти по узкой сумеречной тропинке оказалось не так легко. Дьяна смотрела вниз, вытянув руку вперед. Над головой нависали густые переплетения ветвей, создавая преграду солнечным лучам, но она знала, что расстояние до цели невелико. Вскоре послышалось журчание ручья. Затем меж деревьев показался просвет, а в нем — поляна, где в лучах солнца искрился поток воды. Дьяна поспешила к нему, но остановилась, заметив на фоне леса какую-то фигуру. Ею оказалась Наджир, она сидела понурившись над валуном и обводила пальцем свое имя. Дьяна наблюдала из-за дерева. На холодный камень ручейком струились слезы, ветер чуть шевелил слипшиеся пряди волос. На ней была та самая сорочка, в которой она отправилась к Ричиусу в спальню. Ткань нежно облегала ее тело, стараясь защитить от утренней прохлады. На лице застыло выражение опустошенности. Она обводила буквы одну за другой — а потом начинала снова. Дьяна вышла из своего укрытия.
— Наджир! — окликнула она несчастную.
При ее приближении женщина медленно подняла голову. Дьяна положила руку ей на плечо. Шелк и кожа были холодны как лед.
— Что ты здесь делаешь?
— Видишь мое имя? — бесцветным голосом спросила Наджир, показывая на буквы. — Его написал Форис.
— Наджир, ты совсем заледенела! Пойдем домой.
— Здесь так красиво. Форис часто приводил меня сюда, когда мы были моложе. Мне здесь хорошо.
Дьяна наклонилась и взяла ее за руку.
— Ты не одета для прогулки, Наджир. Пойдем. Вернемся домой, тебе надо переодеться.
Наджир вырвала руку.
— Я хочу остаться здесь.
— Наджир, что с тобой? Ты сидела здесь всю ночь?
— Да, всю ночь. Мне хотелось побыть одной. Я не хотела видеть Кзлака. И тебя.
Дьяна села рядом с женщиной и обняла ее за плечи.
— Что случилось? — встревоженно спросила она. — Неужели он…
Она не договорила, но Наджир поняла, о чем речь.
— Нет, — ответила она, — нет. Может, он и стал бы, но я закричала и испугала его. А потом убежала. По-моему, он хотел, чтобы я ушла. — Она повернулась к Дьяне: от возбуждения у нее расширились зрачки. — Он сумасшедший, Дьяна! Кэлак сумасшедший.
Дьяна негодующе выпрямилась.
— Ему… нелегко.
— Тебя там не было. А я знаю. Я видела его глаза.
— Разве он сделал тебе что-то плохое?
Наджир отвела взгляд.
— Нет. Он просто за мной наблюдал. Не думаю, чтобы он мог причинить мне боль. Он такой…
— Добрый? — подсказала Дьяна.
— Одинокий, — поправила ее Наджир.
Она опустила голову и снова заплакала. Громкие рыдания рвались у нее из самого сердца. Дьяна крепче обняла ее, покачивая и нашептывая ласковые слова, пока слезы не унялись. Наджир вновь обрела способность говорить.
— Я больше так не могу! Не могу! Кэлак мне не господин. И никогда им не будет. Я… — Она захлебнулась рыданием. — Я хочу, чтобы вернулся мой муж!
Дьяна дала ей выплакаться, но в душе ликовала. Ричиус отверг ее подругу. Наджир считает его сумасшедшим, но это не так. Им движет не безумие. Дьяне приходилось видеть озверевших мужчин, которые не обращали внимания на протесты женщины. Но не Ричиус. Более надежного человека она не встречала.
— Ты разрешишь мне увести тебя домой? — снова спросила Дьяна.
Женщина не ответила.
— Наджир, тебе надо согреться, иначе заболеешь. Пожалуйста, давай вернемся. Я уложу тебя в постель. Ты совсем измучилась.
— Я не хочу его видеть! — голосила Наджир. — Я не могу с ним быть, Дьяна. Не могу!
— Успокойся, Наджир. Тебе нечего бояться. Ричиус не станет навязывать тебе близость, ты это знаешь. Вспомни: ведь это ты вчера настояла, чтобы он впустил тебя.
— Я ошиблась! Лучше мне вообще не иметь господина, чем его. Пожалуйста, Дьяна. Передай ему это от меня.
— Да? И что тогда с тобой будет? И с твоими детьми? Нет, Наджир, Ричиус тебе нужен. Теперь он стал правителем долины.
Женщина помрачнела.
— Им должен был стать Джарра, — с горечью молвила она.
— А стал Ричиус. И если ты не хочешь, чтобы он к тебе прикасался, он не будет. Даю тебе слово. Но ты знаешь, что с тобой произойдет, если ты останешься без господина. Ты станешь добычей любого, кто заявит на тебя права. И Ричиус не сможет этому помешать, потому что ты откажешься от верности ему.
— Я не знаю, что делать, Дьяна! — простонала Наджир. — Я его боюсь!
— Ты сама заставила меня отвести тебя к нему, Наджир. Я сделала это ради тебя. Поверь, он не причинит тебе вреда. И пойми: он не хотел становиться правителем — но у него не было выбора.
— Он может уехать! — в сердцах бросила Наджир.
— Может, — согласилась Дьяна. — И может забыть то, о чем его просил Форис перед смертью; отвернуться от тебя и твоих детей, отдать тебя какому-нибудь жестокому фермеру и предоставить долину междоусобным распрям. Но он этого не сделает, потому что он — человек чести. — Дьяна встала, презрительно измерив Наджир взглядом. — Может, когда-нибудь ты это поймешь.
Дьяна пошла прочь. Вслед ей полетела отчаянная мольба Наджир:
— Дьяна, пожалуйста, подожди!
— Нет, Наджир, — отрезала Дьяна. — Ты хоть понимаешь, что я сделала для тебя вчера? Я люблю Ричиуса. Тебе это известно. Но ты заставила меня пойти с тобой к нему, чтобы он тебя защищал. А теперь ты захотела, чтобы он забыл о тебе, — и это после того, как я объяснила ему, что случится, если он это
