— Точно, Гилвин, оттого, что встретилась с тобой, — она наклонилась и поцеловала его, отчего его глаза чуть не вылезли из орбит. — Но сейчас мне надо идти. — Кассандра поднялась на ноги.
— Подождите, — закричал Гилвин. Он тоже встал рядом с ней, жалкая улыбка появилась на его лице. — Я хотел сказать: обязательно ли уходить прямо сейчас? Я даже не знаю вашего имени.
— Моего имени? — Кассандра задумалась. — Меня зовут Мегал.
Гилвин просиял.
— Мегал. Прекрасное имя. Но я никогда не видел вас до того праздника. Вы работаете в замке?
— О, да. Я работаю у королевы. Я горничная.
— Правда? Так вы видели королеву?
— Иногда вижу. А теперь мне и вправду надо идти…
— Но я думал, что все слуги королевы Кассандры слепые. Так говорит Грэйг.
— Грэйг нечасто бывает в нашем крыле. И не верь ничему, что услышишь о королеве. Спокойной ночи, Гилвин Томз, — она снова повернулась, но юноша остановил ее.
— Подождите, еще одно… — Гилвин полез в карман и достал маленькую вещицу. Он с улыбкой показал ее Кассандре. — Это вам.
Кассандра рассмотрела вещь и с удивлением поняла, что это кольцо. Не из дорогих, вовсе не красивое, но то, как он вручил его, было потрясающе! Она взяла кольцо, сверкнувшее в лунном свете. Грубая работа, сделано из бронзы, украшено резьбой. Недорогое, но, судя по всему, цена его высока.
— Ты купил его для меня?
— Вам нравится?
Кассандра кивнула. Оно ей очень нравилось.
— Да. Думаю, оно прекрасно. Но почему?
— Потому что я не хотел приходить с пустыми руками, — объяснил Гилвин. — Я думал, вы ждете подарка. — Он пожал плечами. — Небось, вы их постоянно получаете.
«Что за прелестный наивный мальчуган», — подумала Кассандра.
— Нет, — сказала она. — Далеко не часто. Люди редко столь же заботливы, как ты. Но тебе не следовало этого делать. Должно быть, оно стоило целое состояние.
— Ничего особенного, — возразил Гилвин. — И это невеликая плата за то, чтобы увидеть ваше лицо. Не хотите примерить его?
— Я примерю, Гилвин, обещаю. Но я уже задержалась. Нужно возвращаться, пока мое отсутствие не обнаружилось.
На лице Гилвина отразилось разочарование.
— О, ну, конечно. Вам пора.
— Гилвин, — мягко произнесла Кассандра, — я знаю, что ты хочешь сказать. Но вынуждена отказать тебе. Я не смогу снова увидеться с тобой. — Она коснулась его щеки. От этого простого жеста сердце юноши растаяло. — Ты ведь понимаешь меня, правда?
— Да, — кивнул Гилвин. — У вас кто-то есть.
— Все верно. Но если бы не было, я бы не отказалась от такого чудесного друга.
Улыбка Гилвина засияла ярче луны.
— Может быть, увидимся снова, Мегал. Я часто бываю в замке. Может быть, когда-нибудь побеседуем.
— Возможно. Но никому не говори о нас, хорошо? Я попаду в беду, если королева прознает о моем отсутствии ночью.
Сама наивность, Гилвин отвечал:
— Не волнуйтесь, я никому не стану говорить. Не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда!
— Значит, мы оба будем хранить секрет, — рассмеялась Кассандра. Решив, что Гилвин тоже заслужил подарок, она позволила его кольцу скользнуть на палец. — О, погляди-ка! Отлично смотрится!
— Рад, что вам понравилось, — сказал Гилвин. Он сделал глубокий вдох. — Прощайте, Мегал! Спасибо, что пришли повидаться со мной.
При свете луны он выглядел столь уязвимым, что Кассандра почувствовала глубокую печаль.
— Пожалуйста, Гилвин. И спасибо за этот чудесный подарок, за то, что счел меня достойной его, — она шагнула и остановилась. — Спокойной ночи, Гилвин Томз. Я буду помнить тебя.
Кассандра повернулась и ушла. Она чувствовала на себе неотрывный взгляд печальных глаз юноши, но не оборачивалась, ибо знала: это только добавит страданий в его чашу. Она была польщена, и удивлена, ей хотелось сделать хоть что-нибудь, дабы осушить эту чашу. Но это невозможно, ибо любовь всегда такова: она разбивает сердца, и справиться с ней не может никто.
Сердечная боль самой Кассандры достигла апогея, когда она подошла к потайной двери. Вместо пылкого лица Гилвина она видела Лукьена, окруженного воспоминаниями.
— Я просто глупа, вот что, — прошептала она, входя. Мысль о возвращении к ней Лукьена теперь казалась идиотской. И неважно, что проклятье оказалось фальшивым. Ей подавай Лукьена, и все тут.
И вдруг, пораженная ужасом, Кассандра замерла у порога кухни. У нее зародилось смутное подозрение.
— Я никому не могу рассказать этого, — прошептала она. — И никому не могу позволить увидеть себя!
Если она сделает это, Акила захочет быть с ней. Он вновь потащит ее в постель и станет совокупляться с ней, точно жеребец, заставляя рожать детей, которых хотел так страстно. Кассандра вынула амулет из- под одежды и стала его рассматривать. Рубин в центре пульсировал, даруя тепло.
— По-прежнему живая, — простонала она. — И по-прежнему в темнице!
29
Несколько последующих дней в библиотеке царила относительная тишина. Погода снова испортилась, то и дело разражались грозы. Толпы ученых сильно сократились, и в холлах гуляло эхо. Фиггис наслаждался спокойствием. Последние несколько недель у него не оставалось времени, чтобы заняться новыми манускриптами или почитать — а это являлось главной его страстью. Пока ученый занимался обслуживанием посетителей, в его кабинете на столе накопились горы новых книг, ожидающих своего часа. Поэтому, когда разразилась непогода, Фиггис возблагодарил судьбу.
Но молчание одного из обитателей библиотеки действовало ему на нервы.
Гилвин в течение двух дней вообще не вымолвил ни слова. Он усердно трудился и держался вежливо с посетителями, но пропускал трапезы и был весь в себе. Он больше не исчезал на длительный срок и не улыбался так таинственно, как неделю назад. Не играл с Фиггисом в карты и не проявлял ни малейшего интереса к экзотическим книгам. Воображение Гилвина как будто уснуло, и это тревожило Фиггиса. Но он не приставал к пареньку с расспросами, ибо знал причину его меланхолии. Когда-то он сам был молод и не понаслышке знал симптомы сердечной лихорадки. Ясно, что какую бы девушку не встретил в Лайонкипе Гилвин, он получил решительный отказ. Фиггис жалел парня. Он никогда не был отцом, но Гилвина полюбил как сына и желал смягчить его сердечные муки. Но знал старик и то, что парень стеснительный и не хочет привлекать к себе внимание. Так что он предоставил Гилвину полную свободу и загружал работой, дабы занять его растревоженный ум. Фиггис надеялся, что со временем паренек сумеет забыть свою зазнобу.
Однажды дождливым вечером библиотекарь вдруг вспомнил, что обещал Гилвину разыскать тексты о Гримхольде. За суматохой последнего времени он позабыл об этой странной просьбе, а Гилвин больше не напоминал о ней. Фиггис сидел у себя в кабинете. Перед ним сгрудились десятки манускриптов, нуждающихся в расстановке, а глаза старого ученого слипались от усталости. И тут ему неожиданно пришло в голову, что книга легенд позволит отвлечь Гилвина от тягостных раздумий. Поэтому Фриггис отложил текущую работу и направился в зал каталогов. Было поздно, и Гилвин, конечно, спал беспробудным сном, как и хозяйка Делла. Фиггис был один во всей библиотеке. В окна проникал странный бледный свет — начиналась гроза; на улице загрохотало, вот уже и дождь забарабанил по стеклу.
Зал каталогов располагался в северной части здания. Хотя он находился на первом этаже, до него пришлось долго добираться. Он считался одним из самых больших помещений библиотеки, крупнее, нежели читальные залы, но входить туда мог один Фиггис. Ключ от комнаты висел у него на поясе, и сейчас старик достал его. Зал был заперт на тяжелый висячий замок. Фиггис давным-давно понял, что каталог не менее
