Плавание совершалось медленно, при постоянном противном ветре. Близ Африки, милях в шестнадцати от берега, был замечен бриг; оснастка и общий вид его внушили капитану Уильсону мысль, что это какой- нибудь капер, но в это время ветер упал, и «Гарпия» не могла подойти к нему. Тем не менее капитан Уильсон считал своим долгом освидетельствовать его, и в десять часов вечера приказал спустить шлюпки. Так как их цель была только произвести рекогносцировку, то мистер Саубридж остался на корвете. Мистер Аспер был болен, и потому начальство над экспедицией было поручено мистеру Смальсолю. Джек попросил Саубриджа поручить ему команду над одной из шлюпок. Джолиф и Вигорс отправились на баркасе с мистером Смальсолем. Артиллеристу был поручен один из катеров, Джеку другой. Мести и Гаскойн отправились с нашим героем. Мистеру Смальсолю был дан определенный приказ: произвести рекогносцировку и, если корабль окажется тяжеловооруженным, не нападать на него, так как он во всяком случае не мог уйти от «Гарпии». Если б он оказался невооруженным, то Смальсоль мог взять его, но во всяком случае не ранее утра. Экспедиция была отправлена в ночное время только для того, чтобы избежать дневной жары, от которой заболело уже много матросов.
После трехчасового плавания шлюпки подошли на довольно близкое расстояние к бригу и, бросив дрэк на глубине семи фатомов, остановились поджидать рассвета, Джек и Гаскойн занялись уженьем рыбы и спором: Гаскойн утверждал, что при нападении на корабль шлюпки должны бросаться на абордаж разом, Джек доказывал, что гораздо рациональнее нападать одна за другой, постоянно подкрепляя передних свежими силами. Впрочем, спор был скоро прекращен Смальсолем, который сердито велел им замолчать и соблюдать тишину.
Наступил рассвет, туман, стлавшийся над поверхностью моря, рассеялся. Бриг, заметив шлюпки, выкинул трехцветный французский флаг и дал выстрел из пушки.
Смальсоль колебался; пушка, по-видимому, была небольшая, как заметил Джолиф; матросы, по обыкновению, стремившиеся в атаку, говорили то же самое, и Смальсоль, опасаясь насмешек, если он отступится от корабля, приказал шлюпкам поднять дрэки.
— Постойте минутку, ребята, — сказал Джек своим матросам, — у меня клюет.
Матросы рассмеялись, но Джек был общий любимец, и они приостановились, чтобы дать ему время вытащить рыбу, рассчитывая нагнать остальные шлюпки.
— Зацепил, — сказал Джек, — теперь поднимайте.
Однако благодаря этому промедлению остальные шлюпки успели опередить их.
— Они пойдут на абордаж раньше нас, сэр, — сказал старший матрос.
— Не беда, — отвечал Джек, — кто-нибудь должен быть последним.
— Только не тот катер, на котором я нахожусь! — воскликнул Гаскойн, — если от меня зависит помешать этому.
— Я тебе говорю, — сказал Джек, — мы будем резервом, и на нашу долю выпадет честь решить дело.
— Навались, ребята! — крикнул Гаскойн, заметив, что расстояние между ними и другими шлюпками не увеличивается.
— Гаскойн, я командую катером, — сказал Джек, — и не желаю, чтобы моя команда шла на абордаж, выбившись из сил; это было бы неблагоразумно. Дружно, ребята, но не слишком налегайте.
— Ей Богу, они возьмут корабль раньше, чем мы подплывем к нему.
— Хоть бы и так, но я прав, — разве нет, Мести?
— Конечно, масса Изи, если они возьмут корабль без нас, то значит нас им не нужно, а если мы им понадобимся, то и явимся как раз кстати.
Первый катер, под командой артиллериста, опередил баркас на длину трех шлюпок. Он уже подходил к борту, когда бриг дал по нем залп и катер пошел ко дну.
— Катер тонет! — воскликнул Гаскойн. — Ради Бога, навались, ребята!
— Видите, я был прав: если б мы шли все вместе, то залп потопил бы всех нас, — сказал Джек.
— Баркас сцепился с бригом, — навались, ребята, навались! — кричал Гаскойн, топая ногой от нетерпения.
Схватка была очевидно, жаркая; люди из баркаса влезли на бриг, второй катер подходил к нему — еще два удара веслами, и он стал бы борт с бортом, — как вдруг на палубе корабля раздался страшный взрыв; тела и обломки полетели в воздух. Это было так неожиданно, что матросы второго баркаса разом перестали грести, уставившись на клубы дыма, окутавшие бриг.
— Теперь наш черед, ребята, навались, становись борт о борт! — крикнул Джек.
Матросы, опомнившись, схватились за весла, но прежнего разгона оказалось достаточно. Катер уже подошел вплотную к бригу, и через несколько секунд Джек и его команда были на шканцах.
Страшное зрелище предстало их взорам: почерневшая палуба была усеяна трупами; на многих горела одежда, среди тел валялись клочья того, что было когда-то людьми. Никто не оказал сопротивления Джеку, так как на палубе не было живой души.
Как они узнали позднее от людей, оставшихся внизу и потому избежавших гибели, французский капитан заметил шлюпки еще когда они стали на якорь, и приготовился принять гостей. Он велел сложить заряды для пушек на палубе, чтобы они были под руками. Во время схватки пистолетная пуля попала в эту груду и вызвала взрыв.
Первым делом Джека было достать воды и погасить пламя, уже грозившее охватить корабль. Как только это было сделано, он стал высматривать затонувший катер.
— Гаскойн, — крикнул он, — спустись в шлюпку с четырьмя матросами; я вижу остатки катера за четверть мили от корабля; может быть, кто-нибудь остался жив, — кажется, я замечаю людей.
Гаскойн поспешил к катеру и вскоре вернулся с тремя матросами из его команды; остальные утонули, вероятно: убитые залпом брига.
— Слава Богу, хоть трое спасены! — сказал Джек. — Мы и без того многих потеряли. Теперь надо посмотреть, не осталось ли живых среди этих бедняг, и очистить палубу от останков тех, которые разорваны на куски. Послушай, Нэд, а что было бы с нами, если бы мы пошли на абордаж вместе с баркасом?
— Тебе всегда везет, Изи, — отвечал Гаскойн, — но это не значит, что ты прав.
Тело за телом были выброшены за борт, причем в большинстве случаев только по одежде можно было отличить неприятеля от своего.
Случайно оглянувшись, Джек увидел Мести, державшего в руках чью-то оторванную голову.
— Что у вас там, Мести?
— Масса Изи, я смотрю на эту голову и думаю — ведь это голова массы Вигорса. Хорошо было бы поднести массе Госсету череп его врага, а потом думаю: нет, нет, он умер и уже больше никогда не будет стегать его. Выброшу-ка я эту голову за борт!
Джек отвернулся, от души прощая Вигорса; он вспомнил о мелких ссорах мичманской каюты, глядя на почерневшее тело, еще полчаса тому назад обладавшее разумом.
— Масса Изи, — сказал Мести, — я думаю, что вы были правы, когда говорили, что надо прощать врагам; итак, масса Вигорс, — прибавил он, поднимая голову и швыряя ее за борт, — хотя вы очень скверный человек, но ашанти прощает вас.
— А ведь этот еще жив, — сказал Гаскойн Джеку, рассматривая тело с черным, как уголь, совершенно неузнаваемым лицом, — и он из наших, судя по одежде.
Джек помог Гаскойну высвободить тело из кучи канатов и полусаженных брезентов. Мести подошел к ним и взглянув на тело, сказал:
— Масса Изи, это масса Джолиф — я узнаю его штаны; портной еще вчера наложил на них вот эту заплату и сказал, что больше не станет их чинить.
Мести не ошибся: это был бедняга Джолиф, которому взрывом опалило лицо. Кроме того, он потерял три пальца на левой руке, но как только его перенесли на палубу, он, по-видимому, пришел в себя и, указывая на свои губы, дал понять, что требует воды, которая и была немедленно принесена.
— Мести, — сказал Джек, — я оставляю Джолифа на ваше попечение, смотрите же, позаботьтесь о нем.
Разборка тел продолжалась. Нашли еще четырех английских матросов, обнаруживших признаки жизни, и столько же французов; остальные тела были выброшены за борт. От штурмана осталась только шляпа, застрявшая между орудиями. Внизу оказались всего одиннадцать человек французов.
