Бисбари умер пару лет спустя. Это немного обезопасило ее положение, не могли же ее заставить выйти замуж за мертвеца. А лорд Переправы снова женился, так что с этой стороны угрозы тоже не было. — «Элден Эстермонт еще жив и не женат. Лорд Росби и лорд Грандисон тоже». — Грандисона называли Серобородым, но к тому времени, как она повстречалась с ним, его борода побелела как снег. На пиру в его честь, он заснул между переменой рыбного и мясного блюд. Дрей сказал, что для него это вполне уместно, поскольку его эмблемой был спящий лев. Гарин подбивал посмотреть, сможет ли она, не разбудив, завязать в узел его бороду, но Арианна воздержалась. Грандисон показался приятным стариком, менее ворчливым, чем Эстермонт и надежнее, чем Росби. Но все равно она никогда не пойдет за него. — «Даже если Хотах встанет за спиной со своим топором».
Но на следующий день никто не пришел жениться, и день спустя тоже. Седра тоже не вернулась. Она попыталась перетянуть на свою сторону Мору и Мели, но впустую. Если бы она имела дело с ними по отдельности, можно было на что-то надеяться, но вместе сестры стояли стеной. К этому времени принцесса уже с радостью приняла бы прикосновение раскаленного железа или скоротала вечерок на дыбе. Одиночество сводило ее с ума. — «Своими делами я заслужила плаху, но он лишил мня даже этого. Скорее предпочтет спрятать меня подальше и забыть, что я вообще жила». — Она представляла, как мейстер Калеот пишет воззвание, где ее брата Квентина объявляют наследником Дорна.
Дни приходили и уходили, один за другим, так много, что Арианна потеряла им счет. Она все больше времени проводила в кровати, пока не стала оставаться в ней все время, вставая только, чтобы сходить в уборную. Пища, которую приносили слуги, оставалась нетронутой и холодной. Арианна спала и просыпалась, затем снова засыпала, и все равно чувствовала себя слишком слабой, чтобы встать. Она просила Матерь о милосердии, Воина о мужестве, затем засыпала опять. Свежая еда сменяла старую, но она к ней не притрагивалась. Однажды, когда она почувствовала себя особенно сильной, она перенесла всю еду к окну и выбросила ее во двор, и ничто ее больше не искушало. Это усилие настолько ее истощило, что она насилу доползла до кровати и проспала полдня.
Затем настал день, когда ее разбудила чья-то жесткая рука, которая трясла ее за плечи.
— Маленькая принцесса, — произнес знакомый с детства голос, — вставай и оденься. Принц зовет тебя. — Над ней нависал Арео Хотах, ее старый друг и защитник. Он говорил с ней. Она сонно улыбнулась. Было приятно увидеть это покрытое шрамами и рубцами лицо, услышать грубый и глубокий голос с едва заметным Норвоссийским акцентом. — Что ты сделал с Седрой?
— Принц отправил ее в Водные Сады, — ответил Хотах, — он хочет говорить с тобой. Но сперва, ты должна умыться и поесть.
Должно быть, она выглядела жалким созданием. Арианна сползла с кровати, слабая, как котенок. — Пусть Мора и Мели приготовят ванну, — сказала она ему, — скажи Тимоту, пусть принесет немного еды. Ничего тяжелого. Немного холодного бульона, кусочек хлеба и фрукты.
— Хорошо, — ответил Хотах. Она в жизни не слышала звука приятнее.
Капитан подождал, пока она примет ванну, расчешет волосы и поест принесенных ей сыра и фруктов. Она выпила немного вина, чтобы успокоить желудок. — «Я испугана», — вдруг осознала она, — «в первый раз в жизни я боюсь своего отца». — Это заставило ее так расхохотаться, что вино прыснуло сквозь нос. Когда пришло время одеваться, она выбрала простое льняное платье цвета слоновой кости, с вышитыми на рукавах и лифе пурпурными виноградными гроздьями. Драгоценностей она не надела. — «Я должна выглядеть строго, скромно и покаянно. Я должна броситься к его ногам и молить о прощении, иначе я никогда больше не услышу человеческого голоса».
Когда она была готова, уже настали сумерки. Арианна думала, что Хотах проводит ее в Твердыню Солнца, где она услышит суд отца. Вместо этого он доставил ее в покои принца, где они застали Дорана Мартелла сидящим за столом для цивассы. Его страдающие подагрой ноги покоились на подбитой бархатом скамеечке. Он поигрывал ониксовым слоном, вращая его в красных распухших пальцах. Принц выглядел хуже, чем когда-либо при их встречах в прошлом. Его лицо было бледным и отекшим, его конечности настолько воспалились, что ей было больно даже просто на них смотреть. Когда Арианна увидела его в таком состоянии, у нее зашлось сердце, но… почему-то она не бросилась на колени и не начала молить, как планировала. Вместо этого она произнесла:
— Отец.
Когда он поднял голову, чтобы взглянуть на нее, его темные глаза затуманились от боли. — «Это из-за подагры», — поразилась Арианн, — «или из-за меня?»
— Странный и коварный народ, эти волантийцы, — проворчал он, отставив слона в сторону. — Однажды, я видел Волнатис, на пути в Норвос, где я впервые встретил Мелларио. Звенели колокольчики и на ступенях танцевали медведи. Арео помнит тот день.
— Я помню, — отозвался Арео своим глубоким голосом, — Медведи танцевали, колокольчики звенели, а принц был одет в красное, золотое и оранжевое. Моя леди спросила меня, кто это сияет так ярко.
Принц Доран вымученно улыбнулся:
— Оставьте нас, капитан.
Хотах стукнул топорищем своего боевого топора об пол, сделал разворот на пятке и удалился.
— Я велел им поставить столик цивассы в твои покои, — произнес ее отец, когда они остались наедине.
— С кем я должна была играть? — «Почему он завел речь об игре? Неужели подагра лишила его разума?»
— Сама с собой. Порой лучше изучить игру, прежде чем попытаться в нее сыграть. Как хорошо ты знаешь эту игру, Арианна?
— Достаточно, чтобы играть.
— Но недостаточно, чтобы выигрывать. Мой брат любил битву ради нее самой, но я играю только в те игры, которые могу выиграть. Цивасса не для меня. — Он долго изучал ее лицо, прежде чем сказать: — Зачем? Объясни мне, Арианна. Скажи зачем?
— Ради чести нашего дома. — Голос отца заставил ее разозлиться. Он звучал так несчастно, измученно, так слабо. — «Ты принц!» — хотелось крикнуть ей, — «Ты должен быть в ярости!»
— Твое безволие позорит весь Дорн, отец. Твой брат поехал в Королевскую Гавань вместо тебя, и они убили его.
— Думаешь, я этого не знаю? Оберин встает передо мной, всякий раз, как я закрываю глаза.
— Наверняка, он советует тебе открыть глаза, — она без спросу уселась напротив отца за столик цивассы.
— Я не разрешал тебе садиться.
— Тогда позови Хотаха и отшлепай меня за дерзость. Ты принц Дорна, и ты можешь это сделать, — она прикоснулась к одной фигурке цивассы — тяжеловооруженного всадника. — Ты поймал сира Герольда?
Он покачал головой.
— Если бы. Ты была дурой, когда вовлекла его в это дело. Темная звезда самый опасный человек в Дорне. Ты и он причинили нам большой вред.
Арианна почти боялась спросить:
— Мирцелла… Она?
— …мертва? Нет, хотя Темная Звезда постарался на славу. Все взоры были устремлены на твоего белого рыцаря, поэтому никто ничего определенного не видел, но похоже, что в последний момент ее лошадь шарахнулась от него в сторону, иначе бы он снес девочке полчерепа. Но лезвие порезало ей щеку до кости и отрубило правое ухо. Мейстер Калеот сумел спасти ей жизнь, но ни припарки, ни снадобья не восстановят лица. Она была под моей опекой, Арианна. Обрученная с твоим собственным братом и под моей защитой. Ты обесчестила всех нас.
