затаривался перед меканской инспекцией, да и без причины иногда захаживаю. Так что со стороны нет ничего подозрительного в том, что к ночи завалился погулять со старыми друзьями, будучи вконец измучен семейным счастьем... Впрочем, кому тут за мной следить? Это уже перестраховка, чушь всякая в голову лезет.
Решительно встряхнувшись, я постучал в крепкую дубовую дверь заднего хода лавки Патерсона. Как раз дошел за неспешным перебором судеб и занятий остальных.
— Кого демоны на ночь глядя принесли? — несколько сварливо поинтересовался из-за двери знакомый голос.
Что-то коротко лязгнуло. Обольщаться не стоит — не засов. Так, запросто, старый меканец кому попало дверь не откроет. Даже в более-менее зажиточном квартале, где фонари на улицах. Придется назваться, да поубедительнее, если не хочу схлопотать болт между глаз.
— Пойнтер это... Собачий Глаз. Открывай, дело есть. В отличие от «козьей ноги» стреломета, запоры в трехдюймовой толще дубового бруса, окованного сталью, двигались совершенно бесшумно. Как и защелки глазков — для стрелы и обзорного, замаскированных под сучки.
По тому, как медленно отходила створка двери, было ясно, что она на инерционном тормозе. Пинком не вышибешь — встанет как каменная, зато закрывается быстро. Только так с ней и можно, вежливо да уважительно. Костлявый во всем основателен, это тебе не маг из поговорки, который на себе заклятья экономил...
Против ожидания, старый приятель оказался хоть и при оружии — чему удивляться сложно, — зато не то чтобы совсем одет. Спать рановато, едва-едва стемнело... Что же я его, совсем не вовремя застал?
Видно, вопрос этот слишком явственно отразился на моей физиономии, поскольку Паттерсон усмехнулся и сам сказал:
— Не трепыхайся попусту. Особо ты не помешал, — и, обернувшись к открытой двери на антресоли, крикнул: — Не жди, Ханна! Тут дела...
В ответ в проеме обиженно, как мне показалось, хлопнул фиолетовый огонь телепосыльных чар. Как-то не ожидал я увидеть в доме своего бывшего командира, известного строгими правилами, девицу по вызову. Да еще дорогую, именную, не под обезличивающим заклятием...
Это непонимание тоже было развеяно без лишних вопросов с моей стороны:
— Ханна у меня бабенка солидная. Амулеты телепосыла дешевы, вот и ходим друг к другу без опаски. Нечего зря по улицам таскаться, сплетников тешить...
Значит, правильно я его характер понимал, ничего не поменялось. Что ж, только легче говорить будет. Тем более, что на разговор Костлявый шел охотно, сам реплики подавал.
— Чего пожаловал? Замучила твоя высокородная?
— Если б только она... — вздохнул я, усаживаясь без приглашения на табурет. — Они уже вдвоем за меня взялись!
— Кто?! — удивился Патерсон.
— Да эльфи эти! У нас тут еще одна гостит. Гостила... То есть, надеюсь, еще вернется. Хотя возни с ней — не приведи Судьба и все боги...
— Это как же? — усмехнулся он. — И есть, и нету, с глаз долой — не хорошо, порознь — тоже худо... Так, что ли? Давай-ка излагай по порядку...
По порядку вышло недолго. Даже не так чтобы страшненько, скорее просто смешно — и призрак, и дракот. И нынешняя проблема...
Но Патерсона проняло. Он выбил раскуренную за время рассказа трубку, пожевал губами, на долгую минуту замолчал. И лишь потом сказал:
— Значит, опять всех собираем?
— Выходит так, — уже уверенно подтвердил я.
— Тогда идем-ка в лавку, — Костлявый отлип от стены, которую подпирал все это время. — Незачем в прихожей толпиться...
Пока что здесь толпились только мы двое, но похоже, скоро действительно будет не протолкнуться. По дороге он прихватил с тумбочки раковину дальней связи, набрал четыре кода вызова одновременно, а когда все четыре огонька на врезанных в перламутр самоцветах загорелись зеленью отзыва и послышался разнобой голосов, коротко бросил:
— Топи Мекана зовут!!!
Значит, по полной форме. Как в прошлый раз. Надеюсь, без потерь — все-таки не тот калибр беды. Да и мы не те уже. Вон, ракушками обросли и прочим полезным хламом. Отъелись.
Но по-прежнему готовы отозваться на старый пароль, слова, ставшие главными в нашей прошлой и нынешней жизни:
«Топи Мекана зовут».
Рассвет я все-таки пропустил — сказалось вчерашнее перенапряжение. Но к моменту закрытия Речного Рынка и начала рабочего дня уже был на ногах и в полной готовности. Самое время самому за дело браться. Иное, что от меня зависело, уже запущено — не остановишь. Меканские парни не подведут.
Что ж, за тылы я теперь спокоен. Если Древнейшая хоть как-то сама проявится, ребята ее не упустят. Со всем тщанием проводят, не теряя уважения. Может даже не заметить. Хотя с умениями, преподанными ей многопрадедом, ручаться за это не стоит.
А самому не худо бы старый след проверить. От Нохлиса-Мертвовода. Потому что если и есть у меня по эту сторону Последней Завесы враги человеческой крови, то искать их надо среди его земляков. В трансальтийских землячествах.
Самое авторитетное среди них — «Фольксдранг», «Народный Порыв». Правда, тут еще как посмотреть — фольксдранговцы морталистов на дух не переносили, хотя Нохлис, покойник, из тех же краев был. Слишком уж разное в жизни или смерти ценится последователями Мертвовода и сторонниками Народного Порыва.
Но это и к лучшему. Совсем ничего не знать про какого-никакого, а своего, альтийца, они попросту не могут. Да и причин скрывать известное у горячих горных парней нет и не будет. Где расположен их курень, я отлично знаю. Недалеко, кстати.
Здание это, похоже, раньше служило гоблинятником. Но даже гоблины уходят оттуда, куда приходят альтийские горцы.
У порога куреня отирался малый в традиционном трансальтийском костюме. То есть в коротеньких штанишках на помочах и пледе через плечо. Из уважения к общественной морали на нем была еще и рубаха, что для тамошних уроженцев нетипично. Молодой еще, стало быть, глуздырь, у «дядек» на побегушках. Значит, и мне с ним церемониться нечего. Сразу обламывать надо, покуда хвост не распустил.
Парень меж тем во весь голос распевал «Выше нет Альтийских гор» с упорством, достойным лучшего применения. Национальный патриотизм окраин можно ценить, но желательно в несколько более удачном исполнении.
— Эй, салага! — Обращение не тамошнее, хотя для него должно быть понятно.
— Чего тебе, дядя? — отозвался поименованный, подтверждая тем правильность обращения. На что откликнулся, то и есть. Причем сам начал это понимать лишь к середине моей следующей реплики.
— Позови кого постарше. Или к самому главному проводи, кто у вас там... Троммельледер, кажется, — изложил я суть, не тратя лишнего времени.
Малый тем временем набычился и попытался смерить меня взглядом, первым делом наткнувшись на тесак и рукоятки офицерских стрелометов под мышками. То, что болталось на поясе помимо них, он и опознать-то не сумел. Для этого опыт нужен, а у него нету.
— Ты кто такой ващще?! — Не понял с ходу, что надо исполнять, а не пререкаться.
— Собачий Глаз Пойнтер. Тот, кто Мертвовода Нохлиса отправил на встречу с избирателями. — Действительно, представиться стоит, впрочем, как и подстегнуть тормозного парня к активности. — И тебя могу следом наладить, чтоб дорогу освещал!
— Чем? — не врубился салага.
— Фонарем! — я показал ему кулак.
Склонность при наличии полного штурмового арсенала угрожать голыми руками глуздырь оценил. Или
