языка этого племени Победители иногда усваивали язык побежденных, нередко возникал новый гибридный язык.
Сходная пестрота и дробность были характерны и для мифолого-религиозной сферы первобытного мира: необозримое множество племенных верований и культов, открытых взаимовлиянию, а потому диффузных, поверхностно изменчивых, стихийных, непритязательных. Их общим источником был всеобщий культ Богини-Матери (в тех или иных вариациях: Мать-Земля, Мать-Природа, Мать-Прародительница всего сущего; ср. Мать Сырa Земля в славянском фольклоре). В основе культа Богини-Матери лежит обожествление природы.
Вместе с тем первобытная религия не сводится к поклонению природным силам По мнению ряда исследователей архаических социумов, историков религии и культуры уже в первобытной древности возникают представления о главном, первом боге в пантеоне богов, а затем о высшем и, наконец, едином высшем Боге – Едином Духе, Высшем Благом Существе, Творце – т.е. представления, характерные для теистических религий[5]. Более того, по мнению А.В. Меня, теистические представления – это подлинные истоки религии. «Мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и таинственным Началом, – основа всякой „естественной“ религии и, разумеется, первобытной» (Мень, 1991, 256).
Нетеистические верования и обряды первобытной древности иногда называют п р е д р е л и г и е й – потому что в них еще не было тех высоких и одухотворяющих идей, которые составляют главную притягательную силу теистических религий, – о бессмертном надприродном созидающем начале (Боге, Абсолюте), о высшем, выходящем за пределы мира, смысле бытия, о «радости мистического богообщения» (А. Мень) «В отличие от теизма, ставящего над природой трансцендентную личность Бога, язычество есть религия самодовлеющего космоса. Все специфически человеческое, все социальное, личностное или „духовное“ для язычества в принципе приравнено к природе и составляет лишь ее магическую эманацию» (Аверинцев, 1970, 611).
Обожествление природы, характерное для первобытной поры, проявлялось в множестве частных, отдельных, во многом хаотичных верований, культов, обрядов, поклонений, заговоров. В истории религий и в культурологии различают несколько основных классов, или типов, таких религиозных форм – анимизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм, политеизм, древний пантеизм. Однако это не стадии, не исторические этапы в развитии религии. Возникнув в первобытно-общинном мире, они могли сосуществовать в религиозных представлениях одного племени (например, анимизм и тотемизм) и с теми или иными изменениями передавались в течение тысячелетий из рода в род. Политеистические и пантеистические религии исповедуются во многих странах современного мира (см. §4).
Анимизм (от лат. anima, animus – душа, дух) – это вера в существование душ и духов. Первобытный человек одушевлял весь окружающий мир. Реки и камни, растения и животные, солнце и ветер, прялка и нож, сон и болезнь, доля и недоля, жизнь и смерть – все имело душу, волю, способность действовать, вредить или помогать человеку. Согласно первобытным представлениям, духи обитали в невидимом потустороннем мире, но проникали в видимый мир людей. Поклонения и магия должны были помочь людям так или иначе ладить с духами – умилостивить их или перехитрить. Элементы анимизма имеются в любой религии.
Тотемизм – это вера племени в свое родство с растением или животным (реже – с явлением природы или предметом). На языке индейского племени одживбеев слово тотем означает ‘его род’. Тотем мыслился как реальный предок, племя носило его имя, поклонялось ему (если тотемическое животное или растение существовали реально) или его изображению.
Фетишизм (от франц. fetiche – идол, талисман) – культ неодушевленных предметов (например, перо тотемной птицы или сгоревший в грозу дуб, или клык убитого на охоте тигра и т.п.), обладающих, по представлениям верующих, сверхъестественными свойствами. Фетиши (священные предметы) сопровождали всю жизнь первобытного человека. Элементы фетишизма есть во всех религиях, в том числе в современных, например, поклонение кресту, мощам, иконам (в христианстве), Черному камню в Мекке (у мусульман).
В явлении шаманизма иногда видят развитие индивидуального начала в религиозной практике древних. Из коллектива соплеменников выделяется человек с «особой мистической и оккультной одаренностью», который в экстазе транса становился ясновидцем и медиумом (от лат. medius – средний), посредником между духами и людьми (Мень, 1991, 36–39). Шаманы – это первые профессионалы религии.
В племенную эпоху складывались и многие политеистические религии. Обычная для политеизма иерархия богов – с признанием высших и менее значительных богов – способствовала в ряде традиций развитию монотеистических представлений и вела к монотеизму (теизму).
Любые формы веры в сверхъестественное, независимо от того, связана ли вера с культовой практикой (обряд, колдовство, литургия) или иной деятельностью (научение колдовству или заговору, перевод Св. Писания, размышление о Боге, о мире), объединяет именно в е р а в сверхъестественное. Все проявления веры в сверхъестественное можно назвать ф и д е и с т и ч е с к и м отношением к миру, или ф и д е и з м о м (от лат. fides – вера). Это самое широкое и общее обозначение для всего, что связано с мифолого- религиозным сознанием любой исторической эпохи.
Отмеченное выше сходство между характером этно-языковых ситуаций и распространением древнейших верований и культов – это сходство «ландшафтов», общей структуры языкового и фидеистического пространства первобытного мира. Помимо таких структурно- географических параллелей, между языком и религией первобытной древности наблюдаются и некоторые другие соответствия или аналогии, например, в общем характере их содержания.
В XIX–XX вв. исследователей архаических социумов поражало, как много в племенных языках названий для всего конкретного и единичного, позволяющих в зримых, слышимых, осязаемых подробностях представлять в речи внешний мир, – и это при заметных лакунах [6] в сфере общих и родовых обозначений. «У них [австралийских аборигенов. – Н.М.] нет общих слов, как дерево, рыба, птица и т.д., но исключительно специфические термины, которые применяются к каждой особой породе дерева, птицы и рыбы». «Австралийцы имеют отдельные имена почти для каждой мельчайшей части человеческого тела: так, например, вместо слова „рука“ у них существует много отдельных слов, обозначающих верхнюю часть руки, ее переднюю часть, правую руку, левую руку и т.д.». «В области Замбези каждое возвышение, каждый холм, каждая горка, каждая вершина в цепи имеет свое название, точно так же, как каждый ключ, каждая равнина, каждый луг, каждая часть и каждое место страны… обозначено специальным именем… Оказывается, география примитивного человека гораздо богаче нашей» (цит. по: Выготский, Лурия, 1993. 96–97).
Первобытные верования представляются современному человеку такими же избыточно подробными, громоздкими, рассыпающимися на сотни мелких магических приемов и поверий, не объединенных общей идеей, безразличных к вопросам о смысле и цели всего происходящего. В «смутном пандемонизме» (B.C. Соловьев) первобытного язычества преобладали страх и вынужденное почтение к высшим силам, далекие от той любви к Богу, которая в теистических религиях придает вере человека глубоко личное и эмоционально насыщенное звучание. Древнейшие бесписьменные религии очень практичны, утилитарны: они учат действовать, примеряясь к мироустройству, и выживать любой ценой, используя и природные, и сверхприродные силы.
Аналогичным – чисто утилитарным и при этом как бы равнодушным, безличным – было и отношение древнего бесписьменного человека к языку. Еще не хватало умственных и эмоциональных сил задуматься о слове, ощутить или создать его красоту. Следы рефлексии над словом сохранились только в отдельных мифологических традициях (см. §23, 114–116). Эти следы немногочисленны и, по-видимому, относятся к достаточно поздним предписьменным временам. Что касается веры в сверхъестественные силы слова, то словесная магия и табу были такой же частью практической жизни племени, как и всякая магия (см. подробно §13, 20–21).
3. Время ранних государств и средние века
По мере развития
