кошачьи волоски. Едва Джо учуял запах кота, непроизвольное ворчание заклокотало в его горле. Но запах был старый, слабый и выдохшийся.
Оставляя чёрные следы, Джо вскочил на кровать, а оттуда – на полки. Спохватившись, он тоже начисто вылизал подушечки лап. Согретая солнцем постель пахла женщиной, а ещё – легкими духами Джанет. Джо плюхнулся на кровать и, довольно урча, несколько раз перекатился с боку на бок.
Полки над кроватью располагались в небольшой нише. Нижняя полка, находившаяся на одном уровне с кроватью, была пуста. Джо привстал на задние лапы, чтобы рассмотреть книги, и прочитал на корешках имена писателей, которым отдавал предпочтение и Клайд: Касслер, Кунц, Стейнбек, Толкиен, Пастернак – интересный набор. Между ними втиснулись несколько альбомов с вырезками и фотографиями. Однако ничего похожего на дневник кот не заметил. Возможно, Джанет вела записи в одном из этих больших альбомов. Джо попытался подцепить когтями один из них, и в этот момент к нему присоединилась Дульси.
— Странно, что у неё нет туалетного столика. Где она держала ночной крем, салфетки для лица и будильник? У Вильмы, например, на столике возле кровати стоит коробочка с мятными конфетками. Очень хороши на ночь.
Вытащив альбом, они обнаружили газетные вырезки, аккуратно прикрепленные к страницам: статьи, посвященные работам Джанет и полученным ею наградам. В некоторых вырезках были фотографии самой Джанет, нечеткие и зернистые: она была снята рядом с картиной или скульптурой. Статья из «Лос-Анджелес Тайме» в четверть полосы, посвященная вручению ежегодной высшей награды Музея Лос-Анджелеса: и ещё одна статья из «Таймс» – целая полоса о персональной выставке в «Билтморе». Газеты Северной Калифорнии сообщали о награде на ежегодной выставке в Ричмонде, а пресса Сан-Франциско перечисляла премии, полученные в Рено, Сан-Диего и Сакраменто. Похоже, здесь были собраны публикации обо всех важнейших экспозициях, а также о персональных выставках Джанет, главным образом в самых знаменитых музеях.
— Ей удалось многого добиться, — сказал Джо. — А ведь это было нелегко. Она закончила учебу, работая сварщицей в Сан-Франциско, жила в дешёвой комнатушке в торговом районе. Поганое место. Я сам родился в переулке возле Миссии. Там я сломал хвост, там меня и подобрал Клайд. У Джанет поначалу даже мебели никакой не было, один мольберт; спала она на матрасе на полу, а вещи держала в картонных коробках.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Я дремал в гостиной, пока они с Клайдом пили пиво и слушали его коллекционные пластинки с записями сороковых годов, — усмехнулся Джо. — Она любила биг-бенды, как и Клайд.
Джо и сам любил эти вечера. Ему было уютно с Джанет. Задолго до обнаружения своих сверхкошачьих талантов, он разделял отличавшую Клайда и Джанет любовь к музыке. Немало кошек любят музыку и получают от неё удовольствие, но эти головокружительные ритмы сороковых, казалось, проникали прямо ему под шкуру, в самую глубину – туда, где рождался бархатистый рокот.
— Она единственная из женщин, с которыми встречался Клайд, не наезжала на него за то, что он не выбрасывает моё жуткое драное кресло из гостиной. Джанет называла его произведением искусства.
Обивку своего персонального кресла Джо давным-давно разодрал в клочья. Это место принадлежало ему и только ему: ни кошки, ни собаки, ни человек не имели права занять его.
Закончив учиться, Джанет переехала в Молена-Пойнт, в другую дешёвую комнату, и бралась за любую сварочную работу в доках, чтобы заработать на жизнь. Всё до гроша она тратила на краски и холсты, кислород, ацетилен и листовую сталь для своих скульптур. Она отправляла свои работы на всевозможные конкурсы в Калифорнии, но только спустя два года её признала галерея Аронсон. Тогда жизнь стала налаживаться, и Джанет смогла купить подержанную мебель и фургон, тоже неновый. Меньше чем через год после переезда в Молена-Пойнт она стала встречаться с Кендриком Малом. В то время он был художественным критиком в «Сан-Франциско Кроникл», а по выходным приезжал в Молена-Пойнт, где у него была квартира. Когда они поженились, Джанет переехала к нему, а свою прежнюю комнату стала использовать как студию. После свадьбы обзоры Мала, где речь шла о работах Джанет, были благосклонными, но, по понятным причинам, сдержанными. Когда же они развелись, Кендрик стал называть её картины дешевым хламом. Через несколько месяцев после развода Джанет стала встречаться с Клайдом. Джо полагал, что ей были необходимы более спокойные и простые отношения.
Джо вытащил с полки второй альбом, который оказался заполненным глянцевыми снимками двадцать на двадцать пять: рекламными фотографиями Джанет и её работ. На первом снимке она стояла спиной к пёстрому пейзажу, на котором каменный утёс был изображён снизу вверх, с уровня пенистых волн. В самом верху картины угадывались блестящие крыши на фоне тонкой полоски неба. Джанет стояла перед этим полотном, глядя прямо в камеру и лукаво улыбаясь. Её руки и спецовка были перемазаны в краске, а глаза полны энергии и жизни.
Дульси вздрогнула, поплотнее обернулась хвостом и оглядела комнату, где жила Джанет. Где она проснулась в то утро понедельника, не имея понятия, что всего спустя час будет мертва.
«Как же так, — подумала Дульси, — умрешь, и дальше – ничего?» С тех пор как погибла Джанет, этот вопрос постоянно беспокоил её.
В том же альбоме кошки нашли датированные снимки последних работ Джанет, а в конце обнаружилась фотография белого кота, цветной снимок двадцать на двадцать пять. Он сидел на голубой драпировке, ткань была старательно подобрана под цвет его глаз и голубого ошейника. У кота была длинная ухоженная шерсть, а хвост напоминал огромный пушистый плюмаж. Вид у него был умный и насторожённый, однако высокомерный и холодно-требовательный.
Были ещё совместные снимки кота и Джанет: на одном он сидел у неё на коленях, на другом лежал на её плече, полуприкрыв глаза.
— И всё-таки, может быть, он ещё жив? Возможно, ранен. Может быть, потому он и снится мне, что ему нужна наша помощь?
— Дульси, добровольные спасатели искали везде. Человек двадцать прочёсывали холмы. Тебе не кажется, что, останься он жив, его нашли бы? Даже раненый, он попытался бы вернуться домой.
— А вдруг он очень серьезно ранен? Или приходил домой и нашёл пепелище, а Джанет исчезла, нет её свежих следов? Должно быть, он ужаснулся. Он мог снова уйти, напуганный в растерянный. Его наверняка до смерти напугал пожар, и он теперь боится приближаться к дому.
— Неважно, насколько он испугался: если бы он был голоден, пошёл бы к соседям, по крайней мере попросил бы у них поесть.
— Но ведь я почему-то вижу его во сне, — Дульси в упор взглянула на Джо своими ясными зелёными глазами. — Это не просто так. У этих снов должна быть какая-то причина, они не могли возникнуть в моем сознании сами по себе. Прежде чем он явился мне во сне, я даже не знала толком, как он выглядит, ведь я видела его только издалека. Я не знала, что у него голубые глаза и что он носит голубой ошейник с медной бляшкой. — Дульси помолчала, не отводя глаз от Джо. — Откуда я всё это узнала?
— Может, ты всё же видела его разок вблизи, видела его ошейник, только забыла.
— Нет, не видела. Я бы точно запомнила.
Джо не ответил, и она не стала продолжать. Возможно, в 11 мужских генах есть нечто, не позволяющее размышлять о подобных загадках.
Остальную часть содержимого альбома составляли любительские снимки: Джанет на пикнике, на вечеринке; на нескольких фотографиях она была запечатлена рядом с пышно разодетой толстухой.
— Беверли, — сказала Дульси. — Должно быть, это и есть её сестрица Беверли. Именно так её описывала Вильма. Похожа на раскормленного мопса.
На трех фотографиях Джанет в купальнике стояла на каменистом берегу; были снимки, сделанные во время игры в бейсбол: на одном загорелая и улыбающаяся Джанет готова была подавать мяч, а на другом отбивала подачу.
Джо и Дульси вытащили с полок и просмотрели все большие альбомы в кожаных переплетах, их было столько, что они заняли всю кровать. Дневника не было. Дульси залезла под кровать, пол съехавшую простыню и стеганое одеяло, затем ещё раз проверила книжные полки, расталкивая носом беспорядочно стоявшие книги. Когда, балансируя на нижней полке, Дульси почувствовала, что та шатается, она спрыгнула на кровать и попыталась подсунуть лапу под неровно лежавшую доску.
