— Сторож сделал первый звонок и вызвал патрульную машину. Он услышал в одном из боксов шум, как будто упало что-то тяжелое. Но после приезда двух машин поступил ещё один сигнал, как раз насчёт картин. И на этот раз вызов был по патрульному радио.
Клайд выглядел удивленным, но продолжал прихлебывать пиво.
Харпер с интересом наблюдал за ним.
— Звонивший сказал диспетчеру, что там есть картины, на которые мне стоит взглянуть, что они имеют отношение к убийству Джанет. Сказал, что мне стоит поехать туда, чтобы посмотреть своими глазами. И добавил: самое главное, что этот отсек арендован Кендриком Малом.
Капитан затушил сигарету.
— Анонимный вызов по служебному радио. Определить, из какой машины он был сделан, невозможно, диспетчер не может сказать с уверенностью. Я переговорил с каждым из своих людей, кто в эту ночь был на дежурстве. — Харпер вертел в руках полупустую сигаретную пачку, сдирая с неё целлофан. — Никто в участке не признается в этом вызове, и никто не оставлял свой автомобиль без присмотра, кроме тех парней в хранилище. Но они были совсем рядом, буквально в трёх метрах, и здоровенная дверь хранилища была настежь открыта. Если бы кто-то появился рядом с машинами, они бы заметили.
— Похоже, кто-то из твоих людей врет, ведь кто-то всё-таки сделал этот вызов. Если только нельзя вклиниться в полицейскую линию с помощью какого-нибудь хитрого электронного устройства, как при прослушке.
— Да непохоже, по крайней мере это не тот случай. С какой стати?
— А не мог сторож прошмыгнуть к машинам, а потом соврать? Но зачем?
— Сторож ни при чём. Он лишь на несколько минут оставил моих парней, ходил за стремянкой. И я же тебе сказал, машины оставались в поле зрения. — Харпер смял целлофан и бросил его в пепельницу. — Когда мы снова заперли картины, мы обыскали все хранилище. Никого не обнаружили, ничего не повреждено. — Он покачал головой. — Я доверяю своим людям и не думаю, что кто-то из них станет мне врать. За исключением Мэррита, но с ним я уже разобрался. К тому же эти картины рушат все его расследование, зачем же ему подставляться?
— Ладно, — сказал Клайд, — кто бы это ни был, он оказал полиции большую услугу. А там надёжное место для картин?
— Мы повесили новые замки на обе двери и на ворота, огородили эту часть комплекса и поставили там пост. Для нас, конечно, неудобно отрывать от дел своего сотрудника, но он останется там, пока нанятый Сесили охранник не приступит к своим обязанностям; тогда можно будет перевезти полотна к ней. Сорок шесть картин стоимостью…
— …хорошо за миллион, — подхватил Клайд. — Но вы же вроде нашли остатки сгоревших холстов у Джанет в студии?
— Да, их там было множество и все прикреплены к подрамникам кнопками. Но теперь мы знаем, что Джанет пользовалась скобами. Вот как Мэррит провел расследование. Он и предположить не мог, что Мал подменил картины чьими-то чужими. Сесили полагает, что Мал мог воспользоваться студенческими работами, купить их по дешевке на распродаже в художественной школе. — Харпер улыбнулся. — Когда Джанет и Мал поженились, она действительно пользовалась кнопками. Только уйдя от мужа, она перешла на скобы: от кнопок болели пальцы. — Макс повертел в руках меню, затем отложил. — Но есть и кое-что ещё.
Клайд ждал, стараясь сохранять невозмутимость и не выдать нарастающей тревоги.
— Я говорил тебе: мы нашли часы Мала, и это будет ключевой уликой против него, — сказал Харпер.
— Ну да. И тогда ты мне сказал, что нам нужно поговорить.
Я думал… А что насчёт часов?
Харпер крутил в руках бутылку «О'Дулса», оставляя круглые следы на столе,
— Сегодня утром обвинитель изучил новую улику, а также взглянул на картины и поговорил о них с Сесили. Отпечатков Мала на холстах нет, наверняка он пользовался перчатками. Мы отправили его часы в лабораторию, а двое наших ищут фотографии Мала, на которых он был бы в этих часах. — Харпер стянул мокрую этикетку со своей бутылки пива. — А сегодня после обеда судья Уэсли снял обвинения против Лэйка. — Капитан положил этикетку на стол и разгладил её. — Похоже, мы добьемся от Мала признания. С него слетела надменность: за решёткой ему не нравится, и он нервничает, аж трясётся. Если Мал всё же признается, это будет заслугой нашего информатора.
Клайд боялся пошевелиться и пытался сохранить непроницаемое выражение лица.
— Этот-то информатор и беспокоит меня, — сказал Харпер. — Обычно осведомители не звонят нам сами по себе, без предварительной договоренности. Ты же знаешь: чтобы из человека получился хороший осведомитель, требуется время, а эта женщина… Я просто не знаю, что и думать.
Клайд поёрзал в кресле, усаживаясь поудобнее. Ему очень хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.
— У неё тихий голос со странным, едва заметным саркастическим оттенком, — продолжил Харпер, отхлебнув пива. — Такая необычная мягкая манера речи и при этом отчетливые повелительные нотки. Её первые звонки не имели никакого отношения к процессу над Лэйком. Она звонила сказать, что подсунула под дверь участка листок, и дать кое-какие пояснения. Эта бумага как раз лежала у меня на столе, когда она позвонила. — Ногтем большого пальца Макс начал поджимать края прилипшей к столу мокрой пивной этикетки. — Именно благодаря этому списку мы арестовали двух взломщиков на Кипарисовой. Взяли прямо на месте преступления, у них добра краденого целый грузовик оказался: телевизоры, видео, кое-какой антиквариат, ювелирные украшения, лыжное снаряжение, шуба норковая. Список адресов, намеченный для налета, был составлен со всеми подробностями. Там указывалось, в котором часу хозяева уходят на работу, а дети в школу, марки автомобилей, время остановки школьного автобуса, вплоть до того, есть ли в семье собака. Однако там не значилось, в какой день должны были произойти ограбления. Звонившая женщина тоже этого не знала, но предложила выставить посты, причем заявила об этом весьма решительно, почти приказным тоном. Меня это так разозлило, что я едва не порвал список, — вид у Харпера был измученный, будто в помещении стояла жара. — Но позже она позвонила ещё раз, в тот же вечер. Назвала мне дату, добавив, что только что её узнала. — Харпер закурил сигарету и на время оставил в покое этикетку, которая к тому моменту приобрела форму длинного овала с утолщением с одной стороны. — Второй звонок был сделан примерно через час после всей этой суеты в галерее Сесили, когда кошки оказались там заперты.
Клайд усмехнулся:
— В тот вечер, когда там закрыли моего бестолкового кота. Ты говоришь, эта женщина звонила из галереи? Что, кошки забрались туда вместе с ней?
— Нет, этого я не говорю, — огрызнулся Харпер. Он затушил сигарету, покрутил в пальцах полупустую пачку, отложил её в сторону и снова принялся рассеянно ковырять этикетку. — Я вовсе не утверждаю этого, просто констатирую факты. — После небольшой паузы он продолжал: – А в тот же самый день после обеда объявился новый свидетель. Она видела белый фургон возле дома Джанет.
На глазах у Клайда пивная этикетка постепенно обретала новую форму: стараниями Харпера она теперь отдаленно напоминала чью-то неровную голову.
Харпер допил пиво, одним глотком осушив стакан.
— Знаешь, я в совпадения не верю. Однако весьма странно, что свидетельница, которая видела белый фургон, оказалась не кем иным, как мамашей одного из взломщиков.
Клайд нахмурился и покачал головой, словно пытаясь переварить услышанное. Нешуточным усилием воли ему удалось не расхохотаться. Несмотря на очевидное замешательство Харпера, это был лучший розыгрыш, который когда-либо устраивали его приятелю. И Клайд не произнес ни слова.
Однако Харпер ещё не рассказал про часы. Именно они по-настоящему смущали и беспокоили капитана полиции.
— Вчера позвонила эта осведомительница и спросила, удалось ли нам найти картины Джанет, Мне показалось, она была очень довольна, услышав утвердительный ответ. Она сказала: когда мы найдем часы Кендрика Мала, сможем закрыть дело. По её словам, часы находились в дренажной трубе что идет по склону холма, что нам нужно будет её откопать и разрезать, чтобы достать их. Женщина заявила; если мы
