множеством медных пластинок. Он сидел на высоком кресле, выложенном медвежьей шкурой. По сторонам тянулись скамьи, так же обитые мехом. Рядом с креслом князя было поставлено другое, несколько ниже, для почетного гостя. По левую руку от Гюльфе стоял высокого роста седой старик, сакс Гардеред, с бритой бородой и длинными усами. По одежде он не отличался от квенов, среди которых давно обжился.
– Привет тебе, царь великий, – сказал Водану, через переводчика, Изэ Гюльфе. – Ты уже нас спас от одного врага. Злобный Сивекайво погиб. Ваараллинен и Линту расположились станом за заливом. Но они не посмели воспрепятствовать твоему входу в мой город. Сатасильмет и Леммин грабят моих людей в долине за горами. Не откажи мне в помощи. Вышли отряд против них и помоги нам разгромить осаждающих.
Водан объяснил Гюльфе, какими силами он располагает. Это было более чем достаточно, чтобы разогнать шайку всех четырех диких предводителей. Нападение на стан осаждающих он обещал сделать в ту же ночь. Суда, убежавшие при виде его кораблей, конечно, назад не вернутся и в залив не попадут. Завтра же будет выслано несколько кораблей для преследования скрывшихся в соседних заливах. Хорошо вооруженные люди Водана, между которыми были весьма хорошо обученные ратному делу, очень скоро справились с квенами. Линту и Сатасильмет были убиты в сражениях, Ваараллинен просил мира, а Леммин ушел в свои горы, потерпев большую убыль в людях. Не прошло месяца, как Гюльфе мог наслаждаться полным спокойствием среди своего племени. Город уже начал укрепляться новыми рвами и деревянными стенами с башнями, и кроме того, широкой и обширной засекой. Указания для всех этих работ давал Водан и люди его руководили всеми новыми сооружениями. Благодарности Изэ Гюльфе не было пределов. Заключение мира было отпраздновано целым рядом пиров.
– Говорят, царь, – сказал однажды Водану старый Изэ Гюльфе, – что ты мудрейший из людей.
– Мудр отец богов! – отвечал ему Водан. – Вещие девы мне многое открыли. Я пил из источника волшебной воды чародея Мимира и отдал ему в залог свой глаз. Голова Мимира по смерти его перешла ко мне и служит мне кубком. На дне его изумруд и, налив воды, я вижу все, что делается на этом свете. Боги дали мне гения-покровителя. Один ему имя. Он и вещие сестры, великие Норны[40], открывают мне судьбу людей и всего мира. Ты сам мудрый князь, и тебе я многое могу поведать. Садись и смотри на алмаз золотой повязки, покрывающей место глаза, оставленного у Мимира.
Гюльфе начал пристально смотреть на блестящий камень. Так же упорно вперил в него свой глаз Водан. Это продолжалось около четверти часа. Водан отвернулся от него, положил ему руку на голову, и сказал: «Проснись!»
Гюльфе упал перед ним на колени.
– Великие боги твои, царь Водан! – воскликнул он. – Скажи мне, сколько времени прошло после того, как они меня призывали?
– Этой тайны тебе не уразуметь, но ты видел то, чего другой не увидит в тысячи лет. Говори, хорошо ли ты помнишь все, что видел?
– Все запечатлелось в памяти моей! – воскликнул Изэ Гюльфе. – Отныне твои боги будут мои боги, а ты будешь моим сыном. Наследников у меня нет. Завоевывай страны, строй города, а все наследие отцов моих я передам тебе при смерти. А великим богам твоим построим храм и будем молить их о процветании страны и даровании нам побед.
– Удостоился ты зреть величайших богов, – сказал Водан. – За твое благочестие воздастся тебе. Помнишь ли, что они тебе говорили?
– Не так ли были их слова?
– Да! Да! Именно так говорили мне боги! – восторженно повторял Гюльфе. – Да! Да! Велики твои боги, и великий ты мудрец и чародей. Приступай к построению своего города когда хочешь. А храм чтобы был такой великолепный, какого ни у одного народа нет.
Город начали строить через залив от селения Гюльфе. Строили всю осень. Прекратили работы на самые холодные зимние месяцы и с ранней весны начали строить вновь. Снег еще не везде стаял, когда город был вполне окончен. Квены дивились постройками пришельцев. Никогда они ничего подобного не видали. Дома были все высокие, с большими окнами. Каждая комната представляла отдельный сосновый сруб, но все были соединены внутренними ходами, и крыша над всеми была общая. В семейных домах девичья палата строилась несколько в стороне от прочих и была соединена с остальными покоями крытым ходом. Главным зданием во всех богатых домах была зала для пиров. У Водана в ней поместиться за столами, идущими вдоль стены, свыше трехсот человек. По обе стороны царского места возвышалось два столба, украшенные резьбой. Один был увенчан грозной бородатой головой Тора, бога войны, в оперенном шлеме, другой молодой длинноволосой улыбающейся головой светлого Бальдра, увенчанного цветами. Эти два изваяния изготовил грек Мелевсипп, и долго работал он над этими чудесами искусства, в которых сам себя превзошел.
Храм был построен на вершине горы, по склону которой расположились прямые, широкие, продольные и поперечные улицы. Он был весь каменный, с железной крышей, выкрашенной квадратами во все существующие яркие цвета. Малую, внутреннюю часть храма составлял молитвенный дом с истуканом Тора, в доспехах, увешанным оружием и держащим в руке грозный молот свой, все дробящий, все сокрушающий. Вокруг этого помещения была обширная палата, в которой могли поместиться все жители строящегося города. В большие празднества предполагалось здесь не только поклоняться богам, но и пировать вокруг жертвенников. По склону горы, идущем в сторону обратную той, на которой строился город, была оставлена и расчищена священная роща. Среди нее был поставлен круглый белый камень для жертвоприношений. Обагрялся он кровью соколов, белых коней, быков, козлов и баранов.
Первое жертвоприношение было совершено с великой торжественностью. Гюльфе всенародно преклонился перед Тором и собственноручно зарезал на жертвеннике в священной роще белого коня. Другого убил Водан. Присутствовали многие женщины из жен и дочерей асов и из квенов, но царицы Фригг среди них не было. Говорили, что она больна. В храм внесли и прибили к стенам медные золоченые таблицы с изображенными рунами именами всех богов. Около них стали двенадцать избранных Воданом мужей. Из
