– Двести шестьдесят тысяч… Двести семьдесят… двести семьдесят пять… восемьдесят… – выкрикивал распорядитель аукциона, поочередно поглядывая на обоих претендентов. – Двести восемьдесят тысяч, мадам… Кто больше?
– Триста тысяч, – шепнул Эршман.
Наступила тишина. Все глядели на графиню де Крозон. Та, улыбаясь, хотя бледность лица выдавала ее волнение, поднялась и оперлась руками о спинку впереди стоящего стула. Она знала заранее, да и никто из присутствующих не сомневался, что поединок неизбежно закончится в пользу финансиста, чьи капризы легко могло удовлетворить полумиллиардное состояние. И все-таки графиня произнесла:
– Триста пять тысяч.
Снова стало тихо. Все взгляды повернулись к золотодобытчику в ожидании его слова. Ну вот сейчас он набавит, причем по-крупному, даст окончательную цену.
Однако ничего подобного не произошло. Эршман даже не пошевелился, впившись глазами в зажатый в правой руке листок бумаги, а левой скомкал обрывки какого-то конверта.
– Триста пять тысяч, – повторил распорядитель. – Один… Два… Еще есть время… Кто больше?.. Повторяю… Раз… Два…
Эршман не реагировал. Во вновь наступившей тишине раздался удар молотка.
– Четыреста тысяч, – вдруг завопил Эршман, будто этот звук вывел его из оцепенения.
Но поздно. Продажа с торгов совершилась.
Все кинулись к нему. Что произошло? Почему раньше не назвал свою цену?
Он только лишь смеялся.
– Что произошло? Да сам не знаю. Отвлекся вдруг на какую-то минуту.
– Как это возможно?
– Да вот принесли тут письмо.
– Это из-за него?
– Отвлекся на минутку.
В зале был и Ганимар. Он видел, как продавалось кольцо, и подошел к одному из посыльных.
– Вы передавали письмо господину Эршману?
– Да.
– А от кого?
– От одной дамы.
– Где она?
– Где? Вон там, в густой вуали.
– Та, что уже выходит?
– Да.
Ганимар кинулся к дверям за дамой, которая в тот момент спускалась по лестнице. Он побежал следом, но у самого входа не смог быстро пробраться сквозь толпу. Выскочив наконец на улицу, он понял, что она исчезла.
Тогда Ганимар, вернувшись обратно, подошел к Эршману, представился и стал расспрашивать о письме. Тот передал его ему. На листке бумаги незнакомым финансисту почерком кто-то торопливо нацарапал карандашом: «Голубой бриллиант приносит несчастье. Вспомните об участи барона д'Отрека».
Однако на этом приключения голубого бриллианта не закончились. Он приобрел известность благодаря убийству барона д'Отрека, а затем происшествию в зале Друо, но поистине всеобщую славу получил лишь полгода спустя. Ведь как раз следующим летом у графини де Крозон похитили с таким трудом приобретенную драгоценную вещицу.
Напомню об этой любопытной истории, чьи драматические, волнующие повороты в то время всецело занимали наши умы. Лишь сегодня мне позволено пролить свет на некоторые обстоятельства этого дела.
Вечером 10 августа в салоне великолепного замка Крозонов, что возвышается над бухтой Сены, собрались гости. Звучала музыка. Сама графиня села за рояль, положив на тумбочку возле инструмента свои кольца, в том числе и перстень барона д'Отрека.
Час спустя граф удалился в свои апартаменты. Его примеру последовали и оба кузена д'Андель. В гостиной оставались лишь австрийский консул господин Блейхен с супругой и задушевная подруга графини де Крозон мадам де Реаль.
Шла беседа. Потом графиня погасила большую лампу на столе. Господин Блейхен погасил две лампы, стоявшие на рояле. На какое-то мгновение комната погрузилась в полную темноту, затем консул зажег свечу, и все трое разошлись по своим спальням. Однако, едва придя к себе, графиня вспомнила о кольцах и отправила за ними горничную. Та принесла их с тумбочки и разложила на каминной полке. Графиня и не подумала на них взглянуть. Но на следующее утро обнаружила пропажу перстня с голубым бриллиантом.
Пришлось рассказать все мужу. Мнение супругов было единодушным: горничная вне подозрений, значит, кражу мог совершить лишь господин Блейхен.
Граф вызвал главного комиссара Амьена, который завел дело и организовал негласное пристальное наблюдение за господином Блейхеном с тем, чтобы помешать тому продать или вывезти из страны драгоценность.
