разговора Добрека по телефону.
Из того, что рассказала Виктория, Люпен сделал заключение, что депутат назначил свидание в половине девятого какой-то даме и должен был ее отвести в театр.
— Я возьму ложу бенуар, как шесть недель тому назад, — сказал Добрек.
И добавил смеясь:
— Надеюсь, что за это время меня не ограбят.
Для Люпена этот разговор не заключал в себе ничего неясного. Добрек собирался в театр, как шесть недель тому назад, когда сделали нападение на его энжиенскую виллу. Узнать особу, с которой встретился Добрек, узнать, как это, может быть, в свое время сделали Жильбер и Вошери, что Добрек будет находиться в отсутствии с восьми вечера до часу ночи, было очень важно для Люпена.
После полудня при помощи Виктории Люпен вышел из особняка, зная, что Добрек придет обедать раньше обыкновенного.
Он пошел к себе на улицу Шатобриан и, вызвав по телефону трех своих друзей, одел фрак, причесался, по его выражению, под русского князя и налепил белокурые, коротко остриженные бакены.
Товарищи приехали в автомобиле.
В этот момент слуга его Ахил принес телеграмму, адресованную Мишелю Бомону, улица Шатобриан. Эта телеграмма гласила следующее:
«Не ходите сегодня в театр. Своим появлением вы рискуете потерять все».
На камине возле него стояла ваза с цветами. Люпен схватил ее и разбил вдребезги.
— Ясно, совершенно ясно, — проскрежетал он. — Со мной играют так, как обыкновенно я играю с другими… Те же манеры… Только разница в том…
В чем разница — он не знал.
Верно было то, что он выбит из колеи, расстроен до глубины души и продолжает действовать только из упрямства, так сказать, по долгу службы, не внося в свою работу обычного прекрасного расположения духа и оживления.
— Пойдемте, — сказал он товарищам.
По его приказанию шофер остановился недалеко от сквера Ламартин. Люпен предполагал, что Добрек, желая избежать сыщиков, охраняющих его дом, вскочит в какой-нибудь таксомотор, и собирался ехать вслед за ним.
Однако он просчитался.
В половине восьмого ворота сада раскрылись, мелькнул яркий свет и через тротуар быстро помчался мотоциклет, обогнув сад, повернулся вокруг автомобиля и с такой быстротой направился к лесу, что было бы нелепо погнаться за ним.
— Счастливого пути, — бросил Люпен вслед, пробуя шутить, чтобы не обнаружить своего бешенства.
Он посмотрел на своих товарищей в надежде увидеть на чьем-нибудь лице насмешливую улыбку. Как он был бы счастлив, если бы мог на ком-нибудь выместить свой гнев!
— Вернемся, — сказал он через минуту.
Он предложил им пообедать, выкурил сигару, и они снова сели в автомобиль, объехали все театры, начиная с «Водевиля», которому, как он думал, Добрек должен был отдать предпочтение. Он брал кресло, осматривал ложи бенуар и уходил.
Наконец, около десяти часов вечера он заметил в театре «Водевиль» ложу, почти совершенно закрытую ширмами, и при помощи денег узнал от билетерши, что там был мужчина средних лет и дама под густой вуалью.
Соседняя ложа была пуста. Он взял ее, вернулся к своим друзьям, чтобы дать им необходимые приказания, и уселся возле парочки.
Во время антракта при ярком свете Люпен мог различить профиль Добрека. Дама оставалась в глубине и была невидима.
Оба заговорили шепотом, продолжая свой разговор при поднятии занавеса, но так, что Люпен не мог разобрать ни одного слова.
Прошло десять минут. В их дверь постучали. Это был администратор театра.
— Здесь депутат Добрек? — спросил он.
— Да, — ответил изумленный Добрек. — Откуда вы знаете мое имя?
— От господина, который вас просит к телефону. Он сказал, чтобы я обратился в ложу 22.
— Кто же это?
— Маркиз Албюфекс.
— Вот как?
— Что мне ответить?
— Сейчас иду… иду…
Добрек поспешно поднялся и пошел за администратором.
Не успел он выйти, как Люпен открыл соседнюю дверь и сел возле дамы.
Она подавила крик удивления.
— Молчите, — приказал он… — Мне надо с вами поговорить… Это очень важно.
— Ах! — произнесла она сквозь зубы. — Арсен Люпен!
Он был ошеломлен. Целое мгновение он, не шевелясь, сидел с открытым ртом. Эта женщина знала его! Не только знала, но даже узнала, несмотря на его переодевания и грим! Как он ни привык к разным необыкновенным происшествиям — это его выбивало из колеи.
Он и не думал протестовать и пролепетал:
— Значит, вы знаете, знаете?..
Вдруг, не давая ей времени сопротивляться, он приподнял ее вуаль.
— Как! Возможно ли? — пробормотал он со все возрастающим изумлением.
Это была та самая дама, которую он видел ночью у Добрека несколько дней тому назад, женщина, которая занесла нож над Добреком и хотела его убить в припадке ненависти.
И она, в свою очередь, изумилась.
— Как, вы меня когда-нибудь видели!
— Да, в ту ночь, в особняке… я заметил ваше движение…
Она шарахнулась в сторону, как бы желая бежать. Он удержал ее и быстро шепнул:
— Мне надо знать, кто вы… Для того я велел вызвать по телефону Добрека.
Она испугалась.
— Значит, это не маркиз Албюфекс?
— Нет, это один из моих сообщников.
— Но Добрек сейчас вернется.
— Да, но у нас есть еще время… Послушайте… Нам необходимо увидеться… Он ваш враг. Я вас спасу от него.
— Зачем? Для какой цели?
— Доверьтесь мне… Я уверен, что у нас общие интересы… Где мне вас найти? Завтра, не правда ли? В котором часу?.. Где?..
— Ну, и что же…
Она смотрела на него с явной нерешительностью, не зная, что делать, собираясь уже сказать, но сдерживалась, полная сомнений и тревоги.
Он поторопил ее.
— Умоляю вас!.. Отвечайте!.. Одно только слово, и сейчас же… Будет очень обидно, если он найдет меня здесь… Умоляю вас…
Она отчетливо произнесла:
— Имя мое… не нужно… Мы сначала встретимся, вы мне объясните… Да, мы увидимся завтра, в три часа, на бульваре…
В это самое мгновенье дверь в ложу открылась и появился Добрек.
— Черт! — пробормотал Люпен.
Он был взбешен от того, что попался раньше, чем достиг цели.
