Морис Леблан
Восемь ударов стенных часов
На вершине башни
Гортензия Даниель приоткрыла свое окно и прошептала:
— Вы здесь, Росиньи?
— Я здесь, — раздался голос в кустах, прилегающих к замку.
Она немного наклонилась и увидела довольно полного человека, который поднял по направлению к ней свое широкое красноватое лицо, обрамленное русой бородой.
— Ну? — проговорил он.
— Вчера у меня произошло целое сражение с дядей и с теткой, они окончательно отказываются подписать соглашение, посланное им моим нотариусом, и отдать мне приданое, порядком растраченное моим мужем перед его заключением.
— Однако ваш дядя, который настаивал на этом браке, согласно брачному контракту, должен нести ответственность.
— Что из этого? Я же вам говорю, что он отказывается.
— Что же делать?
— Вы все еще намерены меня похитить? — спросила она смеясь.
— Бесповоротно. Вы же знаете, что вы до сумасшествия вскружили мне голову.
— К несчастью, я вами ничуть не увлечена.
— Я не требую, чтобы вы с ума сходили по мне, я хочу, чтобы вы только немного меня любили.
— Немного? Вы очень требовательны.
— В таком случае, почему вы меня избрали?
— Случай. Я скучала… Моя жизнь протекала слишком однообразно… Я решила рискнуть… Ловите! Вот мой багаж.
Она спустила большие кожаные мешки, которые Росиньи принял от нее.
— Жребий брошен, — прошептала она. — Ожидайте меня с вашей машиной в предместье д'Иф, а я поеду верхом.
— Черт возьми! Я же не могу забрать вашу лошадь в автомобиль.
— Она вернется сама.
— Ладно. Кстати…
— В чем дело?
— Кто этот князь Ренин, который живет здесь три дня и которого никто не знает?
— Не знаю. Мой дядя встретил его у своих друзей на охоте и пригласил.
— Вы ему очень нравитесь. Вчера вы совершили с ним большую прогулку. Он мне не по душе.
— Через два часа я покину замок в вашем обществе. Этот скандал, надо полагать, охладит пыл Сергея Ренина. Довольно разговоров. Мы теряем время.
В течение нескольких минут она наблюдала за Росиньи, который удалялся по пустынной аллее с ее мешками, а затем закрыла окно.
Гортензия закончила свой туалет. Она облачилась в амазонку, отлично облегающую ее гибкую фигуру, надела шляпу, оттеняющую ее красивое лицо с рыжими волосами, и села за свой письменный стол. Она попыталась написать дяде прощальное письмо, которое должна была вручить ему вечером. От этой трудной задачи ей в конце концов пришлось отказаться.
— Я ему напишу после, — сказала она сама себе, — когда его гнев пройдет.
Она прошла в столовую с высоким потолком. В камине ярко горели огромные поленья. Разное оружие украшало стены. Комната заполнялась приглашенными. Они пожимали руку графу д'Эглерошу, который представлял собой тип деревенского жителя, созданного, казалось, специально для охоты. Он стоял около камина с рюмкой коньяку.
Гортензия поцеловала его.
— Как, дядюшка, вы пьете?! Ведь вы такой воздержанный.
— Ну, раз в году можно себе позволить некоторое излишество.
— Тетя будет сердиться.
— У твоей тети мигрень, и она не придет. К тому же, — недовольно заметил он, — это ее не касается… Не касается и тебя, детка!
Князь Ренин приблизился к Гортензии. Это был очень элегантный молодой человек с бледным и тонким лицом. Глаза его казались то очень ласковыми, то очень суровыми, то ироническими. Он был изысканно вежлив.
Он поклонился, поцеловал руку молодой женщине и сказал ей:
— Напоминаю вам ваше обещание, сударыня.
— Мое обещание?
— Да. Мы ведь условились продолжать сегодня нашу вчерашнюю прогулку. Мы должны посетить этот старый заколоченный домик, который вас так заинтересовал… кажется, его называют имением Галингра.
Она сухо ответила:
— Извините, я устала, а это заняло бы много времени. Я пройдусь по парку и вернусь.
Они помолчали, и Ренин, с улыбкой глядя на нее в упор, тихо проговорил:
— Я уверен, что вы сдержите свое обещание. Для вас это лучше.
— Для кого? Для вас, вы хотите сказать?
— Уверяю вас, что и для вас.
Она слегка покраснела и возразила:
— Я вас не понимаю.
— Я, однако, никакой загадки вам решать не предлагаю. Дорога дивная, имение это очень интересно. Никакая другая прогулка так не удовлетворит вас.
— Вы очень самонадеянны.
— И упрям, сударыня.
Она сделала негодующий жест, но от ответа воздержалась. Повернувшись к нему спиной, она стала здороваться с гостями и вскоре вышла из комнаты.
У крыльца грум держал ее лошадь. Она села в седло и поехала по направлению к лесу.
Погода была свежая и тихая. Между листвой деревьев мелькало бирюзовое небо. Гортензия шагом проехала по длинной аллее и через полчаса достигла холмистой местности, которую пересекала большая дорога.
Она остановилась. Ничего не слышно. Росиньи, вероятно, выключил свой мотор и спрятал автомобиль в кустах, окружавших предместье.
После минуты колебания она спустилась на землю, привязала лошадь к дереву — так, чтобы ей это не мешало вернуться домой, покрыла голову длинной коричневой вуалью и двинулась вперед.
Она не ошиблась. При первом же повороте она заметила Росиньи. Он подбежал к ней и увлек ее в чащу деревьев.
— Скорей, скорей! Я так боялся, что вы опоздаете… или измените свое намерение!.. И вот вы здесь!.. Возможно ли это!..
Она улыбалась.
— Вы счастливы, что делаете глупость?
— Счастлив ли я? И вы будете счастливой. Клянусь!
— Может быть, но глупостей я делать не буду.
— Вы будете жить, как захотите, Гортензия. Ваша жизнь превратится в волшебную сказку.
— А вы будете сказочным принцем?
— Вы будете жить в роскоши, в богатстве.
— Мне этого не надо.
— Что же вам надо?
— Счастья.
— Я уверен, что вы будете счастливы.
