— Все в порядке, — сказал Бельваль, вернувшись к Симону. Он теперь испытывал даже некоторое облегчение. — Теперь идем.
— Помоги мне, я не могу подняться, — попросил старик.
Патриций приподнял его и поставил на ноги.
— Проклятый негр! — просипел Симон. — Мне трудно дышать, и я не могу ходить.
Капитану пришлось почти нести его.
— Сюда! Теперь все прямо…
Они обогнули дом и направились в сторону часовни.
— Ты закрыл его? — спросил. — Да, да, я сам слышал, как захлопнулась дверь. Он очень опасен, этот разбойник. Помни, ты поклялся ничего ему не говорить. Поклянись еще памятью твоей матери! Нет, лучше поклянись Коралией. Пусть она умрет тотчас же, если ты нарушишь клятву!
Он остановился, чтобы передохнуть.
— Я могу быть спокойным, не правда ли? Да, и кроме того, ты-то ведь равнодушен к золоту? Но все-таки клянись, что будешь молчать! Поклянись честью, это будет самое лучшее.
Бельваль поддерживал его за талию. «Какая страшная пытка, — думал он, — обнимать существо, которое с наслаждением придушил бы, как душат ядовитого гада!» И вместе с тем его терзала мысль: «Я его сын, я его сын!».
— Здесь, — сказал наконец Симон, останавливаясь у надгробия.
— Здесь? — в ужасе переспросил капитан.
— Да, тут место Коралии и мое, и сюда мы шли.
Он в испуге обернулся.
— А наши следы? По ним тот разбойник отыщет нас…
— Скорее! Значит, Коралия здесь? Внутри? Похороненная заживо? Но ведь это чудовищно!
Патрицию казалось, что минуты растягиваются в часы.
Он дал все клятвы, которые от него требовали, поклялся Коралией и своей честью, и не было вещи, на которую он не согласился бы теперь для ее спасения.
Сев на корточки, Симон показал:
— Вот здесь! Внизу!
— Под надгробной плитой?
— Да.
— Она, значит, поднимается? — с беспокойством спросил Бельваль. — Но мне не поднять ее одному, тут, по крайней мере нужны трое.
— Нет, камень поворачивается по оси. Нужно только нажать вот сюда и потом повернуть вправо.
Капитан наклонился над плитой, на которой была надпись: «Здесь покоятся Патриций и Коралия», и сделал, как велел Симон.
Плита действительно сдвинулась очень легко.
— Подожди. Теперь нужно сделать так, чтобы она не упала. На второй ступеньке ты найдешь железный брус.
Три ступени вели в узкий склеп, где едва мог поместиться человек, и то согнувшись. Железным брусом Патриций зафиксировал плиту.
— Вот так, — одобрил Симон, — теперь она будет держаться. Тебе остается только спуститься вниз. Здесь должен был стоять мой гроб, и сюда я частенько приходил к моей Коралии… Я проводил здесь, под землей, целые часы и мы вели с Коралией долгие беседы…
Бельваль спустился в склеп.
— Что теперь нужно делать? — спросил он оттуда.
— Разве ты не слышишь ее, твою Коралию! Вас разделяет теперь только тонкая стенка! Несколько кирпичей маскируют вход. Там ведь, за ней в другой могиле Коралия, а потом еще одна, где мешки с золотом.
Симон, стоя на коленях следил, точно ли Патриций следует его указаниям.
— Дверь налево, дальше… Ты не нашел? Странно! Поторапливайся. Нашел, наконец? Нет? Ах, я не могу спуститься!
Он немного помолчал.
— Ищи же! Ты ведь можешь двигаться?
— Да.
— Ну и продолжай работать! — с хохотом воскликнул негодяй и, ловким движением выхватив брус из- под плиты, ударил им капитана по голове. В тот же миг плита опустилась.
Симон не стал терять времени даром. Зная, что Бельвалю будет не под силу поднять могильную плиту, он решил разделаться со своим главным противником и поспешил к дому.
В вестибюле Симон остановился и прислушался. Дон Луис попрежнему простукивал стены.
— Великолепно! — с кривой усмешкой прошептал Симон. — Теперь его черед…
В кухне он открыл газовый счетчик и повернул рукоятку, выпуская таким образом газ. Затем Симон отыскал свои темные очки, спустился в сад и, заперев за собой калитку, вышел на набережную.
Неподалеку от хижины Берту он остановился в нерешительности. В этот час на набережной уже были прохожие, что, видимо, нарушало планы Симона. Подозвав автомобиль, он приказал шоферу ехать на улицу Гимар.
Своего друга Вашеро Симон застал на пороге швейцарской.
— Ах, это вы, господин Симон? — воскликнул Амедей. — Но, Боже, в каком виде!
— Молчи! Не называй меня по имени! — прошептал Симон. — Никто меня не должен видеть!
— Но еще только половина восьмого, в доме почти никто не встает так рано. А что с вами случилось? У вас такой вид, точно вас душили.
— Да, это проклятый негр…
— А другие?
— Какие другие?
— Да те, которые приходили… Патриций…
— Патриций приходил? — живо спросил Симон.
— Да, сегодня ночью, после вас.
— И что ты ему сказал?
— Что он ваш сын.
— Так вот почему он не казался удивленным, — пробормотал Симон.
— Где они теперь? — допытывался Вашеро.
— С Коралией. Мне удалось ее спасти. Но теперь дело не в ней. Живей доктора!
— В доме нет врача…
— Возьми телефонную книжку и найди телефон доктора Жерардека.
— Но это немыслимо!
— Почему же? Его клиника рядом на бульваре Монморанси.
— Я не о том. Разве вы не слышали, что про него рассказывают? Ходят слухи, что он выдает подложные свидетельства и фальшивые паспорта.
— Глупости! Отыскал, наконец?
Вашеро позвонил, но телефон был занят. Машинально записав номер на полях газеты, он звонил до тех пор, пока ему не ответили. Но оказалось, что доктора нет дома и что он вернется не раньше десяти часов.
— Тем лучше, — сказал Симон. — Теперь у меня не хватило бы сил… Скажи, что я приду к десяти.
— Как про вас сказать?
— Скажи настоящее имя: Арман Бельваль. Скажи также, что, вероятно, потребуется хирургическая помощь.
Вашеро повиновался и, повесив трубку, участливо произнес:
— Ах, бедный мой господин! Как вас отделали!
— Оставь, пожалуйста, — прервал его Симон. — Мое убежище готово?
— Конечно.
