- Ладно, - сказал он. - Тогда задай мне какой-нибудь другой вопрос, которого не было на турнире.
- Где я тебе его возьму? - буркнул Живцов. - Ну чего ты ко мне пристал? Я так переживаю из-за вчерашнего, а ты мне переживать не даешь. Пономаренко! Поговори с ним.
Проходивший мимо Пономаренко остановился и, как всегда, застенчиво улыбнулся:
- А что?
- Да вот, - пожаловался ему Зина, - лезет ко мне, требует, чтобы я какие-то вопросы задавал. Мало его вчера позорили...
- Никто меня не позорил, - запыхтел Макар. - Если бы я захотел, то на любой вопрос ответил бы запросто. - Айн-цвай-драй!
Пономаренко и Живцов как-то странно переглянулись.
- Ну? Слабо? - Макар уже закусил удила.
Живцов загадочно прищурился.
- Любой вопрос? Хо-ро-шо. Задам-ка я один вопрос, на него ни один человек в мире еще не ответил. Я вчера хотел шарахнуть им 'альбатросцев', да от расстройства забыл.
- Давай, давай! - оживился Макар. Пономаренко заинтересованно придвинулся, Зина оглянулся и зачем-то понизил голос:
- У какой рыбы зеленые кости?
Синицын удивился: зеленые кости? Разве бывают рыбы с такими костями? Но пока он удивлялся, губы его как-то сами собой ответили:
- У двух морских рыб: бельдюги и саргана.
Живцов и Пономаренко так и отпрянули. Зина даже застонал, словно от зубной боли. И оба снова выразительно переглянулись.
- Значит, все знаешь, - каким-то тусклым шершавым голосом сказал Живцов. - Тогда скажи еще, что такое 'ведьмино кольцо'.
Синицын в первый раз слышал о ведьмином кольце. И он даже с любопытством ждал, что же сам ответит:
- Ведьмино кольцо встречается в лесу. По краям его растут грибы, а в середине пусто, даже травы нет. В Америке, в степях Восточного Колорадо, бывают кольца до двухсот метров в диаметре.
Зина прерывисто задышал:
- Ага! Вот ты какой... Ну ладно, поговорим после уроков.
И оба, круто повернувшись, заспешили прочь. Макар посмотрел им вслед и пожал плечами.
- Завидуют... Пусть!
Тут его ухватил за локоть Генка Лысюра.
- Синицын, привет! Знаешь, что завтра воскресник?
- Какой воскресник?
- А такой. На пришкольном участке надо укутать саженцы яблонь и груш.
- Чем укутать?
- Ясно чем: соломой. Нам выделили участок со ста деревьями, - и Лысюра потащил его к окну. - Смотри: во-он от того угла до калитки в заборе все наши деревья. Каждый завтра должен укутать четыре-пять деревьев.
- Зачем их укутывать? И так всю зиму простоят. Тополя вон всю зиму голые, а эти укутывай.
- Тополя - деревья дикие, а эти культурные. К тому же завезенные из теплых краев. Вот японская вишня - са-ку-ра называется, - выговорил по слогам. - Ее нам корейские друзья привезли. А там яблони из Мичуринска, специально выведенные для наших краев. Гибрид грецкого и маньчжурского ореха, - загибал пальцы Генка. - И всем им нужно ак... акклиматизироваться! Вот!
- А ты откуда знаешь? - удивился Макар.
- Оттуда, - указал почему-то на потолок Генка. - Мне сообщил...
- Кто?
- Руководитель кружка юннатов! Они там ведут переписку со всеми, кто подарил нам саженцы в порядке шефской помощи. Под девизом 'Сады тайге'. Понял?
Он выговорил это с такой гордостью, будто сам вел переписку.
- И зима ожидается лютая, - обрушил он вдруг на Макара самый веский аргумент.
- А ты откуда знаешь?
- Мне в кружке 'Юные борцы с плохой погодой' сообщили, - выпятил грудь Лысюра.
- Да ты что, все кружки обошел?
- Не все, - отвел глаза Генка. - В кружке вязания 'Наша петля' не был. Там одни девчонки, вяжут рукавички, шарфы в помощь малышам из садика номер девятнадцать... А зачем им рукавички? Пусть закаляются.
Он презрительно сплюнул.
- Когда я в садик ходил, нам никто не вязал. А простудишься - по шее!
- Правильно! - оживился Макар. - Пусть они тоже закаляются.
- Кто? - не понял Генка.
- Деревья. Нам вон на каждом уроке физкультуры говорят: закаляйтесь, закаляйтесь, от всего этого только польза.
- Что бы болтаешь? Разве деревья понимают, что им надо закаляться? Они возьмут и погибнут.
Их спор прервал звонок.
В классе Макар заметил, что все перешептывались и как-то враждебно смотрели на него. Сначала он не придал этому особого значения. Но вот начался урок рисования. Как всегда, Макар забыл дома циркуль. Он повернулся к сидевшей рядом толстой Зое Чепуровой.
- Дай циркуль.
Но та дернула плечом и промолчала.
- Ты что, не слышишь? - потянул ее за рукав Синицын.
Зоя вдруг сердито отодвинулась:
- Не трогай меня! Я с тобой не разговариваю.
У Синицына из рук выпала резинка. Зойка, толстая добродушная Зойка, от которой никогда слова плохого не услышишь, готовая поделиться последним бутербродом, не хочет вдруг с ним разговаривать. Сначала он решил, что ослышался.
- Это ты со мной не хочешь разговаривать?
- А то с кем! - она повернулась, и Макар впервые увидел злость в ее маленьких голубых глазках. - Ты еще набрался нахальства спрашивать?
- Да что я тебе сделал?
Учительница постучала по доске мелом.
- Перестаньте разговаривать!
Макар затих и нахохлился. 'Что сегодня происходит? Пришел в школу с таким хорошим настроением - и на тебе! Все стараются насолить. Что они - не выспались?'
На перемене его настроение окончательно испортилось. Куда бы он ни пошел - все от него отворачивались, даже старались не замечать. Мимо проходил Олег Черепанов, неестественно скосив глаза в сторону.
- Алька! - окликнул Синицын и почувствовал, что голос его стал почему-то противным, заискивающим. - Я тут у одного иностранную марку видел...
Но Черепанов втянул голову в плечи и даже ускорил шаг. Это было невероятно! При упоминании о марках он обычно становился сам не свой и вцеплялся в человека мертвой хваткой. Он загонял его в угол и готов был восторженно слушать самые длинные и самые нудные рассказы о марках. По слухам, Алька собирал марки еще с ясельного возраста.
После этого Синицын совсем пал духом. Сел на свое место и уныло уставился в пол. Но вот рядом остановились голубые ботинки с поцарапанными мысами. Макар медленно поднял голову.
Перед ним стояла, заложив руки за спину, Даша и презрительно смотрела сверху вниз. У Синицына тоскливо зачесался нос.
- Так ты, оказывается, не только хвастунишка, - Макару казалось, что голос ее звенит на всю школу,
