- Само собой, - заверил его Лысюра. - Так вот, я записал все, что вы сказали. Набирается что-то около... - он пошевелил губами, словно подсчитывая, - около десяти тонн.
- Что?! - рявкнули почти все одновременно. Лысюра смутился:
- Д-десять тонн как будто...
- А ну, пересчитай, - потребовал Живцов. - Два чайника и кровать - десять тонн? У тебя ведь по математике вроде четверка, Лысюра.
Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.
- Чайник - двадцать килограммов, топор - тридцать...
- Да ты что? - завопили вокруг. - Такой чайник и на стол не поднимешь! А топор двухпудовый - ха-ха-ха!
- Ну, девятнадцать, - огрызнулся староста. - Откуда я знаю, у кого какие чайники. Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше двадцати килограммов. Тетка, как наливает воду, кряхтит...
Он обратился к Черепанову:
- Кровать сто килограммов потянет?
- Это ж кровать, а не бульдозер! - отшатнулся Черепанов. - Она хоть старая, но красивая. И легкая. Теперь таких не делают. Отец жалеет...
- Что нам - фотографироваться с такой красивой? - прищурясь, пробурчал Лысюра.
Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес, еле-еле набралось полторы тонны.
- Думаю, что мы возьмем обязательство собрать не меньше пяти тонн, - твердо заявил староста.
- Пять тонн? Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! недоумевал Зина.
Лысюра укоризненно покачал головой:
- А ты, оказывается, лентяй, Живцов! Еще не работал, а уже: надорвемся... Нюни распустил: ни в жизнь не наберем. Эх ты!
Живцов смутился, что-то забормотал.
- Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно? - староста неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.
Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательство каждого, и повернулся к понуро сидевшему Синицыну.
- Порядок! А теперь идем со мной.
Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю, и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю.
- Ключ я у деда Цыбули взял.
В сарае пахло досками, пылью и тряпками. В углу были свалены поломанные стулья, парты, указки, стояли ведра, бочки из-под краски, накрытые мешком.
- Тут, - указал пальцем на середину староста.
- Что? - не понял Макар.
- Сгружай свои десять тонн. При мне будешь или я выйду? - глазки Лысюры забегали.
- Оставайся, чего там... - Синицын не любил творить чудеса в одиночку. Когда кто-то рядом - веселее.
Он хлопнул в ладоши:
- Десять тонн металлолома чтобы были здесь как дома!
И удивился несказанно: ничего.
- Н-нету, - прошептал Генка. Толкнул плечом Синицына: - Может, что неправильно сказал в заклинаниях?
- Да нет, все правильно! - запротестовал Макар. Он опять с остервенением хлопнул в ладоши, так, что они заныли.
- Чтобы не моргнул и глазом, было десять тонн здесь разом!
Снова пусто. У Синицына волосы зашевелились на голове. Значит, он уже больше не волшебник? Кончилось все... В отчаянии привычно крикнул:
- Две порции мороженого!
Тут он перевел дух с облегчением: в руках, как всегда, ощутил вафельные стаканчики, наполненные снежно-белым мороженым, - как он любил, с верхом. Один стаканчик протянул Генке, и оба начали нервно лизать ледяное лакомство, почти не замечая его вкуса.
- Металлолом почему-то не появляется, - констатировал Генка. Может, волшебники сами его собирают?
- Ну да! - Синицын поперхнулся. - Что они - пионеры, что ли?
- И не комсомольцы, - поддакнул Лысюра.
Некоторое время хрустели стаканчиками в молчании, переминаясь с ноги на ногу.
Лысюра кивнул с кислым видом:
- Ладно, давай хоть одну тонну...
И Синицын хлопнул в ладоши:
- Появись-ка здесь хоть тонна металлического лома!
- Даже тонну пожалели! - ударил в отчаянии шапкой о землю староста. - Жмоты несчастные, а не волшебники!
Он ехидно прищурился:
- А чайник, один-единственный, вы дадите?
Синицын вяло запросил чайник. И вдруг оба испуганно отпрыгнули в сторону: на землю упал и покатился чайник.
Лысюра схватил его и жадно ощупал.
- Новенький, никелированный, - и заорал почему-то в угол сарая: Эй, нам новые не нужны, только старые, с дырками!
И эта просьба была удовлетворена: появился старый, весь в ржавчине и с дыркой на боку чайник. Синицын осмелел:
- Еще три чайника!
- Есть! - взвизгнул Генка. - Давай, проси десять.
Он еле успел отскочить, как сверху посыпались чайники.
- Ур-ра! - вошел в азарт Лысюра. - Требуй двадцать!
- Может, чайников хватит? - повернулся к нему Макар. - Попросим другое что-нибудь, утюги, например.
- Можно утюги, - согласился Генка. - Они тяжелее.
- Двадцать утюгов! - хлопнул в ладоши Синицын, и в ту же секунду раздался отчаянный вопль Лысюры: - Ай-яй-яй!
Он прыгал на одной ноге, задрав лицо с зажмуренными глазами к потолку и держа двумя руками другую ногу. Утюги посыпались градом, и один из них угодил ему прямо на ботинок.
- Смотреть надо! - орал Лысюра невидимым волшебникам. - Швыряете куда попало! Так и пришибить недолго...
Синицын утешал его:
- Скажи спасибо, что по голове не трахнули. Тогда совсем ополоумел бы...
Лысюра заковылял в угол, сорвал парусину, перевернул набок бочку и залез внутрь:
- Теперь проси хоть танки.
- Нет, я кастрюль попрошу, - решил Синицын.
В самый разгар 'сбора лома' заскрипела дверь, и в сарай заглянул дед Цыбуля. Его жидкая бороденка озадаченно задвигалась, глазки блестели.
- Иду мимо, слышу - в сарае шум, - прошепелявил он, тут же по привычке сворачивая самокрутку. - То вроде в ладоши хлопают, то по крыше бегают. Перебираете металлолом?
Семеня, прошел взад-вперед, приглядываясь к лому.
- Много нанесли, много... Молодцы.
Подобрал с земли чайник, который 'прилетел' самым первым.
