агрессия у человека не есть осознанная необходимость, агрессия для него -- это инстинкт, это царь и бог, не подчиняющийся, а повелевающий.
Это она тихо шепчет 'убей' в случаях конфликта. Именно она есть скрытый стимулятор садизма, зверств и всяческих ухищрений, с помощью которых человек расчищал себе дорогу к трону царя природы.
На экране появились первые кадры. С самого начала просмотра Рихард понял, о чем видеоматериал. Это были сюжеты с полей брани и конфликтных зон, где наиболее ярко проявляется все первозданное, инстинктивное. Вот офицер какой-то армии с явным наслаждением избивает беззащитного человека, он бьет его настолько жестоко, что невозможно объяснить, какой надобностью вызвано подобное усердие, не говоря уже о том, что лицо явно гражданское и никакой угрозы для офицера, наверняка, не представляет.
После нескольких военных пошли довольно мирные сюжеты про детишек, почему-то упорно желающих играть в войну даже в спокойное и благополучное время. Потом несколько сюжетов про охоту и даже коррида. На экране мелькали счастливые лица победителей львов, медведей и прочей живности. Рихард обратил внимание, насколько виртуозно операторы сделали свое дело. Они сняли вполне качественные документальные кадры, но кроме этого как-то особенно умудрились запечатлеть людей убивающих, терзающих, издевающихся. Это не было трюком специалиста, видимо, они на время становились частью тех, кого снимали, а они, видя это понимание, не старались что-то скрыть, они были раскованы и вели себя перед камерой свободно, как в жизни.
Особенно поражали глаза. В них что-то горело. Это что-то наполняло то безумием, то тупой злобой, то безжалостным разумом. Но вместе с этим нечто невидимое роднило столь разные оттенки, объединяло их, придавая единый смысл.
Тони негромко завершил прежде недосказанное:
-- В одной научной лаборатории уже после открытия гена попытались его вычленить, и что вы думаете? Молекула ДНК остается той же от пятнадцати до семнадцати часов, после чего распадается на части и прекращает существование. Даже просто перестановка гена в другое место той же молекулы в двойной спирали приводит к ее распаду. Ген намертво впечатан в ДНК и, кроме того, является там скрепляющим и, безусловно, главенствующим.
Рихард все больше и больше осознавал, что его ознакомили с очень важной темой, и он не мог возразить ни слова против увиденного и услышанного.
Тони время от времени комментировал:
-- Мы намеренно не стирали звук, он записан синхронно с видеоинформацией. На наш взгляд, те слова, рев и все прочее, с которыми все это делается, лишь подчеркивают то, что мы тут видим.
Я также беседовал со многими из этих людей после расправ и всего, чем они там занимались, это будет в самом конце диска. И пусть только хоть кто-нибудь после этих бесед скажет мне, что никогда в жизни не чувствовал при этом какое-то странное удовольствие, какое-то непонятное ощущение наслаждения и упоения собой. Я честно говорю, я плюну такому лгуну в лицо, ибо он врет. Врет мне, может быть, врет сам себе, но, несомненно, он врет, и его стремление скрыть это есть ни что иное, как жалкая попытка скрыть свою сущность, замаскироваться, что, кстати, тоже есть своего рода агрессивность, дабы в нужный момент оскалить зубы и вонзить их в ничего не подозревающую жертву. Всей своей историей человечество подтверждает это, вдумайтесь: ни дня без войны, ни дня без конфликтов. Да, животные тоже убивают, они тоже, вроде бы агрессивны, но они делают это для того, чтобы выжить, и практически никогда истребление себе подобных у них не выходит за рамки случайностей или исключений. Агрессивность же человеческая необъятна и вездесуща. Нет такой области в человеческой жизни, в которой она бы не проявлялась, и далеко не всегда человек способен обуздать ее вовремя, не переходя границы разума и целесообразности.
Следующее за видеосюжетами интервью закончилось, и Рихард напряженно ждал, что еще сообщит гость.
Тони вынул из магнитофона видеодиск и вернулся к столу:
-- В верхней папке вы найдете научные подтверждения всему, что я рассказывал. Часть нашей исследовательской группы склонилась к выводу о том, что эти доказательства исключительности человека как вида подтверждают теорию занесения человечества на планету неведомо откуда. Теорию человека, как чуждого монстра, так, кстати, и не вписавшегося в земную гармонию сосуществования всего живого. У них есть право настаивать на своей точке зрения, уж слишком все хорошо стыкуется. Но я думаю не об этом. Подобная схема кажется мне слишком примитивной, хотя и не лишенной смысла.
После того, как вы ознакомитесь детально с содержимым первой папки, я расскажу вам о своем предположении, и, мне кажется, оно хоть и более сложное, но гораздо серьезнее, и, главное, его подкрепляет не только фактор биологической неоспоримости безудержной агрессивности. Пока скажу лишь, что, на мой взгляд, природа создавала человека целенаправленно, выгрызая из неотесанной глыбы заранее известный образ с заранее известной ролью и целью. А животные и все остальное -- лишь стружки творческого процесса и среда, предназначенная лишь для одного -- для того, чтобы венец творенья мог спокойно жить и развиваться в ней, имея для этого все необходимое. Цели же, ради которых все это делалось -- в папке номер два. Но подойдем мы к ним лишь после того, как вы прочтете первую и дадите мне утвердительный ответ на вопрос о нашем сотрудничестве. В чем оно будет заключаться, я расскажу вам, опять же, потом.
Тони снова сел в кресло и вопросительно взглянул на Рихарда.
Рихард с минуту молчал. В его голове вертелась вся информация, полученная за последний час -- он посмотрел на часы -- даже за полтора. Она быстро сортировалась и приобретала последовательность. Наконец, он глубоко вздохнул и встал из-за стола, протягивая руку Тони.
-- Не буду изображать важность столичной персоны, коллега. Я поражен вашими результатами и страшно сожалею, что сам так немного успел в свое время в этом вопросе. Тем тяжелее мне будет втянуться в осмысление вашей программы. Но, поверьте, я постараюсь изо всех сил. Я заинтригован, заинтересован и, скажу откровенно, восхищен обеими теориями, с которыми вы меня ознакомили. Сегодня же приступаю к изучению материалов, и если они на самом деле научно обоснованы, а это я увижу в представленных вами документах, можете требовать от меня все, что в моих силах на этом посту.
Рихард пожал руку гостю и, взяв первую папку, вышел из-за стола.
-- Да, дайте мне и этот диск, я его еще раз просмотрю дома, -- он вложил диск в папку и завязал тесемки. -- Что касается сроков, то что вы скажете, если мы увидимся здесь же через два дня?
Тони с уважением посмотрел на Рихарда.
-- Я считаю, что если заниматься изучением этого, -- он ткнул пальцем в папку, -- непрерывно, с паузами на еду и сон, то должно хватить. Во всяком случае, человеку с вашим уровнем знаний.
Рихард улыбнулся.
-- Ну, вот и отлично, значит через два дня тоже в десять.
После ухода Тони, Рихард не сразу открыл папку, он чего-то боялся, как если бы в ней была змея, способная его ужалить. Он ходил кругами по кабинету, и тревога росла в нем все сильнее и сильнее. Это лишь утверждало его в мнении, что в папке не просто исписанные листы бумаги, а серьезные документы. Веские, очень веские доказательства услышанного. К тому же, он помнил, что гость сказал не все: он только осветил видимую часть айсберга, не сообщив, какую конкретно помощь он хочет получить, но и так уже было ясно, что деньги здесь ни при чем. Так поступают, когда действительно следуют шаг за шагом в очень важном и не терпящем суеты и ошибок деле. Рихард сел за стол и максимально сконцентрировал внимание.
Предстояло ознакомиться с базой данных, от которой зависело его решение. 'И если все это подтвердится, то Бог знает, что еще.'
* ЧАСТЬ II *
Главный урок истории заключается в том, что человечество не обучаемо.
У.Черчиль
Два дня пролетели незаметно. Рихард до глубокой ночи сидел над материалами, и чем больше он узнавал из прочитанного, тем больше разгорался в нем интерес к отложенному гостем на следующий этап их беседы. Материалы оказались более чем убедительными и достоверными. Все, изложенное Рихарду устно, подтверждалось в папке дважды, а некоторые моменты еще более.
Солидность имен, проводивших исследования, не вызывала сомнений в правильности их выводов.
В назначенный день Рихард пришел в кабинет на час раньше. Он ничего не мог с собой поделать, хотя
