- Ты о чем?
- Бойся женщину, - прошептал он, наклоняясь ко мне. - Чует мое сердце, она погубит нас.
- Нас?
- Сначала меня, а после тебя, - с торжественной обреченностью возвестил он. - Я хорошо знал всю семейку. Мать была добрейшим человеком, а про Кителя тебе объяснять не нужно. А вот доченька внешностью пошла в мать, а характером - в папашу. Только Кителю до нее далеко...
- Вот именно - далеко. Сейчас, должно быть, он держит ответ перед дьяволом.
Саныч посмотрел мне прямо в глаза:
- Дьявол - она!
Меня неприятно резанули его слова.
- Чего ты мелешь? Сколько ей было лет, когда упекли Кителя?
- Девять или чуть больше.
- Ну? Ты не видел ее двенадцать лет. Что ты можешь о ней знать?
- Я видел ее в подвале и понял все!
- Что - все?
- Она погубит нас, Федорыч. Всех. И Вику. И Антошку... - Он вдруг упал грудью на стол и зарыдал.
- Саныч, уймись! Ты пьян!
Он поднял на меня красные глаза:
- Да, пьян! Но голова у меня ясная. Говорю тебе, хозяин: нам всем хана! Ну зачем ты удержал меня тогда?! Ох и пожалеешь! Да поздно будет.
К предсказаниям Саныча я отнесся так, как они того заслуживали: пьяный бред! В сущности говоря, Саныч при всей его решимости - трусоватый малый, а тут еще поддал лишку.
- Саныч, я вас помирю. Ты еще посмеешься над своими страхами.
Он посмотрел на меня как на судью, выносящего заведомо ошибочный приговор. Его воля была парализована.
Мне не оставалось ничего другого, как отправить его восвояси.
После чего я прилег на диван и мгновенно уснул.
И снилось мне, что Инна погубила меня. Но не пулей, не ядом и не кинжалом. А тем, что отвергла все мои предложения. Вот этого я боялся больше всего.
* * *
Проснулся я с ощущением бодрости во всем теле, хотя проспал каких-то четыре часа.
В доме стояла тишина. За окнами - тихая звездная ночь.
Я прошел в бассейн и долго плавал, ныряя и отфыркиваясь. Усталости как ни бывало. Я смыл с себя груз этих тяжких дней.
Инна, вероятно, еще спит.
Пойти взглянуть на нее одним глазком?
На цыпочках, с бьющимся сердцем, я прокрался к ее спальне и слегка приоткрыл дверь.
Инна стояла в халатике перед зеркалом, спиной ко мне, но, несомненно, заметила мое отражение.
Поколебавшись, я вошел в комнату.
- Добрый вечер... Вернее, доброй ночи... Я думал, вы проспите до утра.
- Я вообще мало сплю. - Ее голос обрел привычную звонкость. Она наклонилась к зеркалу: - Боже, какая я страшная!
- Инна... Вы прекрасны... Вы изумительны... Но вот что я подумал... -Мысли мои путались. - Полагаю, вам следует немного развеяться. Перемените обстановку. Я достану любую путевку. Скажите только куда?
- Вадим Федорович... - Она по-прежнему стояла спиной ко мне, не поворачивая даже головы.
- Никогда не называйте меня по отчеству. Просто Вадим, сделайте такую милость.
- Хорошо... Вадим, не считайте меня сентиментальной дурочкой, договорились?
Внутри у меня включилась помпа, разгоняя кровь мощными толчками.
Я выпалил:
- Инна, будьте моей женой!
Никакой реакции. Но хотя бы не рассмеялась - и то хорошо.
- Только не торопитесь отказать! - в отчаянии взмолился я. - Вы ни в чем не будете знать отказа. Я богатый человек, Инна. Очень богатый. Обещаю также ни в чем не ограничивать вашу свободу. Кроме того...
- Молчи! - Она обращалась к моему отражению.
Краткий миг, а может, целую вечность в комнате стояла напряженная тишина.
Замерло движение планет.
Вдруг я понял, что халатика на ней уже нет. Нет ничего, кроме тонкой золотой цепочки на высокой шее. Но я не осмеливался поверить. Богатое воображение нередко рождает галлюцинации.
- Иди ко мне, - сказала она моему отражению.
И я устремился на зов.
...Подробности того, что произошло между нами в ту ночь, предназначены только для глубинных тайников моего сердца...
Когда я опомнился, за окнами занималась бледная заря. Горячие волны нежности и благодарности переполняли меня. Я нашел руку Инны и прижался к ней губами.
- Радость моя, теперь ты согласна стать моей женой? Теперь ты не откажешь?
- Женой... - нараспев повторила она, будто испытывая это слово на прочность. - Боюсь, милый, я не гожусь для этой роли. Готовить, стирать, убирать, бегать по магазинам? Это отвратительно!
- Нет-нет! На днях приедет Аннушка, жена Степана, они возьмут на себя все бытовые проблемы. А для городской квартиры тоже подыщем домработницу.
- Что же остается? Постель?
- Разве нам было плохо?
Она приподнялась на локте - тонкая, но удивительно сильная и гибкая.
- Если я тебе нужна только для постели, то нам лучше расстаться. Сразу.
- Но почему, почему?!
- Очень скоро это войдет в привычку и потеряет всю прелесть.
- Чего же ты хочешь?
- Обещай, что будешь делить со мной не только постель.
- Конечно! - воскликнул я. - Все, что у меня есть, - твое! С этой же секунды!
- Ты не так понял. - Она провела пальчиком по моей щеке. - Не имущество, нет. Я имею в виду твои дела, твои замыслы. Я хочу все знать о них. Не считай меня, пожалуйста, наивной девчонкой. Даже папа говорил, что у меня мертвая деловая хватка. Я хочу проверить себя. Хочу попробовать. Хочу иметь собственное дело. Хочу быть хозяйкой своей судьбы. - Каждое ее 'хочу' звучало все жарче и заставляло меня думать о другом.
Я пытался было привлечь ее к себе, но она уклонилась:
- Подожди, Вадик. Ты не ответил.
- Ты все получишь... Все... И все узнаешь... Она тут же прижалась ко мне.
- Ты такой доверчивый!
- Это плохо?
- Конечно! Вдруг на моем месте оказалась бы вымогательница? А ты бросаешься такими словами - бери все...
- На твоем месте не может оказаться никто другой.
- Тебе нужна сильная и умная жена, а не раскрашенная кукла.
- Сильная, умная и всегда желанная. Я ужасно рад, что нашел ее.
- Ты не ошибся, милый. Вот увидишь. И еще: пока мы вместе, я не буду тебе изменять. Но и ты обещай.
