крыльцом цвели свежие клумбы.
Оставив машину перед запертыми на висячий замок воротами, я с удовольствием размялся и двинулся к дому.
Большая комната гостиничного типа на первом этаже была обставлена не хуже моей городской квартиры. Особенно восхитил меня камин, отделанный розоватыми плитками мрамора с узорной литой решеткой. Правда, это чувство несколько поблекло, когда я зашел в помещение, пристроенное с тыла. Это был бассейн. Такой домашний крытый бассейн с застекленным фонарем наверху.
Лестница, ведущая наверх, слегка поскрипывала, не то приветствуя нового хозяина, не то желая о чем-то поведать.
На втором этаже я насчитал три спальни и два чулана.
В конце коридора виднелась узкая винтовая лесенка, ведущая куда-то наверх. Я вспомнил о башенке с флюгером. Со двора она показалась мне обычным архитектурным украшением. Но, очевидно, внутри тоже имелось помещение.
Я поднялся по узким ступенькам и оказался перед низкой дверцей, запертой на английский замок. Странно. Ведь ни одна другая дверь в доме не была закрыта.
Я достал из кармана связку ключей и принялся подбирать подходящий.
Замок щелкнул, дверь распахнулась.
Внутри была комната - более просторная, чем можно было ожидать, глядя на сооружение снизу.
Посередине стоял стол старинной работы с выгнутыми дубовыми ножками и массивной столешницей, а на нем - пишущая машинка. Рядом лежали стопка чистой бумаги и папка с копиркой. Впритык к столу был придвинут тяжелый стул с высокой резной спинкой. На стене - так что со стола не составляло труда дотянуться рукой - висело несколько пустых полок.
В башне имелось два окна: одно, широкое, - выходило в сад, за которым тянулся лесной массив; второе, круглое, похожее на иллюминатор, смотрело во двор.
Сколько раз, лежа на студенческой койке и тихо страдая оттого, что в этом бедламе нельзя сосредоточиться и засесть за рассказ, просящийся на бумагу, я мечтал о такой вот уединенной башне с окном, выходящим в весенний сад, о башне, где нет ничего лишнего, но есть все необходимое для творческой работы! Где никто не врубит шлягер, от которого тебя тошнит, не заведет банальной истории об очередной девице, не пристанет с просьбой растолковать последнюю лекцию по сопромату.
И вот передо мной - точное воплощение моей мечты. Отчего же на душе становится все тревожнее? Почему шумит в висках? Что за голоса тихонько шушукаются в пустоте?
Во дворе промелькнула легкая тень.
Я опрометью бросился на крыльцо.
На дорожке, вымощенной кирпичом, стоял сухонький подтянутый старичок в выцветшей офицерской рубашке.
- Здравия желаИм! - почтительно воскликнул он.
- Добрый день! - Стоило мне оказаться на солнечном свету, как смутные страхи рассеялись.
- Выходит, вы и есть молодой наследник? - плутовато сощурился он.
- Допустим. А вы кем будете?
Он прокашлялся и бодро отрапортовал:
- Разрешите представиться: Иван Васильевич Пономарец, собственной персоной! Сторожил дом в отсутствие вашего дядюшки. А моя супруга, Фекла Матвеевна, стряпала, когда он отдыхал от своих важных занятий. Ваш дядюшка, царствие ему небесное, привечал нас как родных. Вот я и решил разузнать, захотите ли вы, чтобы все оставалось по-старому, или будете искать замену? -Он махнул рукой через улицу: - Мы живем неподалеку, у нас свой дом еще с тех времен, когда здесь деревня была. Нас тут все знают, можете поинтересоваться, ежели желаете.
- Что ж, пусть все остается как при дяде. Он почтительно вытянулся:
- Премного благодарны!
- Кстати, почему вы решили, что я - дядюшкин наследник? Может -обыкновенный жулик? Он хихикнул:
- Как можно! По машине сразу и признал. Да и по повадке видно. Разве жулик станет открыто ходить по чужому дому? Притом дядюшка говорил о вас.
- Говорил обо мне?
- Ну да! Был-то он вдов, своих детей не имел. И часто говорил - если вдруг случится беда, то завещаю все свое имущество любимому племяннику -Вадиму Федоровичу Ромоданову. Мы вас уже который день поджидаем...
- Вы хорошо знали дядю?
- Да как сказать... Лет с полтора десятка будет. Бывало, наедет он, крикнет с порога: 'Васильич, рюмку выпьешь?' Как не выпить? Ну, расспросит о том о сем, а после скажет: 'Ладно, Васильич, иди, мне работать пора'. Душевный был человек!
- И часто он... наезжал?
- Да не сказать чтобы очень. Все больше летом. А зимой дом, считай, пустовал.
- Отчего он умер и как? - Я направил на старика сильный импульс.
- Одному Богу известно, - вздохнул он.
- Постойте, разве вы не присутствовали на похоронах?
- Выходит, так, - смутился Пономарец. - Помер-то он, значит, не в Жердяевке и даже не в городе, а где-то за границей, в командировке. Даже не знаю, в какой стране. Ведь ваш дядюшка был, значит, из секретного института и лишнего ничего не говорил. Но однажды признался: если умру, говорит, то завещаю свое тело для научных опытов. Так что хоронить нам его не довелось. - Он печально вздохнул.
Было о чем призадуматься. Я-то после беседы с Мамалыгиным полагал, что 'дядя' - некое вымышленное лицо, необходимое для правдоподобия моей легенды. Но вот оказывается, что этот человек существовал на самом деле и исчез в тот самый момент, когда мне предложили стать агентом планеты Диар. Странная смерть где-то 'за бугром'... Странное завещание относительно своего тела... Мне подумалось, что ни в квартире, ни здесь, на даче, на мои глаза так и не попалось ни одной бумажки, проливающей свет на 'дядюшкину' жизнь. А ведь как ученый он должен был оставить хоры рукописей, архив...
- Гости у него бывали?
- Вот чего не было - того не было. Очень он личный покой уважал.
- А женщины? Пономарец хихикнул:
- Никогда! Однажды я говорю ему: 'Хозяин, не пора ли тебе жениться, как всем нормальным людям?' А он отвечает: 'Я, Васильич, сызмальства к этому племени интереса не имею. Одна суета!'
Ужимки старика мне не очень понравились.
- Дядя был прекрасным человеком, - строго сказал я. - Память о нем должна оставаться светлой.
- Само собой, - понятливо кивнул он. - Это я только вам, как молодому наследнику... А так - ни гу-гу, даже соседям.
Плутоватость старика была для меня очевидна. Может, стоило от него избавиться? Но я прикинул, что со временем смогу вытянуть из него еще кое-какую информацию.
Вслух сказал:
- У меня другие привычки. Теперь в этом доме часто будут появляться гости. Работы у вас прибавится. Я согласен доплачивать, если у нас будет полное взаимопонимание.
- Не сумлевайтесь! - заверил Пономарец, и я мог бы поклясться, что он умышленно коверкает язык. - Будете очинно довольны!
- Рюмочку выпьете?
- С превеликим удовольствием! - крякнул он. - Вот ваш дядюшка, бывалоча, наедет да так крикнет с порога...
- Это вы уже рассказывали.
Я провел его к машине, достал из 'бардачка' бутылку и налил почти полный стакан.
- Ну, за вате здравие, молодой наследник! Он выпил со сноровкой, доказывавшей многолетнюю
