называй авторов. МУК. Слова Пришельца. Музыка я не помню. Наш Край. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ты, братан, сегодня какой-то глумной. Целый день прохрапел, и сейчас спишь на посту. (К собранию). Нет, вот я смотрю на вас и думаю: кино и немцы! (С воодушевлением). Если бы все так докладывали, как Мук, нам бы враги давно уже сожгли родную хату! (Муку). Еще раз так доложишь, получишь в жбан. Я тебя предупредил. Партиец Мук! МУК. Я!! ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Кто авторы песенки?! МУК. Слова Пришельца!! Музыка народная!! ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вот так. И не заставляйте на вас кричать. Сразу делайте все правильно. А то сами же косяки порете, а потом обижаетесь. Давайте пойте уже.
И запели черти! Тут тебе и про березку,
и про бегут вперед дороги. Мук старается
петь изо всех сил, даже нот не соблюдая.
Председатель доволен.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Давно бы так! Иванов или как там тебя! К следующему разу напиши гимн Прекрасной Даме и раздай чертям, пусть учат. Чтоб было как в Венеции. И я тоже буду петь. Раз Сто Сорок Восьмая мост не подгоняет за так, значит, будем ухаживать. СЕДОК (он же Иванов). Постараюсь. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Не постараюсь, а чтоб через неделю было! МАФИЛЬКИН. Сделаем, не сомневайся. Драматург подключится. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Давайте уже чай пить. Потом в баньку.( Седоку). Присаживайся, братан, попей чайку со старшими товарищами. Заодно расскажешь, как ты в Клуб попал.
Секретарь собрания поспешает с закипелым
чайником. Черти ложатся спать. Не смолкают
в ночи барабаны. И вонь от бани все пронзи
тельней. Факела отбрасывают нервные тени.
Занавес.
2. ПРОЛОГ В КЛУБЕ.
x x x
Она прощается со мною.
Ее черты неуловимы.
Осколки сна неумолимы,
а дни пропитаны бедою.
Чему осталось долюбить,
то дострадает, от-томится.
Все остальное - умалится,
и лиц не будет различить.
Назавтра танцы в Клубе пьяном,
от бормотухи до упада.
А Шива жарит на баяне
и топчет мир в припадке правды.
x x x
Премьера спектакля 'Чаепитие у Прекрасной Дамы',
поставленного по одноименной пьесе Драматурга,
состоится всего через полчаса на сцене Клуба.
За кулисами - праздничное оживление. В одной из
гримерных засели Председатель, Мафилькин и
Драматург.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мы долго шли к этой славной дате. Строили мы строили, и, наконец, построили. (Лицо у него красное. Мафилькину). Ты Облисполкомовских хорошо усадил? МАФИЛЬКИН. На первых три ряда. Им изрядно приглянулся наш буфет. Я их заверил, что второе действие мы не начнем, покуда они у нас как следует не отобедают. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вот правильно. Людям тоже надо когда-то отдыхать.
Стук в дверь гримерной. Из-за двери
высовывается Клаус.
КЛАУС. Цветы для актеров и пиво. МАФИЛЬКИН. Цветы все сложи в тазик за кулисами, а пиво тащи сюда.
Клаус выставляет в гримерную два ящика
пива и откланивается.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (декламирует). 'В праздничном убранстве улицы, площадя, приусадебные участки, школы для умственно отсталых'. (Открывает пиво зубами и отхлебывает из горла). Свежее. Просто не нарадоваться какой праздник. И это все благодаря вот кому. (Обнимает Драматурга за плечо). Вот он, герой дня! Такую пьесу подогнал! Прислушался к мнению коллектива, устранил замечания, ввел элементы народной поэзии... Золотой ты мой человек! (Дарит Драматургу пьяный поцелуй). ДРАМАТУРГ. Вы меня вогнали в краску. (Стесняется). МАФИЛЬКИН(Драматургу). Нет, ты правда молодец. Я работал в твоем материале с восторгом. На каждой новой своей пьесе ты растешь как на дрожжах. (Сильным проверенным движением открывает пиво о ящик, отхлебывает из горла). ДРАМАТУРГ (краснеет еще больше). Но, право же... ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (Драматургу). Да ты не куксись, это все по делу. Вот если бы ты начал косяки пороть, мы бы их тебе тут же пред?явили, не сомневайся. А так, раз не порешь косяки, живи, радуйся и ничего не бойся. МАФИЛЬКИН. Самое сильное место у него в пьесе - это центральное обращение Седока к Даме. Когда я этот кусочек репетирую, у меня что-то внутри так, по- доброму, екает. (Декламирует). 'Когда Ты проходишь мимо, а ночные фонари провожают Твою тень, когда Ты видишь сны, а я стою, не шелохнувшись, и Твои окна выжигают в моей памяти маленькую дырочку размером с пятикопеечное счастье...'. Песнь Песней, да и только. ДРАМАТУРГ. Ну тогда и я позволю себе несколько слов. (Пытается открыть бутылку о ящик, не справляется, Мафилькин приходит ему на помощь. Отхлебывает из горла). Что моя пьеса, кому бы она была нужна, пылящаяся в чулане районной библиотеки, если бы не Мафилькин. Он сотворил чудо. Он заставил моих персонажей говорить, влюбляться, страдать. Он, словно опытный кукловод, взял моих кукол и повел их за руку вдоль авансцены. А потом они начали ходить сами, без его помощи! Они зажили собственной выразительной жизнью! Это потрясающе. МАФИЛЬКИН. Ты, как всегда, немного усиливаешь результат. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (Драматургу). Да, не надо его захваливать, а то он совсем возгордится. Он и так постоянно отрывается от коллектива, опаздывает на партсобрания и вообще ведет беспорядочный образ жизни. А в целом, я вам вот что скажу. Ваш труд - твой и твой (кивает им) был бы не вполне закончен и к этой минуте, если бы не посильная помощь, оказанная вам партией. ДРАМАТУРГ. Да, безусловно. МАФИЛЬКИН. Ну еще бы.
Все встают.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. В моем лице партия неукоснительно следила за качеством выпускаемого вами художественного материала. Вспомните: сколько бессонных ночей в спорах, в правках текста, в доводке мизансцен... Изматывающие ночные репитиции, еженедельные худсоветы ... Вот что дала партия этому спектаклю. И не следует нам забывать об этом. ДРАМАТУРГ. Ни в коем случае. МАФИЛЬКИН. Такое разве забудешь.
Одновременно отхлебывают пиво
из горла.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мы бы сейчас могли вместе что-нибудь спеть, но уже мало времени. У нас всего пятнадцать минут. Я пошел в зал. Готовьтесь.
Уходит.
ДРАМАТУРГ. У меня сейчас странное чувство, будто бы я проглотил комсомольский значок. МАФИЛЬКИН. В чем это выражается? ДРАМАТУРГ. С одной стороны, вроде, очень ответственно, а с другой очень страшно. Я перестаю понимать, что происходит. Я теряю нюх. Мне не нравится то, что я делаю. МАФИЛЬКИН. Ты просто заработался. Это пройдет. ДРАМАТУРГ. Вряд ли. (Задумчиво). Когда я пишу, я радуюсь своей ловкости. Я смеюсь над своими выдумками, я парю. Но стоит только вернуться к тексту через каких-то полчаса , как вижу: не смешно, уже было, неуместно, в целом посредственно. (Зло). И так всегда! И в этой пьесе то же самое. Вспомни, сколько раз ты меня заставлял переделывать одну мизансцену за другой. Фактически, за весь репитиционный период пьеса была переделана трижды. И что толку? Все осталось на своих местах! Я понял, что тебе надоело со мной возиться, что ты устал и больше ничего не хочешь менять. И актеры не причем: они стараются. Они играют как умеют. Но они не в силах зарядить эту никчемную историю действительной жизнью. Им негде любить, им не над чем думать. У них нет поля для маневра, для внутреннего роста. Я не оставил им никаких шансов. А почему? Потому что я - жалкий дилетант, я бездарность, я тупоумный осел, который пыхтит над своей ношей, а она ему не по зубам. Зачем я жил? Зачем я работал? Кого я пытался обмануть? (Принимается взволнованно ходить из угла в угол). МАФИЛЬКИН (через паузу, раздумчиво). И добавить-то нечего к сказанному тобою. К сожалению, ты прав. И драматург ты никакой, и пьеса твоя - говно. Прекрати гонять, у меня глаза болят. (Драматург встает, точно вкопанный). Но это - лишь треть от беды. Ах, если бы не была говном моя режиссура, я б исправил твои огрехи по ходу спектакля. Но я не сделал этого. Вот тебе еще треть беды. Оставшаяся треть лежит в области актерского мастерства. Актеры - говно. Радуют: хорошая музыка (украдено), профессионально выставленный свет (случайно), точно подобранные декорации и костюмы (из другого спектакля). Все остальное - говно. Потому что если делаешь спектакль о любви, то надо знать, что такое любовь. Я надеюсь, что в следующий раз тебе станет совестно, и, под влиянием своего стыда, раскаявшись в содеянном, ты и вправду напишешь что-нибудь приличное. А сейчас уже поздно что-либо менять. Иди в зал.(Открывает дверь). Клаус! КЛАУС. Я весь здесь. МАФИЛЬКИН. Доложи о готовности к началу. КЛАУС. Иванова нигде нет. ДРАМАТУРГ. То есть как это нет? КЛАУС. Не
