заменили на каталонские. А в районе Аликанте (это уже не Каталония, это Левант) на всех дорожных знаках кем-то размаши-сто зачеркнута буква 'е' в конце 'Аликанте' и 'и' заменено 'а' - Алакант. Тоже чего-то хотят. В Страну Басков - мы собирались возвращаться через Бильбао и Сан-Себастьян - нам попросту настойчиво рекомендовали не заезжать. Увидят французский номер на машине, побьют стекла. Совсем недавно там были беспорядки, даже границу с Францией пришлось закрыть.
Испания демократизируется. И довольно быстро. Спортсменского вида, широкогрудый король оказался прогрессивным. Даже слишком, как считают некоторые. Сидящий внутри его антифранкизм (генералиссимус не очень-то его жаловал) потянул его вдруг в Китай, говорят, и в Советский Союз собирается. Но так или иначе, Испания купается (а, может, скорее барахтается) в своей заново приобретенной свободе, которой, как всегда, не хватает. Разрешили партии, автономию, упразднили цензуру, а вот с терроризмом не знают, что делать. Но разве только Испания?
Я задаю себе (да и не только себе) вопрос - а что было бы, если б победили не франкисты, а республиканцы? В ответ пожимают плечами. Вряд ли было бы лучше. Кто кого больше расстре-ливал в ту войну, трудно сказать, но известно, что Франко открыл границу всем бежавшим из Германии евреям ('тс-с... А вы знаете, что сам Франко еврей? Да, да, это точно, уверяю вас...') и вообще обманул самого Гитлера - тому не удалось по-настоящему втянуть Испанию в войну, как Италию, например ('Голубая дивизия' была скорее символом, чем реальной силой). И на поклон к нему не ездил встретились, как равноправные, где-то на границе Испании и Франции.
Нет, победи республиканцы - те самые, в рядах которых было столько прекрасных, честных, искренних людей, - другие, не прекрасные и не честные, превратили бы Испанию в то, во что они умеют превращать любую страну. В Испании нет, увы, своей Воркуты и Колымы, но была Сахара со своим климатом. А кандидаты нашлись бы. И в немалом количестве. И не было бы шумной, веселой, разноязычной Пласа-Маойр в Мадриде, и всех этих укромных, милых таверн, и запретили бы бой быков, и монастырские земли превратили бы в совхозы (а монахов - в Сахару), и секретарь компартии Гранадской волости требовал бы от колхозников выполне-ния плана, и все вместе без конца благодарили бы партию и правительство за счастливую жизнь. И на всё это взирал бы гигантский, с рукой вперед, Ленин на месте никому не нужного Дон-Кихота со своим Санчо Пансой на площади Испании, переименованной в площадь Ленина, или Сталина, или Долорес Ибаррури.
Чего только могло ни случиться за эти сорок лет? Могла и Стена появиться. Мадридская Стена... Нет! Советские танки всё же далеко. А без них Стену не возведешь.
Три слова об Андорре и на этом закончим наше путешествие. С Андорры мы его начали.
Мой друг Леля Рабинович, он же писатель Леонид Волынский, как-то сострил. Говорили о перенаселенных супергигантах - Китае, Индии, СССР, США, - и тут он, перефразируя царских жандармов, сказал: 'Ох, хорошо бы скомандовать - больше трех миллионов не собирайся!' Действительно, хорошо было бы. А меньше еще лучше.
Может, поэтому я и отдаю предпочтение тому, что называется карликовыми государствами: Монако, Лихтенштейн, Сан-Марино - больше двадцати пяти тысяч они не собираются. Ватикан, хотя в нем всего тысяча жителей, отбросим, особь статья.
Долины Андорры - официальное название этого со-княжества, co-principaute, расположенного в восточной части Пиренеев на границе между Францией и Испанией. Со - потому что вместо одного суверена у Андорры их два - французский президент (а до этого король, а до короля граф де-Фуа) и испанский Урхельский епископ. Им с тринадцатого века до сегодняшнего дня Андорра платит дань - символическую! - запутались в переводе дукатов и луидоров в нынешние пезеты и франки. Сколько всего андоррцев, не ясно - по БСЭ, шестнадцать тысяч, по 'Statesman's Year Book', 26 558. Длиной она тридцать километров, шириной - двадцать. Вокруг горы - миллионы туристов приезжают сюда зимой кататься на лыжах.
Но не это поразило нас - ни 'со', ни странный язык, смесь французского, испанского и каталонского, ни кристальной чистоты воздух поразило нас то, что не могло не поразить, а заодно и не вызвать лютой зависти, как у всякого нормального русского человека. В Андорре самые дешевые в мире алкогольные напитки. (Кажется, нет косвенных налогов!) Несколько цифр (в переводе на франки): во Франции поллитра московской водки - 37-40 франков, в Испании - 15, в Андорре шесть! И не поллитра, а 0,7. 'Московской' мы, правда, не нашли, а купили 'Иванова' и 'Волкова' с роскошными двуглавыми орлами на этикетке. Долго сообража-ли, сколько же взять - не каждый же день такое встречается! - но победило несвойственное русским благоразумие - урезали свои аппетиты. Испугала еще и длиннющая очередь машин на границе из Андорры во Францию - таможенники прекрасно знают, что французы везут в своих багажниках. Шесть франков не сорок, а француз расчетлив. К слову, в Норвегии та же поллитро-вка - 90 франков! И в Осло в одном только магазине, и в определенные часы. Бежать из этой страны! Или самогон гнать, чем, между прочим, норвежцы и занимаются.
Больше об Андорре ничего не скажешь - были мы в ней один день. Пробудь мы там больше, я обязательно покопался бы в ее архивах и разузнал бы всё про... царя Бориса. Да, да, был такой царь. Захватил в 1933 г. 'андоррский трон' и сколько-то там времени процарствовал. Кто он? Откуда? Единственное, что успел вычитать в путеводителе, - это, что фамилия его- де Скосырев...
Подведем же общий итог. За двадцать дней проделано 5680 километров. На бензин истра-чено 1000 франков, на остальное - еда, резиденции, сумки, шали, кинжалы, кувшины, тонна открыток и соломенная бычья голова с рогами 5000. Говорят, не много. Года три-четыре назад было б меньше, Испания славилась своей дешевизной. А теперь - инфляция, будь она трижды проклята!
Автомобильно-дорожная сторона предприятия. И водитель, и 'Ауди' сдали испытание на пять с плюсом. Зажигание, сцепление, искрА и что-то там еще на шоферском языке ни разу не подвели, ни одного чиха. В Барселоне сделали нам крохотную вмятину, тут же исправленную, а в Париже закрашенную. Дороги сносные, автострад мало, главная вдоль побережья. Мы их избегали - скучно. Страстью к обгону водитель не заразился, разве что к самому концу - слишком уж много грузовиков и 'караванов' (домик на колесах за машиной) на дорогах. Скорость - 100-110 километров в час. (Увы, мой верный спутник и водитель по дорогам Европы, Вова Загреба, любитель 160 км/час, в конце концов вдребезги разбил свою машину и два месяца пролежал в больнице, что не помешало ему тут же купить еще одну, на этот раз, 'Фольксваген'.) Единственное, чему Витька за двадцать дней никак не мог научиться, это тушению сигарет. Мнёт, мнёт, мнёт, а она всё дымит. А надо спокойненько, аккуратно сбить горящий пепел и не суетиться - всё само погаснет.
Взаимоотношения? Как ни странно, но лютой ненавистью друг к другу не воспылали. Чего-то там иногда вспыхивало, в основном, на ресторанной почве ('Тут же три вилки изображено - знаете, сколько это потянет? И скатерти слишком крахмальные - не для нас!') - вспыхивало и тут же гасло.
Да! В подсчете расходов я забыл главное - фотопленку. Основная статья расходов, холодею при одном воспоминании... Отснято восемнадцать пленок! 360 кадров! Из них удостоились попасть в альбом сто с чем- то. Впрочем, великий Картье-Бресон считает, что два-три хороших снимка на пленку (36 кадров) уже хорошо. Увы, мой фотоурожай на этот раз был обилен, но шедевров не дал. Штук десять-пятнадцать неплохих снимков и всё.
Правда, самые интересные у меня отобрали. Да, просто взяли и отобрали пленку. Долго не могли открыть аппарат, но открыли и забрали. И где? Не на таможне, не на границе (это меня удивило бы, но не так уж, чтоб слишком), а в музее Сальватора Дали, в Фигерос. Нельзя и точка - вот и объявление висит! Все мои пламенные ссылки на сходство с КГБ ('Виктор Платонович, не унижайтесь!') не возымели никакого действия - прекрасные снимки с чудачествами прославленного мастера, которыми я мог порадовать друзей из Союза, непроявленными были брошены в корзину.
Я обиделся, купил новую пленку и злорадно отснял мусорное ведро под мраморной уличной дощечкой 'Площадь Гали и Сальватора Дали'...
13
Есть люди, которые с детства любят ковыряться в будильниках, разбирать замки, возиться с разными колесиками, винтиками, не расстаются с отвертками, стамесками, гаечными ключами. Мне всё это было чуждо. Я любил путешествия. И до сих пор мне кажется это самым интересным.
Так начинается вступление 'от автора' к книге 'Путешествия в разных измерениях', выпущенной 'Советским писателем' через пять лет после опубликования в 'Новом мире' моих злосчастных очерков об Италии и Америке.
Дальше идет рассказ о юности, рюкзаках и Эльбрусах, а за ним другой:
'В войну я несколько охладел к пешему хождению, но к путешествиям нет. Будь у меня возможность, время и деньги, я б подобно Меркурию, богу не только торговли, но и путешест-вий, объездил бы весь
