– Нет, не из госпиталя.
– Шура?
– И не Шура.
Сергей смотрит на шинель без погон.
– Демобилизовали?
– Шесть месяцев. Один черт! Паспорт уже в кармане. – Николай хлопает себя по боковому карману. – С сегодняшнего дня новую жизнь начинаю.
Сергей криво улыбается.
– Вот и мне предлагают…
– Что предлагают?
– Новую жизнь начинать. А я не хочу.
– Почему?
– А потому. Не хочу, и все. Старая нравится.
– Не говори ерунды. Противно слушать.
– Не слушай, раз противно.
– Ну, на кой черт тебе все это надо? Ей-богу. Плюнь ты на них, брось ты эту лавочку, пока не поздно. Паспорт есть у тебя?
– Есть.
– Ну вот и давай вместе начинать. Вдвоем легче.
– Что? Работу искать? Да подавись она… Разучился я работать. Да и платят мало. А я деньги люблю.
– Врешь – не любишь! Вид только делаешь.
– А зачем мне делать? И вообще хватит об этом. Надоело. – Он сердито смотрит на Николая, небритый, обросший. – У Шуры был?
– Нет.
– Почему?
– Завтра собираюсь.
– Вот это да! – Он весело смеется, хлопая Николая по плечу.
– Развестись решил, – мрачно говорит Николай.
Сергей перестал смеяться, смотрит на Николая – глаза уже злые, – потом говорит одно только слово:
– Дурак!
Николай молчит.
– Нет, видали дурака… Сам себе жизнь портит.
– Не знаешь, не говори.
– А я ничего и знать не хочу. Дурак, и все. Безмозглая башка. Ну, я, дрянь, пьяница, бузотер, безногий инвалид, кому я нужен? А ты! Красавец парень – ну, немножко там нос подгулял, бывает, – но, в общем, парень гвоздь. Капитан, гвардеец, член партии, ноги на месте, что еще надо? – Он долго, точно проверяя сказанное, смотрит на Николая. – И чего я только полюбил тебя, подлеца? Пес его знает почему. И видал-то всего три-четыре раза, а люблю, и хочется мне, чтобы все у тебя хорошо было. А ты вот не хочешь. Не хочешь, и все. Вбил себе в голову какую-то ерунду… – Он хватает Николая за голову и смотрит ему в глаза. – Ведь Шура ждет тебя, понимаешь? Ждет.
– Так не ждут, – говорит Николай.
– Ждут, ждут… Ты ничего не понимаешь. Ждут!
Они долго спорят. Сергей убеждает. Николай упорствует. Никаких жен. Это он твердо решил. И завтра же пойдет к Шуре. Тянуть нечего. А то ерунда какая-то – муж не муж, жена не жена. Надо точку поставить. И он свободен, и она свободна. Сядет в поезд, и – ту-ту! – подальше отсюда. В Сибирь куда-нибудь? А? Поехали в Сибирь.
– Там холодно, не хочу. И вообще – ну тебя в болото!
– Тогда на юг, на Кавказ, в Баку. Я там четыре месяца в госпитале провалялся. Хороший город. И винограду – завались! И вина. И рыбы. Устроимся где-нибудь на рыбном промысле, как боги. И корешок у меня там есть. Хороший парень. В госпитале сдружились. И сестра у него красавица. В самый раз тебе. Чернобровая азербайджаночка. А глазищи – во! Женим вас, и родится у вас черноглазый такой пацан, и будешь ты его качать на коленке, а я сидеть рядышком и улыбаться, винцо попивать…
Сергей качает головой:
– Красиво все это, брат, да не про меня. Не умею я этого. А учиться поздно. – Он шумно вздыхает.
Стол полон окурков. Накурено так, что приходится открывать окно.
Часам к пяти Сергей говорит:
– Точка. Пора спать. Тикай на свой тюфяк.
