Центральная – Белоруссия, Южная – Украина) является высшим начальником, и ему надлежит вершить правосудие в тесном сотрудничестве с назначенными рейхскомиссарами оккупированных советских областей. Следовательно, речь шла о тесном сотрудничестве военного командования с СС в осуществлении политики Германии на оккупированных советских территориях. Немецкие генералы, принимавшие участие в этом сотрудничестве, несут, таким образом, свою долю ответственности за совершенные злодеяния.
Прежде всего – уничтожить «комиссаров»
В марте 1941 г. верховное командование созвало секретное совещание начальников отделов военных округов по делам военнопленных и офицеров главного командования. Начальник управления по делам военнопленных генерал-лейтенант Рейнеке заявил, что в связи с подготовкой войны против СССР необходимо позаботиться о подготовке лагерей для будущих пленных. Лагеря должны были представлять собой открытое пространство, огороженное колючей проволокой. Участники совещания получили прямую инструкцию об обращении с советскими военнопленными, «предусматривающую расстрел без всякого предупреждения при попытке к бегству».
30 марта верховное командование собрало высших офицеров, которые должны были командовать войсками в войне против СССР. Это было совещание, подобное тем, которые Гитлер созывал накануне войны против Польши (22 августа 1939 г.) и перед наступлением на Западном фронте (23 ноября 1939 г.). В длинной речи Гитлер подчеркнул особенность новой войны, которую он давно мечтал осуществить, – войны двух различных мировоззрений. В этом выступлении Гитлер заявил об особой подсудности в оккупированных областях, вернее, о ликвидации всякого правосудия, об истреблении советских «комиссаров и функционеров». Советских партийных работников и политических руководителей Красной Армии запрещалось рассматривать как военнопленных. Будучи взяты в плен, они должны были немедленно передаваться специальным отрядам SD (служба безопасности), а в случае невозможности это сделать подлежали расстрелу на месте. Гитлер заранее оправдывал насилия и убийства, которые немецкие солдаты могли совершать на оккупированных территориях, и настаивал, чтобы военные суды не применяли к солдатам в этих случаях строгих наказаний. Практически это был призыв к убийству советских граждан. Гитлер заявил, что в войне против Советского Союза надо отбросить всякую солдатскую этику и законы ведения войны и быть беспощадным, ибо речь идет о том, чтобы разгромить не только Красную Армию, но и «на все времена искоренить коммунизм».
12 мая 1941 г. верховное командование германских сухопутных сил издало директиву об отношении к советским комиссарам и политработникам, попавшим в немецкий плен. В ней предлагалось пленных этих категорий передавать службе безопасности и полиции для последующего уничтожения.
Параграф 3 директивы гласил: «Политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях. В тыл не эвакуируются». Йодль сделал такую приписку к проекту директивы: «Следует считаться с возможностью репрессий против германских летчиков. Лучше всего поэтому представить эти мероприятия как расплату». Эта приписка как нельзя лучше характеризует вероломство высшего немецкого генералитета, отрицающего свое участие в преступлениях гитлеровцев. Но и в отношении военнопленных других категорий действовала директива верховного командования вооруженных сил, в которой, в частности, указывалось, что применение оружия против советских военнопленных считается правомерным и освобождает караульных от «обязанностей разбираться в формальностях». Охране предписывалось открывать огонь по пленным, пытающимся совершить побег, без предупреждения. В этом документе, изданном еще до начала войны, содержался почти открытый призыв к убийству военнопленных. Убийцы заранее освобождались от всякой ответственности. Следует подчеркнуть, что за этот приказ прямую ответственность несло германское верховное командование, прежде всего его руководители – Кейтель, Йодль и Хойзингер.
На Нюрнбергском процессе советский обвинитель генерал Руденко спросил Кейтеля:
«Значит, вы не отрицаете, что еще в мае, более чем за месяц до войны, уже был запроектирован документ об уничтожении русских политических и военных работников. Вы не отрицаете этого?
Немецкие фашисты вместе со своими генералами со свойственной им педантичностью за четыре недели до войны с СССР предусмотрели также и возможность расправы над мирными жителями на оккупированной территории без суда и следствия. В соответствующей директиве указывалось, что арестованные подозрительные лица немедленно должны быть доставлены к офицеру, который тут же решает, должны ли они быть расстреляны. В отношении советских мирных жителей устанавливался полный произвол военщины.
Директивы немецкого военного командования, изданные накануне нападения на СССР, отражали те злодейские планы, которые выработало политическое руководство. В дальнейшем ходе войны нацисты проводили разработанную в деталях политику геноцида: миллионы людей были уничтожены, среди них 6 миллионов евреев.
Немецкая разведка против СССР
В начале сентября 1940 г. начальник абвера (военной разведки) адмирал Канарис получил приказ Йодля усилить разведывательную деятельность в связи с подготовкой операций против СССР. Йодль предупреждал, что немецкие приготовления не должны создавать впечатления у Советского Союза, что Германия готовит наступление на востоке. Подобный же приказ был сообщен и всем другим родам войск.
В предыдущие годы немецкой разведывательной службе не удалось создать на территории Советского Союза достаточно эффективной шпионской сети. Видный сотрудник абвера Леверкюн писал после окончания второй мировой войны, что «засылка в Россию агентов из Германии была возможна лишь в очень редких случаях».
Кейтель заявил на допросе представителю советской разведки: «До войны мы имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Красной Армии, полученные от нашего атташе». Информация, которая изучалась в Берлине, состояла, как правило, из агентурных данных, сообщений прессы, рассказов возвращающихся из Советского Союза или следовавших транзитом через советскую территорию корреспондентов, дельцов и туристов. Важным источником информации были сведения, получаемые от военно-дипломатических представителей Германии в Советском Союзе и соседних с ним государствах.
К числу вспомогательных учреждений немецкой разведки принадлежал специальный институт- библиотека, в котором были собраны все материалы о России, имевшиеся в Германии. Перед войной институт, находившийся в Бреслау, занимался сбором сведений о советской экономике, шоссейных и железных дорогах, отношениях между народами, населяющими Советский Союз, политической жизни в стране, словом, всем комплексом вопросов, касающихся Советского Союза. Позднее институт был переведен в Берлин и стал известен как «Ванзее институт» – по названию предместья Берлина, в котором он был размещен. Были и другие институты подобного рода.
Немецкие разведывательные учреждения старались использовать захваченные после поражения Польши документы польской разведки, которая в предвоенные годы вела обширную шпионскую работу против Советского Союза. Была также частично выявлена и привлечена к сотрудничеству агентура польских разведывательных органов, а также бежавшие в Германию и Скандинавию офицеры и сотрудники секретных служб из Прибалтийских государств. Все же эти попытки не давали желаемого эффекта. С большим успехом немецкая секретная служба воспользовалась ситуацией, создавшейся после поражения Польши. Перемещение населения с запада на восток и в обратном направлении, вызванное поражением Польши, открыло немецкой разведке новые широкие возможности для шпионажа против СССР на территории западных областей Украины и Белоруссии, а также Литвы, Латвии и Эстонии.
