жизнь. Человек без тайны, насквозь открытый, прозрачный, — скучен.
Могу сказать точно, что женщина без тайны для меня не представляет интереса.
Война — это следствие заложенной в людях чрезвычайной агрессивности. Это страшная вещь. Я думаю, что даже те люди, в которых эта агрессивность бьет через край, понимают ее бессмысленность и страдают от войны и все-таки не могут в себя прийти.
Это то, что в каждом из нас сидит.
Я не верю в марксистскую теорию захвата каких-то территорий, рынков сбыта… Все это ерунда. Война заложена в человеческой природе.
У такой войны есть специфика: ее легко начать и очень трудно закончить. Локальные войны — это, по-видимому, и есть то, что ждет человечество. Армия не может бесконечно бездействовать. Потому что тогда рано или поздно общество задаст вопрос: зачем нам эта армия нужна?
Поэтому природная агрессивность, помноженная на некоторые субъективные факторы — изготовление оружия и так далее, — все время провоцирует войны.
Долгое время армия в России держалась на идеологии. И когда идеология рухнула, у армии возникла масса проблем. Ей не дали возможности ответить на вопрос, кого же она защищает.
Раньше она защищала коммунизм от империализма. Все было понятно. Кого она защищает сейчас, она не знает. Отсутствие стержня, идеологического и любого другого, патриотического, ведет к деградации в отношениях людей. Это глубинная суть.
В американской армии лозунг такой: армия США защищает демократию и свободу во всем мире. Все понятно. Для российской армии, я думаю, защита интересов России во всем мире была бы подходящим лозунгом.
У американцев явно имперская идеология. Хотя она, как всегда у американцев, обернута в очень симпатичную оболочку: демократия, свобода… А наша армия должна быть гарантом интересов России. Любой России, демократической или иной. Вот этого лозунга сегодня нет.
Разные люди есть. Есть очень хорошие, талантливые люди. Я общался со многими из них. Я не специалист в этом деле, но я понимаю военный талант так: уберечь людей от гибели. Если командир захватил какой-то населенный пункт и потом семьдесят процентов солдат прибыли на родину в цинковых гробах, тут особого таланта нет. Есть живодерство и тупость в полном объеме.
А вот если удается выполнить задачу и при этом сохранить людей и укрепить боевой дух, то вот это — талант.
Могу сказать, что те, кто проводил операцию «Буря в пустыне», — талантливы. Там всего несколько человек погибло. Но вообще все определяется имперским сознанием. Которое в данном случае выражается в отношении военачальника к человеческим жизням. Ведь у каждого генерала есть возможность списать гибель людей на некие объективные, чрезвычайные обстоятельства. И если этот генерал готов отчитаться перед высшим начальством ценой жизни сотен и тысяч людей, это генерал плохой и бездарный.
Нет романтики в нашей армии, нет идеи. Я считаю, что люди служат в армии (имеются в виду кадровые военные) не только чтобы получать деньги. Должна быть романтика в этой профессии! Солдафонство, которое присуще многим, в том числе и высшим командирам, выхолащивает всякий смысл нормальной службы и не привлекает людей. Хотя, если бы меня заставили работать в отделе пропаганды Министерства обороны, думаю, я нашел бы способ сделать вооруженные силы романтическими и привлекательными. Потому что именно этого сейчас и не хватает.
А конкурсы в военные училища, которые существуют и сегодня, — от безработицы.
Огромные российские пространства требуют, конечно, многочисленной армии. И все же, я думаю, она могла бы быть более компактной и более приспособленной для своих прямых функций. Если бы армию освободили от всех этих курятников и свинарников.
Последние указы президента о профессиональной армии могли бы принести большие перемены к лучшему.
Оборонка всегда считалась гордостью страны. Но в то же время это и страшная головная боль страны. Фактически все болевые точки и несчастья сконцентрированы именно здесь. И массовые волнения, и невыплата зарплаты, и чванство «красных директоров», и надежда на золотой бюджетный дождь, и экстремистские политические течения, и выдающиеся идеи, и незнание, как эти идеи можно реализовать в нынешнем мире, — все это отличает сектор ВПК от остальных сфер жизни.
Думаю, что оборонка будет очень долго и болезненно переживать период трансформации. В первую очередь даже не в части загруженности заказами или технологического усовершенствования, переориентации. А в части, касающейся мировоззрения как руководителей, так и работников оборонных предприятий. По сути, эти люди, которые были элитой коммунистического общества, когда за счет всего остального народа они жили безбедно, не считая денег, оказались сейчас брошенными на произвол судьбы.
Все-таки я связываю оживление и возрождение оборонной отрасли исключительно с очень большими кадровыми переменами. Когда на смену традиционным членам бюро обкомов, горкомов и райкомов придут энергичные молодые руководители, привыкшие надеяться не столько на государственный карман, сколько на свои знания, авторитет, связи и, может быть, везение.
Существуют две концепции, определяющие дальнейшую судьбу оборонки.
Одна концепция, которая принадлежит коммунистам, состоит в том, чтобы сохранить, в ущерб всему хозяйству, все то, что сделано в плановой экономике, жертвуя при этом благосостоянием людей, но добиваясь главного идеологического тезиса: оборона страны — это то, ради чего должны жить и работать 150 миллионов человек.
Вторая концепция нацелена на постепенное вхождение оборонки в российское и мировое экономическое сообщество с разделением труда и использованием большого интеллектуального, в первую очередь, и технологического потенциала, который был накоплен за долгие годы.
Думаю, что коммунистический путь, хотя и внешне привлекательный, отвечающий на первый взгляд государственнической доктрине, является, как и многое, что они предлагают, утопией и не может быть реализован.
Поэтому мы обречены идти по второму пути.
Самое красивое, что мы тут придумали, это свободные экономические зоны на оборонных заводах.
К сожалению, они очень медленно развиваются. Я не могу понять почему. Чиновники там мешают, структура управления сложная, еще что-то… Но сама идея очень элегантная. Во всем мире она признана как элегантная.
Похоже, что это открытие мирового масштаба.
Я думал, что все будет работать, как в муравейнике. Но пока — нет. В мире мало таких мест, где нет налогов. Есть, например, Шанхай — свободная зона. Но это — необорудованная территория. Это просто земля, где не платят налогов. А у нас — оборудованная. Да еще охраняемая от бандитов. Есть все коммуникации. Есть люди, профессионально обученные. Таможенные склады. Все готово!
На некоторых из наших свободных зон, куда пришли нормальные предприниматели, положение уже улучшается. Хотя медленно.
Компромисс — это возможность принимать решения, не соответствующие на первый взгляд тобою же провозглашенным принципам. Но на самом деле эти решения только укрепляют тебя в собственных принципах.
Религия — система нравственных ценностей, облеченная во вполне материальные исторические
