пренебрегая общепринятыми нормами. Любой ценой.
В России всегда было двойственное отношение к иностранцам. С одной стороны, перед ними всегда ходили на задних лапках, и в то же время в разговорах русских людей друг с другом всегда подчеркивалось наше превосходство.
В советское время это выражалось особенно выпукло. Внутри страны пресекалось всякое «преклонение перед Западом», а партийные боссы стремились, очень унизительно, воспользоваться всеми благами «заграницы» — от курортов до самых дешевых супермаркетов.
Лично у меня отношение к иностранцам очень приземленное. Может, потому, что я очень часто с ними общаюсь и знаю их жизнь на родине.
Совершенно очевидно, что ХХ век прошел под знаком триумфа романской группы и англо-саксонской расы в целом. Почему — я не берусь ответить. Но понятно, что они очень далеко ушли по пути технологической революции, и социальной революции, и уровня жизни, и комфорта, и коммуникаций словом, того, что называется цивилизацией.
Нам это должно быть обидно. Но я такой уж большой обиды не испытываю. Потому, что знаю причины, почему нам это не удалось. Все время какие-то трагические моменты в истории России останавливали нас на этом вполне естественном пути.
Единственное, что греет душу: один русский человек, живущий в Париже, сказал мне, что любое общество движется от варварства к пошлости. Мы сейчас — в состоянии варварства. Они — в состоянии пошлости. И еще непонятно, что лучше.
Могу еще сказать вот что. Те из них, кто исповедует протестантизм и католицизм, обладают двумя важными особенностями, которых нет в России. Первая — чрезвычайный прагматизм. Вторая — достаточная прямолинейность и устремленность к цели. У нас, у каждого человека, по сто целей. И часто бывает так, что ни одна из них не достигается. У западных людей все гораздо проще: у них одна цель. Ну, может быть, две максимум. И они пытаются достичь их. В этом смысле они более скучные, чем мы. Потому что вся их жизнь посвящена достижению конкретной цели.
С другой стороны, они гораздо большего в своей жизни могут добиться.
Кстати, и ученые-иностранцы тоже отличаются от наших. Наши могут заниматься разными задачами. А они занимаются всю жизнь одной задачей и достигают вершин в этой сфере, ничего не зная о том, что происходит за ее пределами.
Сегодня это все еще некоторая экзотика. Но уже не сравнить с тем, что было лет пять тому назад.
Сейчас у нас учатся иностранные студенты, в разных компаниях работают иностранные специалисты. Например, дорожные рабочие. Строители. И так далее.
В нашей области давно работают представители Мирового банка, Европейского банка реконструкции и развития, британского фонда «Ноу-Хау», большого количества консалтинговых компаний из Германии, которые по западным стандартам пытаются оценить инвестиционные возможности региона. Все они органично вписались в нашу жизнь.
Я думаю, это хорошо: мы можем перенимать их опыт и не изобретать велосипед. Например, с этим связаны наши успехи в строительной индустрии. Мы теперь гораздо лучше стали строить — научились. Учиться не зазорно.
Последний пейзаж, который на меня произвел впечатление, это Зальцбург, гостиница «Шератон», напротив входа — три человека, играющие на русских народных инструментах, вызывая умиление людей и зарабатывая, кстати, немалые деньги. Увидев меня, эти трое дружно произнесли: «Здравствуйте, Борис Ефимович!»
Оказалось — нижегородцы. Такая экзотика на исторических улицах Зальцбурга. Честно говоря, я был слегка шокирован.
Нижегородцев встречаю везде. В Австралии, в Америке…
Очень много нижегородцев живет в Израиле. Должен сказать, что, как бы они ни демонстрировали свою независимость, их все равно тянет в родные пенаты. Может, потому, что обожглись, общаясь с западной цивилизацией, или не могут забыть свои детские воспоминания, а кто-то хочет жить там, а деньги зарабатывать здесь. У кого-то просто здесь осталось много друзей.
Так или иначе, люди с ностальгией вспоминают здешнюю землю и здешнюю жизнь. Особенно те, кто уехал недавно.
Мне кажется, они не считают, что прожили здесь худшие годы своей жизни.
Кем населен мой мир? Это от времени суток зависит.
Есть. Но мало. И все они старые. То есть не по возрасту, а — давнишние.
ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО
Десять заповедей. Как было, так и есть.
То, чего не хватает. Многим людям, в том числе и мне. То, что нельзя повернуть вспять, к сожалению, а может быть, и к счастью.
Личность во времени меняется, но рано или поздно деградирует. По закону возрастания энтропии. Сначала вроде бы формируется человек, обучается, общается, занимает какое-то положение. Потом, в старости, каким бы гениальным он ни был, все, что им было достигнуто, утрачивается: время берет свое.
Практически таких личностей нет. Но есть личности, которые попадают в учебники по истории. В каком-то смысле это личности вне времени, хотя отношение к ним меняется. Практически всегда. Даже к самым на первый взгляд бесспорным личностям отношение меняется.
Если говорить о русской истории, то можно вспомнить и Ивана Грозного, который в сталинские годы считался героем в силу того, что во многом был примером для Сталина, а в наше время люди к нему по- разному относятся (хотя все сходятся в том, что он был тираном). Или, например, Ленин. Для одних он «луч света в темном царстве», для других (очень многих) Ленин злодей и деспот.
Школа — мировоззрение, которое формируется в процессе общения с людьми. Везде — в обычной школе, в семье, во дворе… То есть это устойчивая система мировосприятия, которая не может не возникнуть под воздействием внешней среды. Школа жизни и опыт — одно и то же. Почти одно и то же: школа все-таки более фундаментальное понятие, чем опыт. Опыт может быть мимолетным, сиюминутным, а школа — то, что становится основой личности. Школа — непременно осознанная, а опыт может быть любым.
В первую очередь — моя семья. Затем — занятия наукой. И наконец — общественная деятельность. Вот это и есть моя школа.
Была, разумеется, и «школа обратного действия». Когда сознательно действуешь наоборот некоему полученному знанию. Например, ощущение несправедливости, которое я испытывал с раннего детства, — речь идет о социальной несправедливости в чистом виде, — создавало во мне определенный критический настрой. Несправедливость была видна невооруженным глазом: отец мой был высокопоставленным партийно-хозяйственным работником, хотя считаю, что он нисколько не умнее и не талантливее, чем моя
