его несколько раз, затем задумался и пожал плечами.
Придется показать эту телеграмму Алексею Фомичу. Но если бы кто-нибудь знал, как это ему неприятно! Из-за каких-то нелепых предположений он, Дерябин, должен огорчать профессора. Вот он идет к нему навстречу. Как четки и уверенны его шаги!..
Демидов еще ничего не говорил о результатах испытаний, но Борис Захарович знал, что в таких испытаниях сразу ничего нельзя определить: на всё нужно время.
Алексей Фомич остановился в двух шагах от Дерябина и молча смотрел на него, словно что-то взвешивая. Наконец, вздохнув, он тихо проговорил:
- Или это действительно так, или... я ничего не понимаю.
Демидов взял инженера под руку и, осторожно шагая по блестящей дороге, глухо и медленно ронял слова:
- То, что я узнал сейчас об интенсивности лучей, опровергает наши самые смелые предположения. На земле ни в одной лаборатории пока еще нельзя получить столь сильного радиоактивного излучения. На высоте в полтораста километров, где космические лучи не задерживаются атмосферой, в моих уловителях под действием этих лучей и других дополнительных факторов я обнаружил превращение вещества...
- Значит, насколько я понимаю, при этом освобождалась атомная энергия,- взволнованно перебил его Дерябин.- Так ведь этого не наблюдали пока еще ни в одной лаборатории мира?
- Не знаю,- сухо заметил Демидов.- Но во всяком случае, три часа тому назад это явление зарегистрировано приборами летающей лаборатории. Правда, пока только в одной установке.
Борис Захарович молчал, он не мог не оценить всей важности сообщения Демидова. Инженер знал, что до сих пор была использована атомная энергия лишь малоустойчивых радиоактивных элементов, вроде урана, а сейчас... Да ведь об этом можно было только мечтать!.. 'Однако,- подумал Дерябин,- эта энергия получена на высоте в полтораста километров. Ее невозможно спустить на землю'.
- То, что я вам сейчас сообщил,- прервал его мысли профессор,- только начало нашей большой работы. Подробный анализ всех материалов, полученных при сегодняшних испытаниях, позволит нам достаточно полно изучить действие космических лучей. Я думаю, однако, что эту вечную, неиссякаемую энергию мы тоже когда-нибудь используем.- Демидов остановился, недовольно взглянул вверх и добавил: - К сожалению, приборы не смогли передать на землю всего, что нужно. Как бы я хотел быть наверху, чтобы своими глазами посмотреть на многие пока еще неясные для меня явления. Одновременно с дополнительной проверкой температурной кривой мы снова повторим некоторые опыты уже на высоте в двести километров.
Дерябин вынул было телеграмму из кармана, затем снова спрятал ее.
Молча дошли до радиостанции.
- Алексей Фомич...- наконец решился спросить его инженер.- Вам обязательно сейчас нужно повторить испытания или можно отложить это дело до завтра?
Дерябину очень неудобно было об этом спрашивать.
- Почему? - вмешался подошедший Поярков.- Почему бы нам сегодня и не продолжить испытаний? Горючего в баллонах хватит даже при подъеме до трехсот километров. Кстати, вы же сами, Борис Захарович, интересовались температурной кривой.
- Правильно, но вот...- Инженер, видимо, не хотел говорить о причинах, побудивших его не производить дополнительных испытаний.
- Аня,- позвал он.
Девушка быстро подбежала к инженеру и остановилась, молча ожидая, что он ей скажет.
- Простите, Алексей Фомич,- обратился к Демидову инженер.- Я должен тут кое-что выяснить.
Обернувшись к радистке, он спросил:
- Вы твердо уверены, что ботинки, найденные около полигона, вы видели на одном из техников, прибывших из Москвы?
- Я уже говорила об этом.
Демидов с удивлением прислушивался к разговору.
Борис Захарович со вздохом вынул радиограмму:
- Я, право, не знаю, как поступить, Алексей Фомич. Непредвиденное осложнение. По моему заданию в институте расследовали всё, связанное с исчезновением техников. Сейчас вот в этой радиограмме сообщается, что ботинки могли быть сброшены откуда-то сверху, так как поблизости никаких следов не найдено. Кроме того, установлено, что техники не только не прибыли на аэродром, откуда они должны были лететь в Москву, но не появлялись и на вокзале...
- Они там,- прошептала Аня, взглянув вверх.
- Чепуха, девушка! - возразил конструктор.- С таким грузом наша лаборатория вряд ли смогла бы подняться до расчетной высоты.
Дерябин взглянул на солнце, клонившееся к западу, на пухлые облака, удобно разлегшиеся на вершине горы, и со вздохом проговорил, обращаясь к Пояркову:
- А может быть, они были в лаборатории? - Он подчеркнул слово 'были'.
- Ну что вы, Борис Захарович! - возразил конструктор.- Я никак не могу предположить, что случайные пассажиры выпрыгнули из кабины. Парашютов там не было.
- Но куда же тогда делись эти молодцы? - раздраженно спросил инженер.
Аня ничего не сказала. В глубине души она подозревала, что исчезновение молодых техников было связано с испытаниями летающей лаборатории. Но как это доказать? Нельзя же, на самом деле, спустить лабораторию на землю только затем, чтобы убедиться, что там никого нет.
Профессор Демидов выслушал все доводы и решительно проговорил:
- Придется на этом закончить испытания. Я не могу позволить себе продолжать их, если есть подозрения, что в кабине остались люди. Почему вы мне об этом раньше ничего не сказали? - с укоризной обратился он к Дерябину.
- Я и сейчас в это не верю,- ответил тот.- Может быть, все-таки продолжим испытания? - с надеждой спросил он у Демидова.
- Нет, Борис Захарович,- сурово сказал профессор.- Нам очень дорога наука, но если уж у нас появились сомнения, что там, наверху, люди, то... вывод ясен... Люди нам, конечно, дороже.
- Вы правы, Алексей Фомич,- слегка наклонив голову, сказал конструктор.
...По зеленому полю аэродрома мчалась грузовая машина. Она пересекла выложенное в форме 'Т' сигнальное полотнище и потащила его за собой.
Напрасно дежурный стартер, размахивая флажком и что-то крича, бежал к ней навстречу. Напрасно учлеты старались ее остановить, догоняя и почти цепляясь за тянущееся вслед за машиной полотно. Машина, словно обезумев, летела к радиостанции.
Вот-вот еще немного, и она снесет всё на своем пути...
Аня стояла около приемников и, широко расставив руки, словно загораживала собой свои аппараты.
Машина круто развернулась, на мгновенье наклонившись левым бортом в сторону радиостанции, и затормозила.
Одновременно в кабине открылись обе дверцы и оттуда выскочили шофер и Багрецов. На лбу юноши резко выделялось белое пятно повязки.
Вадим бросился к Дерябину и, не в силах произнести ни слова, поднял руку к небу. Техника обступили со всех сторон. Справившись с волнением, он, наконец, рассказал о человеке, оставшемся в летающей лаборатории.
- Пустить движок! - приказал инженер.
Сразу наступила тишина, затем послышался вздох двигателя, набиравшего в себя воздух, две-три вспышки в цилиндрах, и равномерный рокот четко работающего мотора пронесся над полем аэродрома.
Дерябин равномерным шагом подошел к пульту управления радиостанции и замер в ожидании. Через минуту он снова должен будет включить установку для управления летающей лабораторией с земли.
Аня, которой сейчас уже нечего было делать, так как она дежурила только на приемном устройстве, быстро подбежала к Багрецову и заботливым движением поправила у него сползавший со лба бинт.
